Саттар

(Отрывок из второй книги трилогии «Сэмпай. Три истории одной судьбы. Саттар»)

                Даже самая слабая надежда может сбыться,
                если человек имеет веру,
                но даже самая сильная вера угаснет,
                если человек утратит надежду.

                А. Гостевский

     – Будь проклят тот день, когда я родился в этой шкуре!
     Крик растворился в раскаленном воздухе, не успев вылететь из пересохшего горла. Надменные барханы молча взирали на старого погонщика. Его тощий облезший верблюд уже много дней не встречал колючек. Обвисший горб и прикрытые глаза на его равнодушной морде ясно говорили, что он давно разочаровался в своем хозяине, чье тщедушное тело он нес на своей вытертой спине.
     …Смерч налетел внезапно. Саттар, уткнувшийся в тюрбан под верблюжьим горбом, слышал нарастающий дикий вой, пробиравший до костей, и горячо молил Аллаха, чтобы уберег от беды. Но, видно, велики были грехи человека. Вой начал стихать, и погонщик было подумал, что пронесло, как вдруг гигантская сила схватила его за шиворот, выдернула из-под верблюда и закружила в бешеном танце. Кровь бросилась Саттару в голову вместе с горячим песком. Небеса смешались с землей, рассыпавшись желто-зелеными искрами, и наступила ночь.
     Он очнулся на вершине высокого бархана. Увидев усыпанное звездами небо, Саттар решил, что отправился в землю праотцев, и сейчас его встретит святой Джабраил. Однако ночной холод вернул его к действительности. Завернувшись в прорванный халат, он попытался вспомнить, что произошло. Все тело ломило и ныло. Саттар с удивлением обнаружил, как много у него костей, причем каждая сама говорила о себе. Старик попытался встать, но тут же со стоном опустился на песок. Тело не слушалось. С трудом ворочая тяжелой головой, он огляделся. Во тьме угадывались лишь неясные очертания ближайших холмов. Бросив свое бесплодное занятие, он поглубже запахнул халат, разрыл песок, еще хранивший в глубине остатки дневного зноя и задремал.
     Проснувшись  наутро,  Саттар  огляделся  и  пришел  к  выводу,  что Аллах не оставил его и воздал должное Ему в молитве.
     Завершив намаз, он побрел к лежавшему неподалеку верблюду, моля Всевышнего, чтобы тот был жив. Верблюд, полузасыпанный, лежал, далеко откинув большую голову. От былой гордости, отличавшей его даже среди сородичей, не осталось и следа.
     Старик опустился на колени. Едва почувствовав его прикосновение, верблюд зашевелился. Из-под балдахина пушистых ресниц огромным влажным инжиром подбадривающе подмигнул верблюжий глаз, приведя Саттара в неописуемый восторг.
     – О, Аллах велик! Он жив!
     Бормоча под нос благодарности, погонщик заботливо ощупал верблюда, пока не убедился, что тот цел и невредим. Закончив с верблюдом, он взобрался на вершину бархана и долго озирался, всматриваясь в колышущееся марево, ища свою поклажу. Однако ничто не нарушало волнистой желтизны песков под выбеленным зноем небом.
     Вытирая рукавом халата слезящиеся глаза, Саттар медленно спустился вниз. Усевшись рядом с верблюдом, он задумался над положением, в котором оказался. Два тюка с шерстью, письма к Халилю, а, главное, бурдюки с водой – все бесследно исчезло. До следующего источника оставалось меньше трети перехода, но это было до бури. Где он находится теперь, звезды скажут, лишь когда зайдет солнце. Если к тому времени он еще будет жив.
     Саттар отцепил от пояса маленький бурдючок – подарок Мустафы. Распустив завязки, он смочил палец и жадно пососал его. Убедив себя, что утолил жажду, он убрал бурдючок, завернулся в халат и начал считать жен Ибрагима, пока жара не сморила его.
     Солнце уже клонилось к западу, когда старик проснулся от боли в пустом животе. Жара начинала спадать, и он решил идти. С чувством совершив намаз и потуже затянув пояс с драгоценным бурдючком, Саттар криком поднял верблюда, взял чудом сохранившийся повод и двинулся вслед за уходящим солнцем навстречу ночной прохладе, решив идти, сколько достанет сил и лишь в крайнем случае садиться на верблюда. На горизонте кучерявились редкие облака. «Это хороший знак!» – пришла ободряющая мысль. Облака могли обещать дождь, и они лежали у него на пути.

