Белый дом
3 октября 1993 года сторонники Верховного Совета России прорвали кольцо оцепления милиции и захватили здание мэрии, гостиницу «Мир», здания ИТАР-ТАСС, блокировали Министерство обороны, пытались штурмовать телецентр «Останкино». Вечером Гайдар призвал сторонников Ельцина собраться у здания мэрии на Тверской, чтобы формировать отряды ополчения. Пришли тысячи москвичей. С заявлениями против нового путча по телевидению выступали известные деятели культуры.
Общественное настроение изменилось. В столицу были введены тульские десантные части. Шесть танков произвели несколько выстрелов. CNN вело прямую трансляцию боя. В 16 часов после проникновения в здание сотрудников спецподразделения «Альфа» сопротивление было сломлено. После освобождения здания организаторов путча арестовали. В результате беспорядков погибло около ста шестидесяти человек.
После вынужденной отставки с воинской службы Сергей Тарасенко перебрался в Москву. Его разыскал бывший сослуживец Солматов и предложил:
- Не хочешь поработать на «гансов»?
- Как это? - опешил Сергей.
- На меня вышел один знакомый немец, - начал объяснять он, - Они открывают в Москве свой корпункт и им нужен надёжный человек, знающий немецкий язык.
- Так я же не очень хорошо говорю по-немецки!?
- Подучишь! - ответил никогда не комплексующий Солматов. - Ну что, согласен?.. Платят валютой.
Тарасенко согласился на соблазнительное предложение главным образом, потому что хотел быть ближе к Марине.
- Теперь, когда от неё ушёл Иван, - строил он далеко идущие планы, - она мне точно не откажет…
Он переехал в столицу и начал работать на бывших врагов. Платили они действительно неплохо и «Арамис» снял квартиру недалеко от общежития «Миледи» в Останкино.
- Будем видеться почаще! - тайно надеялся он.
В его распоряжении оказалась подержанная иномарка, служебные обязанности заключались главным образов в услугах водителя. Ещё он выполнял разные поручения избалованных корреспондентов, приходивших в ужас от реалий русской жизни.
- Как вы можете так жить? - неоднократно спрашивали они Сергея.
- Поэтому мы и смогли победить вас в войне, - шутил он, - постоянно живём в состоянии битвы за существование…
Незаметно прошли ничем не примечательные полгода. Тарасенко днём работал, а вечером старался, увидеться с Мариной. После разрыва с Иваном она отправила сына к родителям в Минск, куда они переехали после Чернобыля.
- Мне нужно работать целыми сутками! - оправдывала она свой поступок.
После предательского письма Тамары Семёновны «Миледи» съехала от неё, и жила в общежитии медиков. Она посменно работала врачом на скорой помощи и подрабатывала в поликлинике.
- Извини, - обычно отвечала Марина на очередное приглашение Сергея пойти в кино, - за сутки дежурства устала страшно…
Несмотря на все его старания, она сохранила между ними известную дистанцию и не отвечала на ухаживания «Арамиса». Так продолжалось до 3 октября. У Тарасенко был выходной, так как было воскресенье. Он проснулся от противного дребезжащего звонка телефона.
- За ночь в стране власть переменилась, - вместо приветствия сказал Костя, оператор корпункта, - скидывай сапоги…
- Что будем делать-то? - сразу проснулся Сергей.
Решили, что надо выйти на улицу, оглядеться, как и что, встретиться, простимулировать мыслительный процесс пивом и уж тогда принимать какое-то решение. Встретиться договорились на Баррикадной.
- Символично! - подумал энергичный Тарасенко. - И в гуще событий.
От Баррикадной к Белому дому, где засел мятежный Верховный Совет как в первомайскую демонстрацию, тёк поток народу. Около здания росли баррикады. На одной из них было написано:
- «Привет участникам танкопробега!»
Они потаскали вместе со всеми какую-то арматуру с ближайшей стройки. Записались в какие-то списки, подписались под какими-то протестами, подвигали туда-сюда троллейбус.
- Пока гражданский долг нами выполнен, - сообща решили они, - надо пожить для себя.
Чтобы оценить масштаб шоу, решили забраться на какую-нибудь высоту. «Арамис» показал на ближайший жилой дом. Костя возразил, что указанный дом имеет стратегическое значение, как для нападающих, так и для обороняющихся:
- И там наверняка всё перекрыто...
На поверку дом сиял распахнутыми подъездами. Они без проблем добрались до чердака и вылезли на крышу. На крыше тусовалось ещё человек шесть. В дальнем углу целовалась жаркая парочка.
- Нашли время! - буркнул недовольный Сергей.
Белый дом с кишащими вокруг защитниками был как на ладони. Костя загрустил. У него за плечами было четыре года Афгана, два срочных и
два сверхсрочных. Костя авторитетно показал, куда и сколько надо бы
установить пулемётов, гранатомётов и посадить снайперов:
- Чтоб всю эту оборону разогнать без единой жертвы с той и другой стороны.
- Всё это лажа… - согласился с ним Тарасенко. - Никакой подготовки.
Неожиданно Костя хлопнул по лбу, вспомнив, что дома у него сидели две немки, и, наверное, сходили с ума:
- Когда я уходил, они ещё спали и ни про какой путч, ни сном, ни духом…
Они рванули к нему домой. Русским людям после августа 1991 года никакая революция не страшна.
- Другое дело немцы, - рассказал по дороге Костя, - вернее немки...
Две симпатичные, несмотря на то, что немецкие, девушки, филологини, изучали русскую литературу. На этой почве и сошлись с ним, учили городской фольклор. Приезжали пару раз в год, останавливались у него.
