Глава 5. «ИГРЫ ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ»
К ее огромному облегчению, музыка закончилась. Алексей поцеловал ей руку, не отпуская, повел за собой к столику и напоследок снова прикоснулся губами к плечу. Она сделала вид, что не заметила.
«Испорчен вечер», – с грустью подумала Лена. С каким наслаждением она провела бы его с Ванечкой! Она вспомнила, как недавно муж встретил ее после работы и отвез в чудесный маленький ресторанчик с караоке где-то на окраине города. Как они тогда веселились! Как смотрел на нее Ванечка! До сих пор сладко сжимается сердце, когда вспоминается, что его сильные ловкие пальцы творили под столом!
- Лен, – Алексей коснулся ее руки, – ты о чем-то задумалась?
- Нет, просто устала – у меня сегодня день был очень тяжелым.
- Как прошло подписание контракта? – он по-прежнему пристально смотрел на нее, и от его взгляда ей стало неуютно.
- Спасибо, хорошо, Алексей Владимирович.
- Да что ты меня по отчеству величаешь? – в его голосе неприкрытое раздражение. – Можешь хоть на пару-тройку часов выйти из образа бизнес-леди? Прямо детские игры, честное слово!
- Игры, говорите? – и она, чуть прищурив глаза, посмотрела на него.
Он вздрогнул, таким вдруг ледяным холодом повеяло от нее, отвел взгляд. Она его так и не простила, понял он. И никогда не простит. К ним подошел официант, аккуратно разлил вино по бокалам, поставил бутылку на маленький серебряный поднос и бесшумно, как тень, исчез.
- За что выпьем? – спросил Алексей, поднимая бокал.
- За ваше здоровье, – ответила Лена, и, не чокаясь, чуть пригубила вино.
Он пил медленно, маленькими глотками, и не отрывал от нее глаз. Снова заиграла музыка.
- Потанцуем? – Алексей протянул ей руку.
И снова она в его объятиях, и он чувствует, что мозг отключается, горячим жаром заливает тело, просыпается желание. И крепко прижимает ее к себе, страстно надеясь, что она это желание почувствует. Он целует ее плечо снова и снова – его губы скользят по ее коже, и он уже сходит с ума. Нет! Сегодня он должен иметь ее! Пусть всю остальную жизнь она будет его проклинать и ненавидеть, но он хочет эту женщину. И она ляжет под него. Он заставит ее это сделать, не позволит выскользнуть! Он должен, обязательно должен снова поцеловать эту родинку возле левого соска! Его глаза скользят в вырез декольте, и сердце сжимается от воспоминаний. С огромным трудом Алексей сдерживается, чтобы не разорвать ее платье прямо здесь, среди танцующей публики. Ее груди все также прекрасны, упруги – он чувствует это, прижимая ее к себе. Жадная рука скользит вниз по спине и задерживается на крепкой ягодице, чуть сжав ее. Поймав зеленый взгляд негодования, он хищно улыбается – ни о чем, кроме секса с ней, он не может думать.
- Ленка!.. – как полоумный шепчет он, теряя остатки разума от ее запаха. – Маленькая моя блудница…
И забыв обо всем, склоняется к ее губам.
Она равнодушно отвернула лицо, и он лишь коснулся ее уха с крохотной бриллиантовой сережкой. Яростное, отчаянное желание обладать ею, нет, не просто трахать, а именно обладать роскошным телом, страстной душой – стало еще жарче, словно своим невольным жестом она подбросила дров в пылающий костер. И он, запрокинув голову, застонал. Лена поймала удивленный взгляд пары, танцующей рядом, и подмигнула. Невысокий плотный мужчина понимающе усмехнулся, красивая молодая черноволосая женщина в платье, едва прикрывающем трусики, раскрасневшаяся от выпитого вина и ухаживаний своего кавалера, подмигнула ей в ответ, словно поддерживая: «Давай, давай, крути этого козла на бабки! Пофиг, что красавец, главное, чтоб кошелек деньгами был набит!»
У нее нет часов, и Лена не знала, сколько ей мучиться еще, поэтому вечер казался нескончаемо долгим. Конечно, она понимала, зачем Алексей пригласил ее в клуб и чем намеревался завершить ужин – он это ясно продемонстрировал во время танца, но ее планы с его не совпадали.
Им подали напитки, и Лена с облегчением вдохнула аромат, исходящей от чашки с чаем, сделала глоток, другой, третий… Она заметила, как Алексей подзывает официанта, просит сделать расчет, и сердце ее тревожно забилось. К горлу подступило отчаяние, что все рухнет, и ей придется одной расхлебывать окончание этого ужина. И тут краем глаза она увидела, что в зал вошел тот, кого она так долго, до ноющей зубной боли, ждала – к их столику администратор вел водителя Диму.