     Четыре дня погонщик шел по пескам. На пятый день он с трудом взобрался на верблюда, полностью отдавшись его власти. Дождь, обронивший несколько капель на второй день, не принес много радости. Робкие тучки ненадолго скрыли солнце, лишь немного остудив воздух.
     От жажды и перенесенных волнений старик совсем перестал соображать. В первую же ночь после бури он с ужасом понял, что напрочь забыл, как должны быть расположены звезды в нужном ему направлении. Их огоньки играли и переливались, словно разноцветный бисер на кошелях багдадских купцов – красиво и совершенно бесполезно. Убежденный домосед, Саттар никогда не ходил с караваном, за исключением единственного хаджа в Медину, что он совершил еще ребенком. Погонщик Мустафа, продавший ему верблюда, сокрушенно качал головой:
     – Возьмут тебя пески. Говорю как брату, дождись каравана, вместе пойдем!
     – Не могу, – обреченно отвечал тогда Саттар. – Фатах совсем сгноит меня…
     Теперь, поняв, что, несмотря на все наставления Мустафы, он все же сбился с пути, старик решил последовать его последнему совету – отдаться воле верблюда. Верблюд должен вывести его к воде.

     …Далеко впереди, на стыке желтого марева песков и бледной голубизны небес, показался всадник. Он приближался необычайно быстро, словно его несли крылья. Саттар сидел на песке, судорожно сжимая руками верблюжью ногу. Огромная волна радости, только что захлестнувшая его душу, внезапно сменилась темной пеленой тревоги. Кто этот неизвестный, что он несет? Спасение? Или беду? Неожиданно смутный силуэт, надвигавшийся из глубины пустыни, разделился на две такие же неясные тени, тут же взмывшие в небо и мягко растаявшие в вышине. Изумленный старик вскочил, все еще пытаясь что-либо разглядеть, но картину, что окружала его почти половину луны, уже более ничто не нарушало. Он повернулся и вдруг увидел Джамилю, свою младшенькую. Одетая в праздничный халат, с полным кувшином на голове, она не шла, но словно плыла по раскаленному песку. От неожиданности Саттар подвернул ногу и неловко плюхнулся на верблюда. Сбив на затылок съехавший на глаза тюрбан, он поднял голову, но дочери уже не было. У погонщика потемнело в глазах, и он рухнул, от боли и разочарования бессильно колотя кулаками горячий песок.

     Саттар с трудом высвободил затекшую руку и поднял голову. Чистое звездное небо равнодушно смотрело на него бесчисленными глазами холодных звезд. Он выволок свое измученное тело из-под верблюда и уселся, с трудом соображая, что произошло, и как он здесь очутился. Смерч, таинственный всадник, взлетевший на небо, потом Джамиля с кувшином… Все смешалось в его пылающей голове.
     Ночной холод освежил затуманенное сознание. «Привиделось!»
     Эта мысль немного успокоила, и он начал осматриваться, соображая, куда же направить своего верблюда. «Все барханы похожи друг на друга как две капли воды… Нет, не надо про воду… Они одинаковы как звезды, под которыми они спят…»
     Впрочем, нет. Вот одна звезда отличается от других – она ярче своих сестер и… И она движется! «Снова этот мираж, шайтан его возьми!» – подумал Саттар, но тут же содрогнулся: мираж? Ночью?
     Тем временем звезда становилась все ярче, медленно опускаясь к горизонту. Спустя еще немного она остановилась. Но это была уже не звезда, а небольшой шарик, переливающийся сине-белым светом. Свет этот был мягкий и как будто бы несильный. Погонщик с трудом оторвал взгляд от необычного зрелища и оглянулся. Он ясно различил очертания далеких холмов и, чуть повернувшись, вздрогнул: большая неясная тень, странно изгибаясь, приближалась к нему. Саттар нервно тряхнул головой и всмотрелся в надвигающееся нечто.
     – Тьфу, сын шайтана! – выругался он в сердцах, узнав собственного верблюда.
     Старик так увлекся небесным представлением, что не заметил, как пошел ему навстречу. Он отвернулся от верблюда и чуть не упал. Ноги свело от внезапного страха, они словно вросли в песок. Саттар с ужасом почувствовал, как под тюрбаном зашевелились остатки волос.

