Ирка… То есть Ирина Степановна… всех мучила. Как мы её ненавидели!
- Согласование! Это!! Такой!!! Вид!!!! Подчинительной!!!!! Связи!!!!! При котором!!!!... – и после каждого слова по столу: Бам! Бам! Бам! А потом – примеры так же громко и страшно: «Зеленый! Дуб! Широкое! Поле! Зеленая! Лужайка!»
Многие от ужаса на всю жизнь эту чепуху запомнили…
И ладно бы просто русский да литературу преподавала, так еще и классным руководителем нашим была! Вот где ужас-то. Жизни прямо не давала.
Ей уже и директор намекал: мол, Ирина Степанна, вы бы помягче к детям. Они же всё таки дети, хоть и негодяи.
Бесполезно. Строгая да крикливая такая, прямо ужас.
- Вы, - говорила, – у меня русский на «пять» будете знать! А литературу на «щесть»! Потому что стыдно не знать своего родного языка и своей родной литературы! Стыд-но! Стыд-но! Стыд-но! (Бам! Бам! Бам!)
Был у нас такой Ижетников – хулиган да двоечник неисправимый, так даже он от страха «Мороз и солнце, день чудесный» однажды выучил.
Тут как-то Новый год приближался. Каникулы, слава Богу, на носу. А Ирка… то есть Ирина Степановна… совсем озверела. Однажды урок русского у нас отменился: классной чего-то в больницу срочно понадобилось посреди урока. Она вообще часто в больницу ходила. Наверное, от злости лечилась, да безуспешно… А вместо нее Елизавета Игоревна русский язык провела, - молодая совсем, зелёная, только после института. Ну, мы, конечно, на ней оторвались по полной! А на другой день Степановна нам такое устроила! Так кричала – аж физкультурник прибежал: думал, горим.
- Вы, - голосила, - такие-сякие, труд учителя не уважаете! Сейчас все коллективно пойдете к Елизавете Игоревне – прощения просить! И всем – двойки по поведению! За четверть!! Нет, за год! (Бам! Бам!! Бам!!!) Лермонтов в ваши годы уже гениальным поэтом был, а вы всё идиотничаете!
На Новый год зачем-то строго-настрого приказала всем прийти. Праздновать. Ну, какой с Иркой… то есть с Ириной Степановной… какой там праздник? Злая, как собака. А тут приходим – и надо же: ёлка с огнями, гирлянды, хлопушки всякие… И Степановна – в Снегурочку наряженная! Вот так номер!
- С Новым годом, - говорит, - с новым счастьем, любимый мой класс… Вот, пришла к вам Снегурочка, хоть и без дедушки, а всё равно встречайте гостью, детки дорогие!
«Дорогими детками» нас назвала! Вот это мы удивились… С начальных классов так не удивлялись… Ижетников, хулиган и двоечник неисправимый, чуть жвачкой не подавился.
«Чего это с ней?!» - думаем.
А «Снегурочка» наша давай подарки раздавать. Блокноты, ручки, календарики, игрушки всякие… И приговаривает ласково: мол, растите здоровенькими, умненькими, как Буратино. И, главное, благоразумненькими.
Ну, мы решили: умом двинулась. Или радуется, что каникулы наступают, и долго нас не увидит… Тоже стали радоваться, конечно. Смеялись, шутили, дурака валяли. Всё как на обычном уроке…
А потом включила классная магнитофон и говорит: «А ну, кто со Снегурочкой сплясать хочет? Айда в хоровод!»
Мы, конечно, вообще тогда в ужас пришли… Точно, тронулась. Никто с ней плясать, ясное дело, не стал! Тогда она сама как начнёт прыгать под магнитофонные завывания! Прыг-скок вокруг ёлочки! Бам! Бам!! Бам!!! С Новым годом! С Новым счастьем! «Зеленый! Дуб! Широкое! Поле! Зеленая! Лужайка!»…
Расходились мы по домам потрясенные… Ну даёт Ирка, думаем… Или директор её наконец сумел прижучить – в смысле чрезмерной строгости да крикливости?..
Веселились мы на каникулах, веселились. Но, к сожалению, каникулы не вечные. Даже новогодние…
А после каникул урок русского опять Елизавета Игоревна вела. Мы уж над ней издеваться не стали, чтоб снова от Ирки… то есть от Ирины Степановны… чтоб опять от неё не схлопотать. Потому что вряд ли тот «снегурочкин» приступ доброты – надолго. Не такая наша классная, чтоб долго улыбаться.
Целый день Степановны не было! Чего это она, думаем, прогуливать решила? Опять, что ли, в больницу пошла? Или в другую школу перешла, на других орать и по столу стучать?.. Но ведь это же предупреждать надо. А то нехорошо как-то получается… Какая ни есть, а всё классная. Привыкли мы к ней. Четыре года уже вместе. Даже Ижетников не матерился почти, так задумчив был целый день…
А после уроков заходит директор и говорит:
- Не расходитесь. Сядьте.
Мы, конечно:
- У-у-у-у!
А директор:
- Не «у-у-у-у», а сядьте. Ирина Степановна умерла.