- Прошу прощения, господа! – администратор поклонился. – Елена Павловна, вас спрашивает этот джентльмен.
- Дмитрий? Что вы здесь делаете? – Лена изобразила удивленное лицо.
- Елена Павловна, – Дима чуть поклонился, – прошу прощения за вторжение, но у нас ЧП! Генеральный послал за вами машину, сам он уже в офисе. Я подожду вас на улице. Еще раз извините!
- Прошу прощения, Алексей Владимирович! Спасибо за ужин, но я вынуждена вас оставить. Всего доброго! – она выскользнула из-за стола и, изящно приподняв подол платья, быстро ушла, ни разу не обернувшись.
Алексей был разъярен! Нет, он пребывал в диком бешенстве! Так разрушить очарование этого вечера! Боже, какой облом!! Такой развязки он не ожидал. Расплатившись, вылетел на улицу, вскочил на переднее сидение служебного «BMW», крикнув водителю:
- Витя, вон, за тем синим «Пежо», да не приближайся слишком! Посмотрим, куда это она так торопится.
Он был так занят своей обидой от испорченного вечера, что не заметил, как за ними следом с парковки отъехал неприметный темно-серый «Форд».
Автомобиль с фирменной надписью «Приоритет» остановился возле офиса компании. Лена, не дожидаясь, пока водитель откроет ей дверцу, выскочила и быстро вошла в здание бизнес-центра. Водитель заглушил двигатель, вышел из машины и закурил.
- Что дальше? – спросил Алексея Виктор.
- Подождем, – он откинулся, взглянул на часы – половина девятого вечера, прикрыл глаза.
Ждать пришлось долго. Из офиса Лена вышла через час, вместе с ней еще несколько человек. Они шли, о чем-то переговариваясь. Водитель «Пежо» завел двигатель, Лена в сопровождении двух спутников села в машину и уехала. Остальных ждал другой корпоративный автомобиль.
Алексей разочарованно вздохнул:
- Домой, Витя.
- Хорошо, Алексей Владимирович.
Неприметный темно-серый «Форд» проследовал за ними до самого дома Вишневского. После того, как тот вошел в подъезд, «Форд» медленно проехал мимо и скрылся в темноте улицы.
- Вань, это я, – на переднем пассажирском сидении машины устало расслабился Борис. – Ну, все нормально! Лена едет из офиса, Вишневский вернулся домой.
- Спасибо, Борь, что подстраховал! – голос Ивана стал спокойным.
- Да без проблем! – и Борис отключился.
А в течение всего времени, что Лена находилась в офисе, она с Даниловым пила чай. Увидев ее на пороге кабинета, Данилов подскочил к ней:
- Ленка, ты просто сногсшибательна! Боже, как меняет женщину красивое длинное платье! – он целовал ей руку чуть дольше, чем следовало бы, но оторвать губ от нее не мог.
- Сереж, мы сейчас напоминаем партизан, честное слово! – она с досадой махнула рукой.
- Ну, что делать? – он сел в кресло рядом с Леной. – Залезть на елку и зад не ободрать – сама понимаешь, большое искусство! Вишневскому не к чему будет прицепиться и в чем-то тебя обвинить.
- Да уж! Жалко только, что вечер испорчен. Я бы лучше его дома с Ванечкой провела.
- Ну вот, посмотри, какая зануда! – Данилов обиделся и взял ее за руку. – Лен, возле тебя сидит импозантный мужчина, на столе чай, а она про мужа! Может, немного вина?
- Нет уж, мне вина на сегодня уже хватило, – губы Данилова сделались жарче, и она недовольно высвободила свою руку. – Сережа, не зарывайся! Мои голые плечи тебе ничего не обещают.
- Лена, твои голые плечи сводят меня с ума…
И он обнял ее, припав губами к оголенному плечу. Не похотливо, не страстно – это все равно бесполезно, просто из чувства уязвленного мужского самолюбия. Но не удержался и провел по шелковистой коже кончиком языка. Она засмеялась, и Данилов обиженно отстранился.
Они просидели за чаем около часа, пока Данилов не посмотрел на время в мобильном телефоне.
- Ну что, теперь можно двигаться из офиса. С тобой наши ребята поедут, Дима развезет вас по домам. А, может, сходим куда-нибудь?