- Сносно, но с диким акцентом говорят по-русски… - усмехнулся он. - Зато в совершенстве и без акцента владеют русским матом.
- Последствия общения с русской литературной элитой... - злорадно пошутил Сергей.
Они приехали в Россию за неделю до этих событий. Когда они добрались до дома, немки были вусмерть пьяны. Спустя какое-то время, под угрозой не дать опохмелиться, они добились от них правды в последовательности событий.
- Русские - страшные люди! - сказали они хором и начали наперебой рассказывать.
Когда они проснулись и привели себя в порядок, Костина мама им ненавязчиво сообщила:
- А у нас революция опять. В Москве танки...
Немки не поверили. Пощелкали каналы телевизора. Покрутили приёмник. Глаза их по мере получения шоковой информации становились всё больше.
- Во попали, - опешили они от новостей, - так у вас говорят?
При этом немок революция в России, конечно, здорово напугала.
- В стране переворот, - убеждённо сказала одна. - Это факт.
Поскольку не только местное российское ТВ, но и CNN, и другие авторитетные источники это подтверждали.
- И танки на улицах! - подтвердила другая.
Образованные немки понимали, что переворот в России это не то
же, что переворот, в какой-нибудь банановой республике. Как
прокомментировала одна из них:
- Ёбнет так ёбнет!
В немецком языке аналога не нашлось. Несмотря на революцию, в пределах видимости окна они не обнаруживали никаких изменений от обычного состояния дел. Работали магазины.
- Спешат по делам прохожие… - заметила вторая иностранка. - Не пригнувшись и не перебежками.
Квасили во дворе «бухарики». Торговала семечками бабка и у неё покупали. Не патроны и не фальшивые документы для побега из страны.
- Семечками! - воскликнула первая девушка.
Всё это вместе не укладывалось у немок в голове. Им для чего-то надо быть в посольстве, а для этого надо выйти из дома.
- А где Костя? - спросили они.
- А на баррикады пошёл… - очень спокойно ответила им Костина мама.
Немки позвонили туда, где им надо было быть:
- Нельзя ли перенести?
Им сказали:
- Приезжайте немедленно!
Собрались и вышли из подъезда. Мелкими перебежками к углу дома. Непрестанно оглядываясь и непроизвольно втягивая головы в плечи.
- Будто только что половину квартир в этом доме обнесли… - подумал местный «бомж» Митюха.
Он наблюдал за ними с лавочки во дворе, а потом двинулся им наперерез с целью стрельнуть сигаретку. Услышав нерусскую речь, решил блеснуть знанием языка. Догнал их со словами:
- Хенде хох! Аусвайс!
Коленки у немок задрожали и подогнулись. Митюха, исчерпав познания в иностранном языке, перешёл на родной и нагнал на них большего страха.
- Застрелют вас, а то и хуже… - пугал он клиенток. - Сидели бы дома.
Немки заверили:
- Нам ошшень нато!
- Нато нам не надо! - пошутил Митюха и тут приходит в его хмельную голову замечательная мысль.
Он предложил немкам свои услуги.
- Проведу, - твёрдо заверил пьяница, - тайными ходами, в полной безопасности, доставлю обратно целыми и невредимыми, и буду выступать в роли телохранителя... И всего-то за каких-то паршивых сто долларов.
В немках проснулся, заслоняя страх, нормальный немецкий практицизм. Одна из них произносит фразу, выученную с подачи Кости специально для шереметьевских «бомбил»:
- Охренел совсем?.. Я что, расценок не знаю?!
Проникнувшись уважением к знанию иностранцами исконно русского фольклора, Митюха сразу упал в цене вдвое. Ниже он не прогнулся даже после фразы второй немки:
- Мы за такие деньги пешком дойдём!
Сошлись на полтиннике плюс дорога. Митюха быстренько поймал машину. Водила всю дорогу косился на двух расфуфыренных немок в сопровождении бомжа. Причем бомж командовал:
- А ну, немчура, вон на том светофоре головы пригните!
Немки огрызались, но слушались. Всю дорогу Митюха нагонял на них страху, отрабатывая деньги. По его просьбе на обратном пути водила пару раз провёз их мимо танковых колонн с курящими на броне хмурыми ребятами.
- Хорош шпрехать! - приказал «бомж». - По-русски говорите!
Немки, рассчитавшись с сопровождающим, уже готовы были нырнуть в подъезд, но Митюха сказал:
- Куда?! А отметить возвращение?
В течение часа двор наблюдал, как возле детской песочницы две
иностранки и отечественный «бомж» хлестали водку из пластиковых
стаканчиков под однообразные тосты Митюхи:
- Ну что, буржуи? Страшно вам?.. Ну, будем!
В результате до квартиры их дотаскивал Митюха. Пока немки рассказывали приключения то совсем устали. Приятели оставили их в покое.
- Я поехал к себе в Останкино, - устало сказал Тарасенко.
- Тогда я с тобой.
- Зачем?
- По телику сказали, что туда направились протестующие после мэрии.
Они прибыли незадолго до семи часов вечера и сразу поняли, что шутки закончились. Толпа примерно в тысячу человек сломала замок в воротах и расположилась на ступеньках перед входом в основное здание телецентра.
- Справа, за другой линией ограды, - толкнул Сергей своего спутника, - стоят три бронетранспортёра…
Прибывало всё больше людей, но, казалось, ничего не происходило, кроме речей. Друзья пересекли широкую улицу Королёва, которая разделяет комплекс на две части, и начали осматривать здания на другой стороне.
