Недостойный

Владислав Дармштадтий
Он был пучеглаз и суетен в своих самых абсурдных ночных начинаниях, порочащих его и без того запятнанную лучами пустой, бесполезной славы, обретенной отчасти благодаря трусливому бессилию слабосоображающих карликов-рабов, задавленных своими же преходящими недостатками, честь, словно то чрезвычайное событие, имевшее место быть в первый же день его вынужденного временем и зовом системы пребывания и столкновения с застывшим комком радостной, захлебывающейся от пьянящей вседозволенности, злобы и самодурства в котле эмоций, бесславия сильных глупцов и величия самовознесенных, тешащих себя пустыми надеждами и оправданиями умников, бывшими невольными, самонеосознающими мудрецами по сравнению с теми, кто был недостаточно умен чтобы стать слабым в бездне обид и радостей, пронизывающей все вокруг особым ароматом серости бесконечных повторений и постоянства якобы хаотично непредсказуемого, вследствие которого из своего насиженного годами светлого угла он переместился в бессмысленный эпсилонообразный закуток, в котором ему было суждено оставаться все отпущенные ему кровопийцей годы. Недостойный даже одной строки самого презренного сумасшедшего графомана, он удостоился милости быть поверженным в пучину, бурлящую строгим порядком   абсолютного хаоса. Он настолько повседневен и сер, что ты никогда не догадаешься, кто он, а если тебе все же суждено будет открыть сию лежащую на бездонной глубине поверхности, зыбкой, словно от порывистого легкого ветерка, бессмысленную в своей задумке, громадной своей микроскопической сутью тайну, то ты сам не поверишь себе и решишь, что ты настолько же безумен, как и тот, кто в порыве своей ни для кого не видимой ярости буяна написал данный, безумный своим поверхностным смыслом метафор набор слов, абсолютно связанный между собой паническим пристрастием автора к своеобразному, сугубо личному пониманию лаконичности и ясности выражения своих мыслей.