- Нет уж, на сегодня спектаклей хватит! – Лена потянулась, закинув руки за голову и забыв, что на ней платье без бретелек. Ее грудь соблазнительно оголилась.
Данилов задохнулся, замер. Соскользнув с кресла, припал губами к ее груди, нащупал языком вишенку соска, с наслаждением втянул ее в себя.
- Дурак что ли?! – она оттолкнула его и, покраснев, вскочила с кресла.
- Ну, извини, Лен… – Данилов виновато отвел глаза и облизнулся, усаживаясь обратно. – Да разве нормальный мужчина может тут устоять?
- Сейчас как тресну по башке этому нормальному мужчине! – она злилась, больше, наверно, на себя, потому что ей нравились его периодические попытки завладеть ею, как любой женщине, если, конечно, эти попытки не перерастают в серьезные домогательства.
- Ну ладно, Лен… – Данилов подошел к ней, глядя на грудь, уже спрятанную тканью платья, еще раз облизнулся. – Ну не сердись!
- Фу, как не стыдно! – Лена покачала головой. – Сереж, ты совсем не меняешься!
- Изменишься тут с тобой… – он покраснел и быстро скользнул за большой стол, чтобы его брюки не выдали, как он хочет ее. – Все, проваливай, а то я за себя не ручаюсь!
- Ладно, я побежала! – посмеиваясь, она вышла из кабинета.
Оставшись один, Данилов вскочил из-за стола, заметался по кабинету, как пойманный зверь. Стиснув зубы, он вдруг застыл, прикоснувшись кончиками пальцев к губам. Они еще помнили аромат ее кожи. Закрыл глаза – перед ним Ленкина обнаженная грудь. Он снова заметался, застонал, готовый биться головой о стену. Но видение не пропадало. Смеющиеся зеленые глаза смотрели на него с мягкой улыбкой. Вился по шее рыжий локон и нежился в ямке левой ключицы. Матово манили голые плечи. Подбежав к окну, Данилов распахнул его, пытаясь надышаться, освободиться порывом воздуха от нестерпимого желания близости. Но в лицо пахнуло теплом, и он сел в кресло, потому что ноги задрожали, перехватило дыхание. Напрягся, сдерживая стон.
Он вспомнил, как в прошлом году они с Катериной гостили на даче у Фоминых. Было жарко, их с Иваном жены в купальниках собирали в огороде клубнику. Как это получилось, он уже не помнил, только оказавшись на короткое мгновение наедине с Леной в темных прохладных сенях, прижал ее к бревенчатой стене. Сдвинул лифчик под горло и целовал ее груди, сжимал ягодицы, запустив руку ей в трусы, пока она не пришла в себя от изумления и, смеясь, не оттолкнула его. Наслаждение от ее голого тела в его руках было обалденным! Как и сейчас, когда он еще явственно чувствовал вишенку соска у себя на языке. «Господи, Ленка, как же я хочу тебя!» – думал он, стиснув зубы, и откинулся на спинку кресла. Ленка! Рыжий ангел! Любимая женщина… Рука привычно потянулась вниз, к ширинке.
Звонок мобильного телефона прозвучал неожиданно и резко. Он так внезапно разрушил сладостные мечты, что Данилов заорал. Хорошо, никого в офисе не осталось, иначе сейчас сюда прибежала бы изумленная толпа сотрудников. Застегнув ширинку, еще посапывая от возбуждения, он посмотрел на дисплей. Пара коротких вдохов, сердцебиение во всем теле, звон в ушах. Его словно выдернули из прекрасного сна в тусклый без Ленки реал. Нахмурившись, взял телефон:
- Да, Кать.
- Сережа, ты где? Уже поздно, а ты не звонишь.
- Скоро выезжаю.
- Я курочку пожарила, может, возьмешь белого вина?
- Хорошо, возьму.
Она отключилась. Данилов уронил голову на скрещенные руки и долго сидел, пытаясь собраться с мыслями. Надо же было Катерине так не вовремя позвонить! Посмотрел на ее фото на рабочем столе, раздраженно отвернулся. Он, конечно, любил ее. Нет, не так. Он, наверное, ее любил. Но не так, как Лену. Пришло странное сравнение. Катя – как полноводная река. Мощная, красивая, глубокая. Знаешь, где брод, всегда перейдешь. Хочешь пить – напьешься. Ленка – это другое. Это стремнина! Омут! Он завораживает, тянет в глубину, сносит в пропасть, перекатывает на порогах... Она – как вода из родника в лесу – чистая, звонкая, холодная, сводящая зубы. Черпаешь ладонью, пьешь в июльскую жарь, и все мало, мало. И хочется снова. И ты уже плескаешь ее в лицо, хрустальную, пронзительную. Стынет кожа, мерзнет ладонь, но сделаешь два шага и оборачиваешься. И тянет вернуться. И приходишь снова. Каждый день. И помнишь. Как купается в ней солнце, продираясь сквозь густую летнюю листву. Как падает осенний лист, похожий на сраженного воина, и несется в пучину. Хлопья снега касаются воды и тают, тают. А по весне отражается молодая зелень, смешивая ароматы в головокружительный коктейль. Катя – лекарство от одиночества. Ленка – приворотное зелье, от которого нет спасения.