- Тут что-то происходит… - задумчиво сказал Костя.
Человек десять агитировали солдат, пытавшихся не дать им подойти ближе. Макашов взял мегафон и направил его на здание и крикнул:
- Вы имеете три минуты, чтобы выйти.
Подошёл захваченный протестующими зелёный армейский грузовик и направился прямо в дверь из стекла и металла. Так повторилось несколько раз. Шум привлёк сотни людей. Они столпились вокруг грузовика и солдат.
- Вы слышите меня? - кричал Макашов. - Вы имеете три минуты, чтобы уйти, или мы войдём... Я даю вам слово, что вам не будет причинено вреда.
- Чего вы хотите? - спросил Тарасенко одного из сопровождавших генерала вооружённых людей.
- Мы намерены потребовать эфирное время, чтобы обратиться к народу… - с нажимом сказал он.
Какой-то человек опустился на колени перед грузовиком и направил ручной гранатомёт в разбитое отверстие входа. Толпа начала скандировать:
- Враги должны уйти! - психически подготавливая себя к атаке.
Вдруг раздался одиночный выстрел совсем рядом. Толстый человек, вооружённый, но не в форме, медленно упал напротив перегородки, отделяющей Тарасенко от входа. Санитар в белом халате бросился ему на помощь. Кровь текла из правой ноги мужчины.
- Выстрел из здания? - гадал Костя. - Очень сложно под таким углом...
- Случайно разрядился пистолет в его кармане? - наивно предположил «Арамис».
Все вопросы прерваны адским грохотом. Взрыв подбросил его в воздух. Затем началась стрельба. Со второго или третьего этажа, не далее, чем в десяти метрах, десятки злобных автоматов поливали толпу свинцом.
- Люди должны бежать, - подумал Сергей, - но я никого не вижу...
Сумрак прорезался сотнями смертоносных трасс, раскалывался нескончаемым дробным грохотом выстрелов. Он пополз, сам не зная куда, шепча:
- Низенькая стенка прикрывает меня…
Внезапно Тарасенко увидел неподвижно лежащего вдоль её основания Костю.
- Убит! - с одного взгляда определил он.
Воздух был пронизан пулями. Тридцать секунд вечности прошли, а Сергей был всё ещё жив.
- Удача, удача, удача! - пульсировала в его голове.
Стенка кончилась, и открылся подземный пешеходный переход. Он скатился вниз по ступенькам. Внизу собралось около двадцати человек.
- Двое из них, похоже, мертвы, - подумал «Арамис», - некоторые ранены, другие помогают им…
- Они стреляют в народ! - выдохнул какой-то человек.
Стрельба ослабела. Благодаря этому они выскочили из конца туннеля. С края дороги он наблюдал, как массовое убийство превращалось в сражение. Вокруг стояла толпа молодёжи, в основном местной. Сергей оказался всего лишь в нескольких сотнях метров оттуда, но стрельба велась в основном поперёк дороги, а не вдоль неё.
- Лучше не быть в первом ряду, - интуитивно понял он.
Коктейли Молотова были кем-то брошены в дальний угол здания, и вспыхнувший огонь освещал стреляющие бронетранспортёры, смельчаков, вытаскивающих упавших людей.
- За что?! - стонал стоящий рядом мужчина.
Тарасенко обошёл вокруг дома и пересёк рощицу, чтобы видеть происходящее поближе. Внезапно солдаты оказались у него на пути, стреляя, ведя охоту за прятавшимися в роще бунтовщиками. Что-то сильно толкнуло Тарасенко в правое плечо.
- Ранен! - ахнул он и почувствовал, как кровь быстро добралась до кисти и закапала с пальцев.
В свете предательской луны Сергей неожиданно увидел знакомую фигуру Марины. Он побежал к ней и закричал:
- Назад!.. Назад! Зачем ты пришла сюда?
Она ничего не ответила, только растерянно смотрела на его окровавленную руку. «Арамис» обнял её за плечи левой рукой и повёл подальше от этого страшного места.
- Нужно зайти ко мне, - очнулась испуганная «Миледи», - чтобы перевязать твою руку.
Рана выглядела серьёзной, хотя на самом деле оказалась сквозной. Сырость заставляла руку мёрзнуть в холодной ночи и поэтому он согласился. Её соседка накануне уехала к родителям, и Сергей остался с ней на всю ночь и провёл весь следующий день. Поэтому расстрел Белого дома они не увидели…
Чёрный ворон
В сентябре 1993 года разгорелось сражение, вошедшее в историю грузино-абхазского конфликта как «Битва за Сухум». Абхазы нарушили перемирие и возобновили наступление. Они сумели сбить из ПЗРК несколько самолётов, заходивших на посадку в аэропорту Сухуми. Значительную роль сыграло получение абхазами от России артиллерийских орудий и миномётов, обеспечение их необходимыми боеприпасами и обучение боевых расчётов.
27 сентября Сухум был взят абхазскими вооружёнными формированиями. Около двухсот тысяч этнических грузин в страхе перед угрозой со стороны победителей стали беженцами, покинули свои дома и ушли самостоятельно через горные перевалы или были вывезены в Грузию по морю. Вооружённый конфликт унёс жизни четырёх тысяч грузин и четырёх тысяч абхазов. Потери экономики автономии составили почти десять миллиардов долларов.
Под утро прилично подморозило, зима подкралась как всегда неожиданно и коварно. Побитая жизнью междугородняя трасса Донецк - Запорожье местами выглядела, будто после недавней бомбёжки. Вчерашние лужи, прикинувшиеся с помощью тонкого льда приличной дорогой, предательски бросались под колёса быстрой «девятки» и норовили увести машину с устойчивого курса.