     Звездочка, точнее, то, что было ею несколько мгновений назад, вырастало огромным сине-белым солнцем перед окаменевшим от страха человеком. Светящийся шар буквально накатывался на него, заслоняя собой не только пески, но уже и небо. В этот момент страх отпустил его, и старик бессильно опустился на дрожащие колени. Беды последних дней настолько измотали его, что Саттар решил просто принять свою судьбу, какой бы она ни была.
     А между тем судьба его принимала вполне реальные очертания. Огромная, идеально ровная сфера остановилась в нескольких десятках шагов, сменив переливчатый сине-белый колор на мягкое голубое свечение. Мысли разбрелись по звенящей голове. С трудом ухватив одну из них, он подумал, что не слышит ни звука, словно вокруг была не пустыня, а стены ночного медресе. Испуганный храп верблюда нарушил эту неестественную тишину. Погонщик крепко обхватил тощую шею своего «корабля». Почувствовав рядом живое, доброе существо, человек воспрянул духом. Он уже с некоторым интересом наблюдал, как внизу шара возникло круглое белое окно, в проеме которого появилась человеческая тень, двинувшаяся прямо к нему.
     Рука инстинктивно потянулась к старому отцовскому кинжалу, но повисла на полпути. Фигура, вышедшая из шара, остановилась, осторожно поставил на песок нечто вроде большого сундука, приветственно махнула рукой и вернулась в шар. Мгновение спустя сфера вспыхнула тем же сине-белым сиянием и взмыла вверх так же бесшумно, как и появилась. Саттар едва успел поднять голову, как яркая звездочка, описав замысловатую кривую, затерялась в ночном небе.
     Проводив взглядом небесного гостя, погонщик опустил взор на подарок, что тот оставил. Переволновавшийся старик вряд ли удивился бы, даже если бы сейчас из таинственного сундука вышел сам пророк.
     Однако, пророк не появился, и сам ящик оставался нем и неподвижен. Саттар нерешительно оглянулся на верблюда. Верблюд тряхнул головой, и старик воспринял это как хороший знак. Он повернулся к сундуку и сделал несколько опасливых шагов. Вокруг ничто не изменилось. Медленно переставляя ноги, готовый в любое мгновение сорваться и что есть мочи бежать прочь, Саттар приближался к ящику. Остановившись в пяти локтях от «подарка», он, наконец, позволил себе вдохнуть. Воздух с шумом ворвался в его пересохший рот, убивая последние остатки влаги. Ему страшно захотелось пить, но его поясной бурдючок уже давно был пуст. Неожиданно вспомнив об этом, Саттар  обреченно добрел до ящика и, забыв все свои страхи, тяжело опустился на него. Последние силы покинули старика. Даже самая слабая надежда может сбыться, если человек имеет веру, но даже самая сильная вера угаснет, если человек утратит надежду. Саттар сохранил искорку надежды, даже когда высох его сокровенный бурдючок. Конечно, можно было заколоть верблюда, это дало бы еще несколько дней отсрочки. Но скорее он закололся бы сам. Он верил, что Аллах не оставит его.

     Пять раз.
     В каждый из этих страшных дней, что прошли после бури.
     Он опускался на песок, чтобы совершить намаз.         
     Он истово молил Всевышнего о ниспослании спасения.
     И Аллах услышал его.