- Господи! Да за что же ты дал мне ее?! – взвыл Данилов, сжимая кулаки. – Почему в жены определил не мне, а Ваньке?! Ну почему, господи?.. Ведь была б красавица, а то так… рыжая! Нет у меня больше сил мучиться, господи! Только о ней и думаю… Почему?..
И сжавшись, словно стараясь стать незаметнее, плакал сильный мужик, кусая от боли ладонь.
По пути домой Лена слушала анекдоты, которые рассказывали ребята, и хохотала, как сумасшедшая. Почему-то маленькое приключение с Даниловым несколько минут назад придало ей сил, сгладило неприятные моменты встречи с Вишневским. Когда она открыла дверь в квартиру, навстречу вышел Иван.
- Мне уже звонил Данилов, сказал, что все нормально.
Она обняла его, прижалась, переполненная нежностью к любимому мужу.
- А у меня для тебя маленький сюрприз, – загадочно сказал Иван, – пошли.
На пороге Лена обомлела.
В комнате горело множество свечей, повсюду белые тюльпаны, на столе ее любимое красное вино и фрукты. Причудливые тени плясали на стенах и мебели.
- Мне очень не хотелось, чтобы этот вечер остался в твоей памяти печалью, – тихо сказал Иван и обнял ее.
- Ванечка! – она прижалась к нему, внизу живота, продвигаясь под солнечное сплетение и выше, начинало биться пламя желания, острыми коготками цепляя сердце и сбивая дыхание.
Вечер они провели, наслаждаясь общением друг с другом, а ночью – жаркой любовью. И только когда Лена уснула, Иван погасил свечи.
В субботу Маруся не пришла, как обычно, к родителям. Она позвонила рано утром, сбивчиво извинилась, сказала, что у нее срочные дела. Лена собиралась обидеться, но дочь так смущалась, что она догадалась – наверно, у Маруси сегодня свидание. Что ж тут сделаешь? Выросла девочка, улетела из родительского гнезда.
- А если мы тогда поедем к Даниловым на дачу? – спросил Иван. – К ним в два раза ближе ехать, чем к нам, Серега с Катей приглашали. Как?
- Можно, погода хорошая, чего дома сидеть? – мысль о том, что они все выходные проведут в городе, не прельщала. – Позвони Сергею, может, у них планы изменились?
- Сейчас наберу… – Иван взял мобильный телефон. – Алло, привет, комбайнер! Ну что, как погода?
- О, Вань, здорово! – услышала Лена рокочущий голос Данилова. – Ну, вы что там, собираетесь? Давайте приезжайте! Меня Катерина уже задолбала – позвони да позвони! А тут ты как раз звонишь.
- Ну все, тогда мы собираемся и едем, – Иван отключился и довольно потер руки, повернувшись к Лене. – Ну что, мое рыжее солнышко, как насчет ночи на сеновале?
Она смутилась. Если было тепло, они на даче у Даниловых любили спать на сеновале. А в Ивана тогда словно бес вселялся – он не мог от нее оторваться по нескольку раз за ночь, как одержимый. Утром, как правило, они с трудом слезали по шатающейся лестнице, и, краснея, слушали приколки Катерины относительно того, «как хороши в России вечера», особенно проведенные на сеновале с любимой. Данилов тогда становился грустным, и ему тоже перепадало, дескать, улетела муза спать на сеновал, да с другим поэтом.
- Вань, надо что-то из продуктов прикупить, – Лена достала сумку.
- По пути заедем в магазин, купим… джентльменский набор.
Она переодевалась, и Иван подскочил к ней, чтобы прижать к себе полуголое тело.
- Ну-у, Вань… – она смеялась, откидывая голову, чтобы увернуться от жадных губ. – У нас весь вечер впереди!
- Смотри, обещала! – он с любовью оглядел ее с ног до головы. – Ладно, ты собирайся, а я на стоянку за машиной. Подъеду, позвоню.