- Фу, чёрт! - выругался водитель.
- Чего ты? - спросил сонный пассажир.
Русоволосый худой Серёжка Копылов, только что умудрившийся удержать вёрткое чудо советского автопрома на скользком повороте, натужно выдохнул:
- Так можно и не дожить до обеспеченной старости…
- Не бзди, прорвёмся, - подбодрил своего шофёра Николай Рябович.
Начало девяностых годов, прозванных впоследствии лихими, мало напоминало книжную романтику. Сплочённые массы советского народа пришли в хаотичное движение. Казавшиеся непотопляемыми киты советской промышленности медленно шли ко дну. На их место всплывали не всегда хорошо пахнущие фирмы и акционерные общества.
- Чем я хуже? - подумал «Атос» и открыл торговую фирму.
Вчерашние официальные тунеядцы становились миллионерами, а ведущие инженеры рыночными торговцами. Наш друг тоже ударился в коммерцию. Он торговал всем, что под руку попадалось и именно по этой причине выехал ранним утром в очередной коммерческий набег.
- Да не гони ты так… - вальяжно сказал Николай. - Успеваем…
Он достал из кармана помятую пачку «Мальборо» и смачно закурил. Он всегда отличался редкостным пофигизмом и смотрел на жизнь стальными, слегка раскосыми глазами. Сергей не разделял всегдашний оптимизм шефа.
- Да! Ещё пилить двести километров, а проехали только пятьдесят… - он покрутил шарообразной головой, разминая затёкшую шею. - Гаишников сколько впереди…
- Денег дадим!
- А помнишь, как прошлый раз они нас на каждом посту тормозили и шмон устраивали? - нервный водила передёрнул плечами, вспоминая пережитое ранее унижение. - Сколько времени потеряли!
- Было дело, - помрачнел, обычно несклонный к самоанализу Рябович. - Но сейчас пронесёт… Я сердцем чую.
Только он сказал о предчувствиях, как за поворотом нарисовалась машина с надписью ГАИ. «Девятка», не сбавляя скорости, проскочила передвижной пост, но Копылов в зеркале заднего вида заметил, что гаишники двинулись за ними:
- За нами «хвост».
- Тогда тормози! - отрывисто велел «Атос».
Догнавший их гаишник представился и спросил:
- Почему вы не остановились по моему требованию?
- Извини, командир! - торопливо заговорил Сергей. - Не заметил…
Инспектор нравоучительно произнёс:
- Сегодня вы не заметили на дороге сотрудника ГАИ, а завтра не заметите человека… Права и документы на машину.
- А чё случилось? - встрял Коля.
- А кто вам сказал, что что-то случилось? - встрепенулся жадный гаишник. - Или вас интересует причина остановки вашего автомобиля?
- Интересует.
- Причин много, например, ночью, у одного уважаемого человека угнали машину, - скривился инспектор, - а вы причину спрашиваете.
- Он чё, на «девятке» ездит?
- Не-а, на «Гранд Чероки».
- А причём здесь «девятка»?
- Какая-такая «девятка»?
- Так вы остановили «девятку», а угнали «Чероки».
- А вы что-то знаете про угон «Чероки»? - напрягся гаишник.
Рябович вдохнул и потянулся за кошельком с деньгами. После непродолжительного торга они поехали дальше.
- Что я говорил?! - заныл нерешительный Копылов. - Точно опоздаем…
- А ты гони, гони! - огрызнулся начальник.
Скорость передвижения увеличилась до ста километров, ветер угрюмо свистел за тонированными стёклами. Автомобиль нахально ворвался в небольшой посёлок, первый на извилистом пути в соседний областной город.
- Деньги готовь! - буркнул раздражённый Сергей.
На другом конце поселения располагался один из злейших постов ГАИ, расплодившихся с приходом независимости.
- О, бежит… - иронически прокомментировал «Атос» передвижение работника свистка и полосатой палочки. - Свисти уже соловей–разбойник…
Он отчётливо видел, как замёрзший милиционер обрадовался автомобилю, возникшему на пустой улице. Гаишник бодро выбежал из-за конструкции замысловато сложенных фундаментных блоков.
- Свистун хренов! - шофёр непроизвольно сжал руки на руле и приготовился тормозить.
Закинув потёртый АКМ за сутулую спину, инспектор, приготовился не пускать новорожденных акул большого бизнеса. Наспех оборудованная огневая точка подразумевала возможность нападения неизвестных врагов на пост, но в действительности всё происходило наоборот.
- Не спиться чертям, - зло выругался Копылов, мысленно прощаясь с энной суммой денег.
- Транспортный налог собирают чётко.
- И заставлять не надо...
Молодой сержант лениво поднял волшебную палочку и, улыбаясь редкому в этот час гостю, хотел показать сигнал остановки. Внезапно улыбка сползла с его широкого лица. Он нервно дёрнулся, не зная, куда деть ставший ненужным жезл и торопливо спрятал его за спину.
- Что это с ним? - опешил удивлённый Николай.
- Хрен его знает, - в тон ответил Копылов, - но останавливаться не буду!
Они, некоторое время, шутя, обсуждали невероятное поведение работника правоохранительных органов и переключились на другие темы. Причина, заставившая их совершить вылазку в соседнюю область, лежала в плоскости бизнес интересов. Единственный отечественный автопроизводитель, прославившийся выпуском бессмертного «Запорожца», корчился от разъедающего яда бартера.
