Вот ты решительно выпорхнула из метро под огромный стеклянный козырек «Европейского», пятачок под которым, стал местом для массовых встреч. В легком сарафане, высокая, непостижимая, неподражаемая, необыкновенно красивая и устремленная ко мне… Восхищенному с первого взгляда твоими зримыми и очевидными достоинствами.
Быстро и незаметно мы начали спорить. Потом ругаться. Ты так самоуверенно мне грубила, что я восхищенно разевал рот. Однако, веселье от новизны общения быстро ушло.
Мы ругались везде – на улице, в ресторане, на лавочке, на пляже, в машине, в лифте и, разумеется, в постели.
Две недели безумия, закипевшего мозга, сжатых губ и кулаков под крышами «Европейского», на бесконечных лавочках внутри Садового кольца, у воды Патриарших прудов. На моей кухне и в моей постели. Соглашаясь в главном и самом важном, мы спорили о мелочах, заслоняя пустыми разговорами романтику первых свиданий. Собственно, других у нас и не было – только первые и романтичные. И заслоненные азартным противостоянием. Мы воевали за каждую пядь незначительных плацдармов, за надуманные направления ударов. Наши разные миры тянулись навстречу, как плюс и минус, но кавалерийские наскоки наших стычек мешали им слиться по-настоящему, накрепко…
Были и короткие светлые моменты. В самый первый день, когда мы тактично узнавали друг друга на лавочке и не решались идти в атаку. Но первые залпы, далекая канонада уже и тогда проскакивала случайным всплеском. Было уютно и тепло вместе, в летней Москве, в пустых улочках. Но, подбирая слова сквозь сито самоцензуры, я все равно вызывал новый взрыв. Или после бурных примирений мы говорили друг другу неожиданно теплые, важные и проникновенные слова, держась за руки и бегло, беспорядочно, украдкой целуя друг друга в губы. Почему над нами, такими счастливыми на первый взгляд, висело вечное проклятие? Отчего мы были обречены с первого дня? Воистину, чтобы познать женщину – необходима не одна жизнь! Остается лишь ответить за себя, грешного и несовершенного.
Я все делал неправильно из страха тебя потерять. Из суетливой спешки быстрее сблизиться с тобой настолько глубоко, что не разорвать. Да, я не был уверен в себе, в том, что смогу обуздать твой норов, максимализм и упорное стремление во всем идти до конца. И подсознательно быть одиночкой. Я так не умел. И уважал тебя за это без меры. И снова боялся потерять. Боялся не угнаться. Торопил там, где стоило выждать время. Настаивал, когда стоило промолчать. И уже не мог остановиться.
Пытаясь разобраться в себе,верил, что смогу все исправить. Когда тебя не было рядом, надеялся, что это возможно. Но, стоило нам увидеться, как мне чудилось, что даже небеса стремятся разлучить нас. Отнять мое чудо. Лишить видения...
Наивно полагая, что умею что-то другое, чего не умеешь ты, я отказывался признавать, что тебе даны главные человеческие качества. Быть, может, в форме необработанных алмазов. Которые требовали тонкой огранки. Долгой и кропотливой работы. До сияющего блеска.
Уже на третий день я обреченно полюбил тебя. Без надежды и веры в будущее.
И, когда мое опустошение достигло космической тьмы, потерял тебя бездарно и похабно, куда-то подевав накопленные годами мудрость, дипломатию и великодушие. Презрев неизбежный опыт человека, у которого не осталось времени на эксперименты.
Спустя время, показавшееся веком, я приехал к «Европейскому», чтобы встретиться с другой девушкой. Просто подружкой. Возбужденный ее гренадерским ростом. И быть, может, такими же красивыми руками. (вдруг, дотронется и я представлю себе, что это ты???!!! Бред…) Заранее равнодушный, я вяло озирался по сторонам. Я больше не думал взлететь на башню часов Киевского Вокзала, просто от куража, от выросших крыльев и желания увидеть тебя в толпе. Хотя, не заметить тебя среди других было сложно. Даже «кола» в бутылке – и та была преснее обычного. А мир - плоским и мутным.
…Так и казалось, что ты выпорхнешь из метро в легком сарафане, высокая, непостижимая, неподражаемая, необыкновенно красивая, высокая и устремленная ко мне. Полуулыбка на лице, легкий поцелуй и, преодолев смущение первых секунд, мы пойдем хищно выискивать место для следующей расправы друг над другом. А мужчины, да и женщины тоже, будут восхищенно и завистливо глядеть нам вслед. И все вокруг заиграет. Проснутся теплые краски начала лета и Москва вновь станет уютной.
Одно я знаю точно – ТАКОЙ, как ты, я больше не встречу никогда. Противоречивой и честной, непосредственной и жесткой, искренней и сдержанной, грубой и нежной. Той, что никогда не предаст. Не струсит. Не всплеснет по-бабски руками… Прощай, малышка…
А я… Двигаюсь навстречу новому лицу без удивления и надежды – разве сможет иная покорить меня одним движением руки? Разве сможет кто-то соответствовать тебе? Никто и никогда…
Да! И я тоже привык. Все делать сам… И идти до конца, до очередного темного угла, где молча и равнодушно залижу новые раны. Похоже, пора окончательно уйти из мира людей в свой мир, где каждый пустяк будет предметом восхищения, а не спора или войны…