Выглянув в окно, Лена обвела взглядом солнечное безоблачное июньское небо, торопливо достала купальник, футболку – так, на всякий случай, сложила в сумку. Крутанулась перед зеркалом – вот и сарафан пригодился, что она на прошлой неделе купила. Вскоре раздался звонок мобильного телефона:
- Я подъехал, спускайся!
- Все, Вань, бегу! – Лена схватила сумку, быстро проверила, все ли в квартире выключено, захлопнула дверь и помчалась вниз.
По дороге они заехали в магазин, и пока она сидела в машине, Иван купил несколько бутылок сухого красного вина, помидоров, огурцов и много-много зелени.
- Ну что, джентльменский набор готов, можно ехать! – он завел машину.
Дорога в этот час была почти свободна, и до Даниловых они добрались быстро.
Возле калитки посигналили. Тут же выскочила Катерина в льняном сарафане, следом за ней – Данилов:
- Наконец-то! Шашлыки – это мое спасение. А то пришлось бы мне полдня траву косить.
- А тебе только б не работать! – Катерина, смеясь, обняла Ивана, потом Лену. – Вот так, Лен, сначала уговаривал – давай дачу купим, а теперь фиг его заставишь на ней работать.
- Дача – это место отдыха, а иначе я не согласен! – Данилов забрал у Ивана сумку с продуктами, и они шли к дому, забавно толкаясь.
- Ну, прям дети малые! – с улыбкой сказала Катерина.
- Ой, Кать, и не говори! – Лена обняла ее за плечо. – Ну что, подруга, давай чего-нибудь поделаем по хозяйству, пока наши мужики с мангалом возятся.
- Лен, да делать-то особо нечего, так что можно позагорать. Купальник-то привезла или тебе мой дать? Правда, тебе из него только лифчик и подойдет, а в трусах утонешь.
- Да я привезла, надо переодеться.
- Пошли в дом… А чего Шуваловы не приехали?
- Они к родителям Наташи уехали, еще вчера, – Лена с наслаждением втянула воздух. – Боже, какая прелесть! Я обожаю, когда цветет жасмин!
- Да, в этом году просто напасть. А сирени сколько было! Кипень! Жалко, осыпалась уже. – Катерина махнула рукой на густые высокие кусты, усыпанные белыми цветами. – А видела, сколько жасмина зацвело?
- Что-то рановато.
- Да не, нормально, у меня сорт такой, так что в самый раз. А аромат какой божественный! Мы в прошлом году его очень много посадили возле беседки, прижился хорошо, сейчас весь цветет. Переоденемся, я тебе покажу.
Они вошли в дом, маленький, уютный, в сенях было прохладно и сумрачно, комнаты заливал солнечный свет. В распахнутые окна, кружа голову, доносился запах жасмина. На столе, накрытом скатертью, прозрачный графин с пионами.
- Ой, Кать, у тебя пионы цветут?
- Сама удивляюсь, я с ними так долго мучилась, думала, не взойдут, потом – что срежут. Вчера вечером приехали, смотрю, а они – как розовое озеро – по всему саду. Я тебе завтра с собой нарежу охапку.
- Да не, жалко.
- А чего жалко-то? Я теперь знаю, как с ними управляться. Представляешь, в пробке застряли, я с одной теткой-водителем разговорилась, она и научила. Бывает же!
Так, за разговорами, они неторопливо переодевались, не видя, как в окне появились две мужские головы и, хихикая, смотрели на них, расхаживающих голыми по комнате.
- Кать, а чего Настя не приехала? Я давно вашу дочку не видела.
- Да она к моим родителям на лето уехала.
- Не боишься одну отпускать? Девке-то уже девятнадцать.
- Свою голову не приставишь, а в городе все лето сидеть – не слишком большое удовольствие.
- Это верно. Как у нее в институте? Нравится ей?
- Говорит, что нравится. Сессию эту сдала хорошо, я потому и не стала ее удерживать здесь, пусть на свежем воздухе отдохнет, долго не выдержит, через месяцок вернется. Ты ж знаешь, она у меня девочка городская, ей деревня – экзотика.
- Как родители?
- Мама ничего, бодрячком держится, а папа стал болеть часто, особенно осенью, да чего удивляться – ему уже семьдесят пять. А твои-то как?
- Да слава богу! Живы-здоровы! Терехов все также руководит больницей, мама хозяйством занимается – она ж на пенсии.