- Это же золотое дно! - сразу понял Рябович.
Они быстренько наладили туда поставку всякого ширпотребного барахла, взамен получали новенькие «Таврии». Машины разлетались как горячие пирожки, и бизнесмен позволил себе купить вишнёвую «девятку», вершину роскоши и крутизны тех лет.
- Как долго планируешь пробыть на заводе? - неожиданно нарушил тишину водитель. - Хочу поспать!
- Там увидим…
«Атос» собирался сегодня купить на заводе какую-то хрень и тут же продать её тому же заводу. Только естественно дороже. Он попытался объяснить подчиненному схему, но тот не поверил в такую возможность.
- А я говорю смогу, - горячился Рябович, возмущённо вскидывая вверх сильные, но коротковатые руки. - Спорим…
- Не сделаешь! - не соглашался Сергей. - Не верю, что они такие тупые.
- Не тупые, а жадные! - веско разъяснил он. - Так спорим?
Предметом спора являлось заявление Николая, что он сегодня провернёт очередную сделку века.
- Так ведь нету у тебя этой хрени, - не понимал его Копылов.
- Да она не нужна…
- Как не нужна? - недоумевал он. - Как можно что-то продать, если ничего нет…
Сергей вслух начал вспоминать, как прошлой весной они умудрились провести сделку между двумя соседними заводами:
- Помнишь, мы взяли на одном заводе товар без денег. Всякие там кофемолки, вафельницы и самовары… Потом проехали квартал и сдали всё машину барахла на другой завод, естественно в два раза дороже. На всю сумму набрали то, что выпускал этот завод. Детские велосипеды и прочую дребедень… Вернулись на первый и закрыли долг частью полученного товара. Остаток продали и получили навар больше тысячи процентов.
- Вот это сделка, - согласился деловой начальник, - деньги из воздуха!
- А как ты думаешь провернуть свою идею без товара? - он покачал давно не стриженой головой.
- А так, - поражался «Атос». - Слушай Фома неверующий!
Его план был прост как всё гениальное. Он даёт взятку начальнику отдела снабжения завода и тот проводит двумя разными накладными движение товара. По одной фирма-однодневка покупает товар. По другой продаёт этот товар, только значительно дороже. Прибыль от фокуса делится пополам. Объяснив хитрую штуку, Николай спросил водителя:
- Товар движется только по бумагам. В конце я получаю только «лаве».
- Стрёмно как-то…
- Там все повязаны... Всё будет ништяк! - убеждал разгорячённый шеф.
- Ну, не знаю…
- Так спорим?
Поспорили. Незаметно подкрался очередной пост ГАИ. Картина повторилась почти такая же. Только на этот раз пожилой прапорщик медленно вышел к обочине и поднял жезл. Он подслеповато вглядывался в приближавшуюся машину и вдруг резко опустил своё средство добывания денег. Он отвернулся от притормаживающего авто и сделал вид, что просто вышел подышать свежим воздухом.
- Ничего не понимаю, - выпалил ошеломленный водитель.
- И я, - признался опешивший пассажир. - Никогда такого не видел.
- Может у них день без наличных денег? - предположил Сергей.
- Ага, - заржал довольный Рябович. - Неделя благотворительности…
Радостно гомоня и куражась, они поехали дальше. Солнце нехотя выползло на свою вечную работу, и мир вокруг постепенно ожил. Жизнь впереди казалась Николаю дорогой без шлагбаумов, и он собирался проехать её как можно быстрее.
- Чего-то не то... - заметил недоверчивый Копылов.
Даже он всё же немного засомневался, когда на третьем посту история повторилась опять. Гаишник не только не остановил их, а даже неуклюже попытался отдать честь.
- Что-то тут не так, - терялся в догадках Сергей. - Чего он нам козыряет?
- Брось ты, - хорохорился понтовитый «Атос». - Просто видит, крутые пацаны едут.
- Уважают, блин горелый…
Не встретив на пути не единой преграды, они к самому началу рабочего дня попали на легендарный завод «Коммунар». Пока начальник пошёл проворачивать гениальную операцию, Копылов поспал пару часов в машине. Он даже не заметил, как Рябович запрыгнул в салон и возбуждённо крикнул:
- Срываемся!
- Что случилось?
- Пока не хватились, рвём когти…
- Получилось? - поинтересовался Копылов пока заводил мотор.
- Поехали, поехали. - «Атос» торопил его. - По дороге расскажу…
Серёга вырулил со стоянки, влился в неплотный поток машин и рванул на выезд из города. Николай принялся самозабвенно рассказывать о перипетиях проведённой операции. Копылов крутил баранку, слушал и изредка смеялся в особенно весёлых местах.
- Короче, получилось, - хвастался азартный шеф. - Всё прошло тип-топ… Клиент созрел и шелестит «зеленью»!
- Когда машины будут?
- На следующей неделе выкатывают три штуки, - он победно улыбнулся.
- Это ехать, перегонять? - скривился медленный на подъём Сергей.
- Тебе мёд, да ещё ложку! - возмутился Рябович. - Вместе с пацанами приедешь и перегонишь...
Копылов покорно согласился, но начал жаловаться на голод. Штурман не возражал и следующие пару часов друзья провели в придорожном кафе на окраине города. Под подозрительные шашлыки слегка выпили. Сергей всего граммов сто, всё же за рулём, заметив:
- А то едино, платить ментам так и так…
В утреннее счастье больше не верилось.
- Хватит, поехали, - принял решение «Атос». - Затемно домой хочется попасть, а то моя мегера вчера устроила скандал и сказала, что ненавидит…
- Если женщина говорит, что ненавидит тебя - значит, любит, но ты кабан!