     Старик сидел на сундуке, оставленном небесным гостем, не имея сил даже пошевелиться. Что ждет его дальше?
     Понемногу Саттар пришел в себя. Он осторожно сполз с «подарка» и осмотрел его. Света звезд хватило лишь, чтобы понять, что это простой ларец, очень похожий на тот, что остался ему от отца, а тому от деда. Немного потоптавшись в нерешительности, Саттар привычно протянул руку туда, где должна была находиться рукоять крышки. Однако рука его скользнула по совершенно гладкой крышке, не задержавшись ни на рукояти, ни на скобах. До самого рассвета Саттар мужественно убеждал себя, что вожделенный ящик не похож на те красивые, но бесполезные ларчики, вырезанные из цельного камня, что привозили торговцы из Басры. Но, как он ни старался, ему так и не удалось ни открыть ларец, ни даже сдвинуть его с места. Загадочный ящик не имел ни рукоятей, ни скоб, ни ключной скважины, ни других запоров. А его крышку, казалось, заменили стенки, сомкнувшиеся над днищем. Саттар пробовал наколоть в том месте, где должен быть зазор между стенкой и крышкой, но отцовский кинжал, дамасской работы, соскальзывал, не оставляя даже царапины.
     Напрочь забыв про жажду, про сон и голод, Саттар узор за узором прощупал весь незатейливый орнамент, покрывавший поверхность ящика, в надежде отыскать тайный запор. Но все было тщетно. Доведенный до исступления старик пробовал даже подкопать песок, но лишь только он обнажал следующий угол ларца, как тот, что был откопан прежде, каким-то образом вновь оказывался в песке. Страх сменился любопытством, потом нетерпением, которое ближе к рассвету переросло в злость.
     Тени барханов уже умирали, когда он в изнеможении улегся рядом с загадочным ящиком и забылся тяжелым сном.
     Проспал он недолго. Пришло время первого намаза, и Саттар разлепил опухшие, непослушные веки. Усевшись на колени, он взглянул на злополучный «подарок», и в памяти всплыли все мучения минувшей ночи. Он в отчаянии простер руки к небу и воскликнул:
     – О, Аллах, Ты послал мне спасение! Так научи же безумного раба твоего, как принять дар твой!..
     Неяркое, но уже горячее солнце надменно уставилось ему в лицо. Саттар вновь глянул на ларец и вдруг неожиданно для себя с силой ударил кулаком по крышке:
     – Откройся же! – и тут же рухнул на песок, неловко подломив руку.

     Еще не успел растаять в воздухе вопль, вырвавшийся из пересохшего горла, как небесный подарок начал преображаться. Простенький орнамент вдруг превратился в роскошный серебряный узор, заигравший на солнце. По бокам крышки словно выдавились ажурные рукояти, и сама она начала медленно откидываться. В этот момент послышалась нежная мелодия, и Саттар, давно уже не слышавший ничего, кроме шороха песка и завывания ветра, готов был поклясться, что музыка лилась из глубины ларца. Постепенно крышка откинулась, и взору изумленного старика представились тяжелая связка сочного винограда, оранжевые мячики хурмы и огромный кусок баранины с рисом на роскошном блюде. Но самое главное – посреди всего этого чуда возвышался большой изящный кувшин, из-под кованой крышки которого сочилась серебряная струйка воды. Воды!

     От неожиданности старый погонщик долго не мог закрыть рот. У него свело челюсти, дрожали ноги. Все его существо сжалось, словно в ожидании удара. Если бы в это мгновение сказочный ларец вдруг пропал, оказался бы сном, миражем, старик тотчас же упал бы замертво.
     Саттар зажмурился и закрыл лицо руками. Тихо раскачиваясь, он сидел на коленях, вслушиваясь в мелодию, пока не унялась дрожь, сотрясавшая его тело. Наконец, он оторвал руки от лица, все еще не решаясь открыть глаза. Невероятным усилием воли старик приоткрыл один глаз. Ларец стоял на том же месте, по-прежнему играя на солнце своим убранством, и вся снедь все так же аппетитно звала к себе…

______________________________
© 1993-2020 А. Гостевский
Илл. © 2021 А. Гостевский