- Ой, не говори про пенсию… Лен, посмотри, пожалуйста, что-то мне не застегнуть лифчик…
- Эй, девчонки, вам помочь? – услышали они голоса мужей и увидели их озорно блестящие глаза в одном из распахнутых настежь окон.
- Ах, вы ж, паразиты! Подглядываете?! – закричала Катерина, Лена кинула в мужчин полотенце, оно не долетело и флагом сдавшегося боксера упало на залитый солнцем дощатый пол.
Те заржали во весь голос:
- А что вы тут нагишом ходите?
- Ну вот, охламоны! Нет бы отвернулись! – Катерина покраснела и быстро застегнула лифчик от купальника, Лена прикрылась сарафаном.
- Еще чего! Когда увидишь двух прелестных женщин в лучах солнца да без одежды?! – Данилов вытирал слезы от смеха, Иван, смеясь, поправлял шорты.
- Ну-ка пошли вон! – Лена кинула в них еще одно полотенце, и мужья скрылись.
- Нет, ну ты посмотри! – Катерина взмахнула руками. – Уже седина на висках, а все, как пацаны, за голыми бабами подглядывают!
Смеясь, они вышли в сад.
Этот дом Даниловы купили лет десять назад. Вместо старого сарая Сергей построил большую беседку, баню подправил, и сейчас это был райский уголок на пятнадцати сотках, скрытый от соседских глаз густыми зарослями сирени и жасмина, к тому же не очень далеко от города. Здесь любили бывать и Наташа с Борисом, когда появлялась такая возможность. Тогда шумная компания будоражила своими песнями всю округу, но соседи не жаловались, а, наоборот, иногда приходили со своими редисками, укропами – со всем, что уже позволял в это время собрать огород, и тогда компания разрасталась до десяти-пятнадцати человек и веселилась до рассвета.
Лена шла босиком, ойкая, но наслаждение было обалденным – мягкая свежая трава щекотала ноги, теплая, прогретая солнцем, земля отдавала летнюю силу ступням.
Мужчины, как ни в чем не бывало, сидели в беседке, укладывая нарубленные чурки в большой мангал и попивая коньяк. Их глаза озорно блестели, как у нашкодивших школьников, они о чем-то тихо переговаривались, искоса поглядывая на женщин.
- Ну что, девчонки, может, по стаканчику вина? – Иван с улыбкой смотрел, как те подходят к ним.
- Чего спрашиваешь? Наливай! – Катерина, смутившись от воспоминания, что ее только что видели голой, махнула рукой, едва скрыв сладкое томление в груди.
- Так вы сюда идите, – Данилов подмигнул Ивану, оба засмеялись. – Или боитесь, что мы прямо здесь на вас набросимся, а?
- Вот еще! – вскинула голову Лена и отчаянно покраснела.
Подруги присели на теплую скамейку в открытой части беседки, попивая прохладное вино, один бокал, другой – оно так освежало! Потом дружно поставили пустые стаканы на стол и пересели лицом к солнцу, спиной – к мужчинам. Они не видели, как те, переглянувшись и кивнув друг другу, подскочили к ним, подхватили на руки, Данилов – Лену, Иван – Катерину, и понесли их в разные стороны от беседки: один – за кусты налево, другой – направо. Лена и Катерина верещали, отбивались, хохотали, но руки мужчин были сильными, глаза – жадными, вино сладко кружило голову.
Они иногда позволяли себе такое маленькое безумство, это вносило в отношения долю авантюрного распутства, добавляло адреналина в кровь, заставляло учащенно биться сердца. Женщины загорались от поспешных ласк чужих мужей, порой допуская некоторые взрослые вольности. Но это были игры, и далеко в них они никогда не заходили.
Данилов опустился на колени в траву, Лена, смеясь, вырывалась, но его руки уже расстегнули лифчик от купальника, отбросили его в сторону, и он, тяжело дыша, целовал ее тело, и укрыться от мужских губ невозможно… Его руки ласкали бедра, язык катал то один сосок, то другой, и сладкая запретная истома вдруг накрыла ее, затуманив мозг.