- Вот и я говорю, что нужно хоть иногда приходить домой не под утро.
- А кто против?
- Лучше дави на газ, психолог хренов!
На выезде из города они снова с помпой проехали стационарный пост. Трое зачарованных постовых проводили их смутными взглядами. Друзья больше ничему не удивлялись, и Копылов нагло газовал на подъезде к следующим постам. Никто даже не подумал их остановить. Милиционеры смотрели вслед, печально качая форменными фуражками.
- Слушай, а что ты делаешь сегодня вечером? - весело спросил водитель. - Ты не подумай ничего плохого!.. А если подумал, как тебе идея?
- Конечно, ведь удачную сделку нужно обмыть!
Они быстро согласовали детали праздника.
- Опять домой приползём никакие... - вздохнул Копылов.
До родного города долетели за два часа. После многочасовой езды им захотелось справить малые естественные надобности. Рябович первым выпрыгнул из остановившейся машины и бросился в кусты, куда уткнулась остроносая «девятка». Внезапно он прервал сладостное действие и уставился на передок машины.
- Ё-моё! - громко закричал Николай. - Такого я ещё не видел…
- Чего там? - Серёга быстро подошёл к нему и замер от увиденного чуда.
Ниже капота, широко раскинув мощные крылья, висел большой чёрный ворон. Встречным потоком воздуха его развернуло задом наперёд и засосало хвостом под радиатор. От долгого пребывания на морозе тело несчастного закаменело, и хищный клюв ворона смотрелся словно бронзовый.
- Твою мать, - вырвалось у интеллигентного Копылова.
- В нашей жизни, блин, и не такое бывает!
Они едва освободили крылатого хищника из смертельного плена. Немного отойдя от первичного шока, путешественники дружно рассмеялись:
- Теперь понятно почему «гаишники» боялись нас останавливать... - прохрипел «Атос» и растопырил пальцы. - Вдруг крутая бригада катит...
- Ага, - поддерживал его Серёга. - Называется «Чёрный ворон».
- Ха-ха! - дико заржал Рябович. - Ох, не могу!
Они посмеялись и вскоре поехали дальше. Через день по городу действительно поползли липкие слухи о появлении новой группировки отморозков, которые раскатывают между городами с торчащей впереди мёртвой птицей.
Переезд
Пабло Эскобар самый известный и кровавый колумбийский наркобарон и один из самых дерзких и жестоких преступников ХХ века. В начале 90-х годов по оценкам журнала «Форбс» он входил в семёрку самых богатых людей планеты. На его совести тысячи жертв, казненных им лично или по его приказу, а также погибших в терактах.
1 декабря 1993 года Пабло исполнилось сорок четыре года, и он позвонил своей семье. Этого звонка агенты АНБ США уже ждали. Его засекли в медельинском квартале Лос Олибос. Дом, в котором укрывался Эскобар, был со всех сторон окружён специальными агентами. Спецназовцы выбили дверь и ворвались вовнутрь. Пабло открыл беспорядочную стрельбу и вылез в окно, пытаясь уйти через крышу. Пуля, выпущенная снайпером, попала Эскобару в голову и убила его на месте.
Весной этого года с Иваном Казарцевым тоже произошла трагедия, правда не такого масштаба. Он продолжал жить с Верой, почти не выходя из алкогольного тумана. Однажды он слонялся по городу в наивной надежде найти дармовую выпивку.
- Верка опохмелиться даже не дала! - мучился он утренней болезнью.
В одном из городских дворов «Портос» увидел двух мужичков, которые задумчиво разглядывали купленный «пузырь» водки. Один был худой, другой толстый.
- Они думают, с кем бы разделить это счастье по талонам… - обрадовался Иван. - Вроде как, вдвоём пить не интересно - третий нужен.
Он подошёл к ним и поздоровался. Разговорились, и выяснилось, что он оказался прав.
- Третьим будешь? - предложил худой мужик.
- Только стакана под рукой нет, - заметил толстый, - а из горла не хочется...
На заманчивое предложение Казарцев согласился и сообщил:
- Я тут недалеко живу, пойдём ко мне, там и стаканы добудем и закуску…
Минут через сорок дошли. Постучали в дверь, где жила семья Веры, приютившая Ивана, но никто не открыл.
- Странно! - сказал «Портос». - Тётка Маша сегодня выходная…
Вышли на улицу, «бухарики» заглянули в окошко, заметив:
- Никого, а прямо посредине стола стоит стакан и, главное, тарелка с огурцами.
- Ты через форточку до стакана дотянись, - попросил Казарцев худого собутыльника, - и заодно огурчик на закусь прихвати.
Тот полез в форточку, толстый ему снизу помогал, а «Портос» корректировал. Вдруг худой выпал из окна без головы. Из подъезда вылетела тётка Маша с окровавленным топором и со всей дури ударила толстому по руке, затем побежала за угол дома.
- Вот это разворот! - выдохнул Иван перегаром.
Возле конечной остановки трамвая стоял милицейский патрульный «УАЗ». Вдруг на них выбежала тётка с топором в руках и полным отсутствием здравого ума в помутненном взоре.
- Держи её! - менты из машины выпрыгнули, воительницу повязали и в отдел поволокли.
За углом они обнаружили трёх человек, одного без головы, второго без руки, а третий пребывал в шоке. Тётка только на следующий день начала рассказывать о том, что произошло.
- Оказывается, её муженек был частенько пьяным и в таком состоянии
поколачивал её и даже сильно... - поведал Казарцеву седой капитан, когда он его вызвали как свидетеля.
