Червячок внутри забавляется,
и когда отбушуют потоки
адреналина, придет время для
прозаической рвоты.
Б. Олдисс «Охота»
НАДО ЕЛО
(Рассказ в трех частях)
Часть первая, в которой время идет.
Мутное, ненужное, но заполнившее все создание в данный момент, почти целиком, проснулось! Потягивания, вздохи, медленные, вялые, безжизненные; пустые как черепа мертвецов глаза, уставились на соседку и вечную спутницу, томную, слегка хмельную, вонявшую до одури, противную, как труп котенка с пирующими опарышами - так же уверенную в завтрашнем дне. - Ох!- вымолвило мутное.- Надоело!
- Неохота!- отозвалась спутница.- Ой, кажется, опять перебрала, вчера пили у Радости, был Смех, сестры Шуткины.
- У какой, у Безмятежной, что ли? - поинтересовалось мутное, вяло ворочая языком.
- Нет! Ты что!? У Собачьей, конечно! Знаешь же само, что у Безмятежных обычно столько не пьют.
- Да уж, эти Безмятежные! Вроде компанейские - ничего не делают, а в то же время какие-то не наши! Знаешь, Неохота, меня сегодня Надо приглашало, но ты ведь в курсе моего чувства к оному?
- Знаю, знаю! Довольно занятная история, это Надо, какое-то психованное, вечно приставучее, не пьет.
Мутное лениво кивнуло, недаром оно звалось: Надоело, полуоткрыв рот ему удалось еле слышно вымолвить:
- Ну, ладно, поговорили и хватит! Надоело!
- Угу! - согласилась собеседница, и, оправдывая свое имя, лениво, томно, тяжело потянулось: - Неохота!
Ты когда-нибудь чувствовал,
как внутри твоего черепа
переступают крохотные ножки?
Р. Блох «Енох»
Часть вторая, где времени нет!
Это разве оно? Конечно! Нет ничего более постоянного, чем эта смесь женности и бактерии, оно вновь завладевает созданием. Создание отдается, ожидание: когда и это пройдет! Ему неохота бороться, и в этом не поможет упрямое «Надо». Его необходимо чем-то ударить, толкнуть, ошарашить, заинтересовать. И тогда оно уйдет - уступит место другим: страху, злобе, ненависти, удивлению, радости, огорчению и еще очень многому. Ну а пока оно царит! Вместе с сопутствующими; идущими рядом, в ногу, в одном строю. От их толпы неприлично пахнет. Несет кислыми щами, луком, чесноком, табаком, перегаром, гнилью, застарелым потом и еще черти чем. Шагают они вяло, как солдаты на похоронах, но без их торжественности и строгости. Потом падают в грязь, теплую, жидкую, зловонную. В ней они лениво шевелятся, копошатся медленно с собственным ощущением ритма. Хватит о них!
А что же создание? По-прежнему ничего! И как-то жалко становится его! На глаза наворачиваются слезы, и уже кажется, ничто не остановит потоки солоноватой воды, горькой пирушки: Обиды, жалости и Горя. Они быстро напьются - вдрызг, в стельку, до чертиков. И оставят в покое создание, попавшее сразу под власть Грусти Тихой или Опустошающей.
Этого, впрочем не случается. Создание с охотой останется с тоской, за столик присядут известные нам Надоело с Неохотой, иногда будут приходить Радости с животными фамилиями да часто Смех с Шутками в большинстве из знатного рода Дурацких. И создание свыкнется, откроет страницу своей истории и перевернет, нервно хихикая и кривляясь с лучшими пожеланиями, добрыми начинаниями и долгими сожалениями по поводу дерьмовых завершений.
И будет это длиться долго - всегда. А может коротко. Кто разберет его? Леший знает! И не случится случившегося. И станет понятно, что хуже ещё не будет, а лучше уже не стало. Страна чудес перевернется с ног на голову, и люди будут летать в облаках, как птицы. А птицы жить в людских халабутах, закудахтают от радости и. нажравшись алкоголя из человечьих запасов, запоют свою пьяную песнь о том, как воробей влюбился в орлицу и подарил ей цветы, и орлица снесла яйцо из которого вылупилась обезьяна.
Пока это тянулось, Создание слабо развлекался. И пришёл кто-то громадный - как три микроба вместе!
Мы были родом из рая,
стремительно несясь среди
скопления галактик; как
невнятная болтовня или белая
смерть, подобно призракам,
чтобы мучить всех живущих
для своего удовольствия………
Л.Бигли «Вершина триумфа»
Часть третья, в которой отпущенное время кончается и начинается время, которое никто не отпускал!
Она решила, а что, не знала сама, но это не самое печальное в жизни. Падающие листья ей были до фонаря, так же как голые бабы с картины дурака эпохи Возрождения. Алкоголь её тоже не занимал, наркотики казались фигней, и она не знала, где найти ей место в этом мире, и уже было хотела повеситься, но веревка выглядела на удивление буднично и не интересно. Может выйти замуж, подумала она, а зачем? Нет! И её стройное тело с запахом лаванды так и не использовали по назначению. Наступила кромешная старость, ещё ничего не случилось, а подходила пора умирать… Она вздохнула и окочурилась, тысячи, миллионы, миллиарды, погибли вместе с ней, но некоторые спаслись и нашли себе другую планету.
Потомки атлантов, дети Кассиопеи, построили дивный город с видом на море и космопортом, таким косматым, что кораблям очень непросто было там приземлиться. Народ тот славился своей добротой и душевностью, все его уважали и любили, он тоже. А когда прилетели злыдни, то началась война, кончилась она, когда злыдни улетели. Они потом ещё прилетали, но ненадолго…
Она (планета) выглядела потрясающе, сногсшибательно, офигенно! И так было до старости, и если бы не молодильные окорочка жар- птицы, сдохла бы, как собака на сене.
Тем временем наступила ночь, она прекрасная, как свинья взрыхляющая пяточком кучу навоза, он отличный парень, настоящий джентльмен, радостно хрюкал, она мягко вторила ему приятным сопрано,
- Хо-хо! - сказал он.
- Хи-хи! - отвечала она.
И они прошли рука об руку всю жизнь, Познав настоящие жизненные ценности. Их ценности были самыми истинными, они заключались во многих вещах, как интимных, так и будничных.
Это представляло собой что-то из прошлого века, вообще они стали дворянами он – граф, она – графиня; как живёте, ваша светлость? Душечка. Голубчик. Право, милый мой!
- Я люблю вас! - в порыве прокричал граф.
- Это чувство переполняет меня, я бросаю своё сердце к вашим ногам, о-оо я умираю! Отдайте обратно моё сердце! Вы слышите? Я требую!
- На, забирай! Я-то думала!
Ох, ух, слава тебе, господи! Уж думал, не вдохну более так! Ладно! Так о чём это я?