- Ленка… – шептал Данилов, как сумасшедший. – Ленка…
Он приник к губам надолго, навалился сверху, сходя с ума от запаха разметавшихся по траве волос, от того, что вот она, под ним, ее обнаженные груди с затвердевшими сосками возбуждающе скользили по его телу. Данилов застонал, закрыв глаза, и сорвал с нее трусы. Лена ахнула, но его руки жадно гладили ее тело, забираясь внутрь между широко раздвинутых ног. Она не могла говорить, задыхалась в неистовой страсти, своей и его, и, сама не ожидая этого от себя, стиснула его плечи от того, что сжалось все внутри, до боли, до дикого спазма желания. Ей было стыдно признаться, но она хотела его! Она впервые безумно хотела чужого мужика! Он скользнул по ее телу вниз, ласкал языком, губами, и она текла, готовая его принять. Он вошел в нее так яростно, что она едва сдержала крик наслаждения и двигалась ему навстречу все быстрее и быстрее, вцепившись руками в траву, отдаваясь всем телом и не понимая, что делает. Ему было мало! Обезумевший от Ленкиной страсти, от своей свершившейся мечты, он брал ее так, как представлял тяжелыми бессонными ночами, и она сама целовала его, умело ласкала жадным языком, окончательно сведя с ума.
И не было в мире мужика, счастливее Данилова! Боже, сколько лет он мечтал об этом! Сколько долгих лет он мечтал об этом! И чуть позже, лежа рядом с ней и целуя теплые губы, он чувствовал себя на вершине блаженства, не думая о том, что будет дальше. Она только что любила его! И больше ему в этом мире ничего не надо!
Потом они, не глядя друг на друга, сидели рядом, спина к спине, ошарашенные только что случившимся, не зная, как теперь посмотреть в глаза друг другу. Данилов вдруг развернулся к ней, обнял, поцеловал, помог подняться, одеться и заглянул в глаза. Она покраснела, отвела взгляд, но он прижал ее к себе, и, по-прежнему не говоря ни слова, повел за собой в беседку.
Иван отнес брыкающуюся Катерину на залитую солнцем маленькую лужайку между кустами жасмина. Он игриво целовал ее, тискал груди, нащупывая соски, и она вдруг откликнулась, потянула к себе, сжала его ягодицы. Иван замер. И рухнула плотина осторожности. Он сдирал с нее купальник, ласкал, и она была податлива в его желании, проснувшемся вдруг. Ее руки скользнули в его шорты, сжав то, что под ними выпирало. Он пытался сдержаться, но Катерина извивалась под ним, звала, притягивала за плечи… Стянув с него шорты, она тихо ахнула. Иван не устоял, взял ее, едва успев закрыть поцелуем крик женского экстаза, сорвавшегося с губ. Она не пряталась стыдливо, отдавалась ему, сгорая в пламени своего желания, и он заводился от этого еще сильнее. Потом, лежа рядом с ней и целуя ее лицо, сам не мог понять, как это произошло. Но она смотрела на него утомленными, счастливыми глазами, он поцеловал жаркие губы, погладил густые черные волосы, в которых запутались травинки, и она прильнула к нему, смущенная, раскрасневшаяся и прекрасная в дерзкой близости. Иван помог ей подняться, поцеловал еще раз, улыбнулся напряженно, но она не заметила. В беседку они шли молча, и он не знал, как посмотрит в глаза жене.
Данилов с Леной сидели за столом и медленно потягивали вино, избегая взглядов.
- Смотри, они пьют вино, а нас не угощают! – бодро сказал Иван, и Катерина с благодарностью посмотрела на него.
Возникшая, было, неловкость быстро растаяла, мужчины принялись нанизывать шашлык на шампуры. Подруги переглянулись. Смущенный вид обеих предательски выдал события, только что происшедшие между ними и их мужьями. Женщины легонько вздохнули – ну что ж теперь, раз так случилось. В конце-концов, все взрослые люди, не удержались от внезапного соблазна. Постепенно оживились, стали весело болтать, стараясь забыть о хмельном угаре запретной страсти.
- Ой, ну скоро там ваш шашлык? – спросила Лена облизываясь.
- Я тоже уже не могу, слюнки так и текут! – Катерина вытянула шею, пытаясь взглянуть на мангал.
Мужчины посмотрели на них удивленно, женщины засмеялись.
- Давай, Кать, наливай вина, – Лена поставила свой бокал.
- Не говори, сколько ждать-то? – Катерина сама налила им вина.
- Эй, девчонки, вы бы оделись, – глухо сказал Данилов, не в силах оторвать взгляд от Ленкиной груди, которую он совсем недавно так жадно целовал, – а то мы за себя не ручаемся!
- Ну так и принесли бы одежду! – повела плечом Лена, Катерина обняла ее. – Да ладно, сами сходим.
И они пошли к дому, держась за руки. Иван с Даниловым переглянулись:
- Эх, хороши, чертовки!