- Так и было, - полностью подтвердил он. - Я прожил у них больше полугода…
- Он с утра по причине жуткого похмелья «поучил» свою вторую половину и отправился на поиски спиртного. Бедная женщина, разум которой, видимо, помутился, взяла топор и встала возле входной двери, чтобы, значит, укокошить тирана.
- Мать Верки баба сильная! - согласился «Портос».
День она простояла, ожидая мужа, а в сумерках услышала какие-то звуки, долетающие с кухни. Забежала туда, а там чья-то голова в форточке торчала. Картина для милиционеров стала ясна:
- Тётка решила, что это муж очередную гадость замыслил против неё, и со всего маха рубанула топором. Женщина в пылу борьбы выскочила на улицу, где и довершила своё кровавое дело!
- Только порешила она топором не мужа, а незнакомого человека, а другого сделала калекой. Тётка оказалась в тюрьме, одному мужику водку пить не куда, а другому стакан держать нечем! - испугался Иван. - Вот до чего водка доводит!
Он решил окончательно завязать с вредным пьянством и согласился на переезд в другой город. Я к тому времени уже год жил в Киеве и настойчиво звал к себе непутёвого друга.
- «Хвостов» у тебя нет, - уговаривал я его по телефону, - почему бы не изменить свою жизнь?
- К тому же, новый город намного интереснее в финансовом отношении... - прикинул он.
«Портос» согласился с моими доводами и выехал в Киев. Что-то случилось с поездом, и последнюю часть пути он должен был проехать на автобусе. Я выехал ему навстречу, разумно рассудив:
- Иначе он точно потеряется по дороге…
Мы встретились на пыльном автовокзале областного украинского города. Меня поразил его внешний вид, было видно, что последнее время он вёл не совсем здоровый образ жизни.
- Пора брат тебе браться за ум! - сказал я.
- Это всё в прошлом… теперь только пиво! - пообещал Иван, и мы двинулись на Киев.
Междугородний автобус «Икарус» был набит под завязку. Мы пили пиво, разговаривали и смеялись. Бабки на нас ворчали. Перед конечным пунктом народ потихоньку стал сходить и задышалось легче. Заднее сиденье оказалось пустым.
- А пойдём-ка мы туда, - тихо сказал Казарцев, - чтоб никому не мешать.
На заднем сиденье, в уголке, сиротливо лежала сумка. Чёрная кожаная, через плечо, с эмблемой Олимпиады-80.
- Я себе тоже такую хотел, - признался я, - но уж больно дорого она тогда стоила.
- Рублей семьдесят, что ли… - кивнул головой «Портос».
Видимо по этой причине я и мужика, хозяина сумки, хорошо запомнил. И точно видел, что он сошёл.
- Ну, надо же глянуть, чего там, в сумке, - заманчиво предложил друг.
Мы открыли находку и обалдели.
- Сумка набита деньгами в банковских упаковках! - ахнул Иван.
Быстро закрыли. Выходили из автобуса в Киеве как партизаны, прикрывая сумку от нескромных жадных взглядов. Ехали в троллейбусе и потели от волнения.
- Мне кажется, что все смотрят на нас и знают про деньги! - шепнул я соучастнику.
Дома закрылись на все мыслимые замки и пересчитали. Там оказалась фантастическая сумма.
- Десять тысяч долларов! - изумился я.
- Стоимость иностранного легкового автомобиля... - зачарованно уточнил он. - Или нескольких наших!
Больше в сумке ничего не было. Никакой бумажки с подсказкой. От неимоверности суммы вопрос, что делать дальше с деньгами, нам даже в голову не приходило. Вечером, вникнув в ситуацию, Казарцев сказал:
- Если бы десять баксов или сто - понятно. А с такими деньгами не шутят.
- Пошли в милицию от греха… - согласился я.
Дежурный сначала попытался сбагрить нас в стол находок, но увидев содержимое сумки и услышав сумму, сделал удивлённые круглые глаза и вызвал следователя. Затем пошли протоколы, допросы, дознания…
- Как выглядел мужик? - сыпались настойчивые вопросы. - Где сошёл?.. Кто ещё с ним ехал?
Вспомнили всё, что и не знали. Полдня нас мурыжили. Когда из ментовки вышли, приятель закурил и сказал:
- Эх! Надо было хоть пару червонцев на пиво заныкать…
Вздохнули и пошли. Через неделю пришло с почты извещение на посылку. В посылке кассетный магнитофон «Парус» - чудо советской радиопромышленности и письмо от мужика с благодарностью и историей денег.
- Пишет мужик, что спасли мы его от смерти и позора! - сказал «Портос», прочтя письмо.
- Расскажи…
- История простая. Работали четверо украинских мужиков на Северах. Один из них стоял в очереди на машину. Очередь подошла. Сложили мужики средства и решили их утроить путём перегона и перепродажи четырёх новеньких «Таврий». Гонца со всеми деньгами отправили выправлять машину в Запорожье. Он всю дорогу в самолёте, поезде с неё глаз не спускал. Не спал практически несколько суток, а в автобусе сморило его. Вышел на автопилоте.
- Ведь говорят же, что чего больше всего боишься, - вставил я, - то и случается.
Казарцев помолчал, переваривая информацию, и закончил:
- Чухнулся он через пару часов, а автобус ушёл. Мужик и забухал с горя. А на третий день появились менты: «Ваша сумка? Получите, распишитесь!». Всё не так, конечно, но деньги вернули до копейки. Видно, и ментам такой кусок велик показался…
Мы, радостные, затарились пивом, пришли домой, новенький магнитофон поставили на окно, включили. Окна на распашку, двенадцатый этаж. Потянулся Иван за бутылкой неудобно, магнитофон задел, и тот, не доиграв трёх песен, свалился за окно.
- Вдребезги… - определил я.
- Хорошо, никто не шёл внизу.
- Бабушка моя, покойница, царствие небесное, не раз говорила, что деньги, не заработанные собственным горбом, впрок не пойдут!
Осенью это происшествие забылось. Накануне переезда у Ивана в Питере украли документы, а на учёте в местных органах он не стоял. Пришлось получать украинский паспорт.
- Не беда, - решил он, - заодно восстановлю военный билет.
В военкомате «Портос» оказался вместе с молодёжью призывниками. Ему задавали тупые провокационные вопросы:
- Почему без призывного?
- Потерял.
- Где гуляли последний год?
Казарцев реагировал вяло, списывая всё на тупоумие военных. Ему уже исполнилось 28 лет, за плечами военное училище и служба в рядах СА, но выглядел он очень молодо. Бегал из кабинета в кабинет, носил всякие бумажки, с удивлением узнал, что надо ещё пройти медкомиссию.
- Мне в принципе всё равно, - пожал плечами Иван, - времени много, работы пока нет...
Он от души повеселился, слушая разговоры призывников.
- Боятся детишки... Вот чего только?.. Украина - не Россия, не воюет, чучмеков нет в частях, тишь да блажь…
Последний из чиновников долго изучал его документы, тоже возмутился по поводу «прогулянного года» и сообщил, что он может идти и ждать весточки от них.
- Спасибо, дорогой товарищ военком за заботу... - пошутил Казарцев.
Повестку ему принесли капитан из военкомата и наряд милиции.
- Да я там был! - буквально вопил «Портос». - Я же старый!
Они отвечали совсем не литературно и односложно. В конце концов, военный сунул ему под нос его же паспорт, в котором отчётливо читалась надпись:
- Дата рождения - 09.05.1975.
- Это паспортистка на десять лет ошиблась, сука... - законно возмутился Иван. - Вот откуда ноги растут!
По непонятной иронии судьбы армейским покупателем на пересыльном пункте оказался его давний знакомый Давлетов. Тогда он имел звание капитана, а теперь уже подполковник. Узнал, удивился.
- Ещё бы... - философски усмехнулся он. - Сколько крови ты и Солнышкин у меня выпили!
Как старого друга взял в свою воинскую часть. В поезде на Крым они в купе дружно бухали, он никак не мог поверить в то, что с ним произошло. По дороге договорились, что Казарцев ему кровь и репутацию портить не будет, если он поможет разобраться с его нынешним положением.
- Я передам рапорт по инстанциям, - пообещал Давлетов, - тебя должны уволить раньше срока…
- Вы можете представить себе этот маразм?!
- Ты же своё отслужил. - Давлетов пожал ему на прощание руку. - Причём офицером…
Подполковник удалился по делам, бороться за будущее «Портоса», а он принялся исследовать новую для него «нэзалежную» армию:
- Бардак, скажу я вам... Не то, чтобы совсем уж плохо, но шарма советской армии уже нету.
Вялые попытки солдат построить «духа», которым Иван для них казался, были совершенно бесплодными. Слух о необычном солдате разнёсся по части и его никто не трогал. Вскоре ему пришлось поехать на учения. Их часть по-прежнему занималась радиолокационным обеспечением полётов.
- Главное, чтобы строб всегда был! - шутили циничные офицеры.
Строб - это специальный импульс электрического тока, соответственно, вырабатывался сложной аппаратурой радиолокационной станции.
- Точнее, должен… - расстроился солдат.
Когда приехали на место, выяснилось, что импульса нет:
- То ли растрясли станцию больше обычного по дороге на учения, то ли ещё по какой-то причине, но не вырабатывается…
- А учения, стрелять же надо! - материл всех Давлетов.
Соответственно, командиры, собрав в кулак все скудные знания по радиотехнике, пытались заставить её работать. А лишнего солдата, чтобы не мешался, из станции выгнали. Лишним оказался Казарцев.
- А мне чего? - развалился он на травке. - Крымское солнышко греет…
Идиллическую картинку застал подъехавший проверяющий генерал:
- Ну что, сынок, загораем?
- Да строба нет, товарищ генерал!
Незнакомое слово он записал и поехал дальше. Потом бодро докладывал на разборе учений у командующего:
- В первой станции порядок, и полёты они провели хорошо, а вот вторая станция сплоховала!.. Можете представить - они строб в казарме забыли!
Офицерам-технарям стоило огромных усилий усидеть на стульях. Через месяц стало известно, что рядовому Казарцеву из Министерства обороны пришёл персональный приказ на демобилизацию.
- Товарищ подполковник набегал чего-то! - обрадовался он.
«Дедушки» во взводе известие о его досрочном «дембеле» восприняли с явным энтузиазмом. Чего не скажешь о местных чиновниках. Вернувшись домой в Киев к новогодним праздникам, Иван обнаружил их в явном замешательстве:
- Как быть с документами служившего в армии дважды?
- Ещё бы - так облажались! - гневался он на глупых крючкотворов.
Они посоветовали паспорт сменить. Казарцев собрал нужные документы. Не знаю, чем там, в паспортном столе думали, но когда он пришёл забирать документ, в графе «дата рождения» гордо красовалась новая опасная дата:
- 09. 05. 1985...
продолжение http://www.proza.ru/2010/10/27/1445