Минут через пять женщины вернулись, одетые в сарафаны, сели напротив друг друга. Когда, наконец, на поднос положили еще шкварчащее мясо, обе, прикрыв глаза, глубоко вдохнули сказочно-вкусный аромат, посмотрели друг на друга и засмеялись.
- Ну вот, – Иван потер руки, – теперь можно и подкрепиться!
- Да, а то сидят тут… смущают своими прелестями, – покраснел Данилов.
- Давайте, наливайте вино! – Катерина улыбнулась.
Иван сел рядом с ней, Данилов опустился на скамейку возле Лены, то и дело касаясь ее ноги своей. Лена хитро посматривала на него, и ресницы ее подрагивали. А его сердце билось гулко, счастливо, и только после пары рюмок коньяку он смог дышать ровнее.
Вечер прошел весело, словно ничего и не было. Потом Катерина с Леной в доме мыли посуду, мужчины о чем-то тихо говорили, сидя в беседке.
- Ой, Лен, я себя чувствую, как девица на выданье, – вдруг сказала Катерина, отчаянно покраснев.
- Ты о чем? – Лена удивленно посмотрела на нее, поняла, покрылась румянцем. – А-а! Ну и что делать будем?
- Не знаю, – Катерина передавала ей вымытые тарелки, Лена их вытирала и аккуратно ставила на стол. – Ты-то сама что думаешь?
- Кать, не знаю. Вот же накатило, так накатило!
- Что, тоже сердце щемит от воспоминаний? – они посмотрели друг на друга и рассмеялись. – Лен, ну пусть уж так, как случилось. Хуже-то от этого никому не будет. В конце-концов, пусть мужики сами решают!
- Не знаю, Кать. Не по себе мне от этих… игр.
- Да ладно, мы же – взрослые люди.
- Взрослые, конечно… только как бы не вышло чего! – Лена повела плечом.
- Ты о чем?
- Единожды солгавший…
- Да брось! – перебила ее подруга. – Делов-то… считай, чувства освежили.
Они обнялись, поцеловались звучно, пошли стелить постель, Лена, как всегда, на сеновале, а Катерина – в доме. Затаив дыхание, обе нетерпеливо ждали, чем закончится этот вечер. Вино кружило голову, плыл дурмяный аромат жасмина, тело наливалось истомой желания мужчины, а те все не шли.
Когда скрипнули ступеньки лестницы, ведущей на сеновал, Лена замерла. Она закрыла глаза, натянула простыню на голову, но чьи-то жадные руки уже на ее обнаженном теле, чьи-то губы ласкают груди, все жарче и жарче, опускаясь ниже, и она, теряясь в лабиринтах своего желания, подалась навстречу. Разум окончательно заблудился в аромате свежего сена, тело ломило от неистовой страсти чужого мужского тела, он брал ее, и она сжимала его бедрами, отдаваясь, как тигрица – безудержно, пряно, не сдерживая сладостных стонов.
- Ленка, если бы ты знала, сколько лет я мечтал об этом! – шепот Данилова сводил ее с ума. Он был безумен и счастлив, и она это знала.
Он не давал ей уснуть, будил желание, властвовал, покорялся, брал и отдавал. Она с ним! Она под ним! Он любил ее так, как мечталось все эти годы в сумасшедших снах, так, как хотелось ему – и она отдавалась то сдержанно, то распутно и стонала в наслаждении от его ласк. Потом он лежал рядом, тихонько целуя ее, перебирая волосы, вдыхая их аромат, не в силах уйти от нее.
Под его губами она задремала, но вскоре ее снова разбудили жадные губы, теребящие соски, руки, ласкающие между бедер. Она выгнулась, потянулась, как кошка, раздвинула ноги, застонала, потому что узнала эти сильные плечи, эти губы, этот запах.
- Ванечка… – прошептала она, чувствуя себя виноватой, за то, что не отказала Данилову, разъяренной от того, что ее муж только что имел другую женщину, счастливой от того, что любимый ласкает ее сейчас, как сумасшедший, и входит в нее снова и снова, и этот смешанный ураган чувств закружил ее, унося под звезды.
А Иван все не мог ею насладиться, сходя с ума от того, что она имела другого мужика, что лучше нее на свете нет женщины, и в этом он только что сам убедился в постели Катерины. Ленкин аромат, дикая страсть лишала его разума, желание обладать ею снова дразнило тело и душу, пока он в полном изнеможении, уже под утро, не откинулся на мягком матрасе, крепко сжав ее в объятиях.
- Рыжее мое солнышко… – нежно прошептал он, и она, утолившая его страсть и насладившаяся его любовью, счастливо прижималась к нему.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...