Я уже рассказывал, что камбуз находился во дворе. Небольшое помещение с плитой и духовкой в ней. Отапливалась плита оригинально. На высоких козлах, стоящих у камбуза, - корпус от мины образца 1912 года. В эту емкость заливалась нефть. По одной трубке шла нефть самотеком в лоток, встроенный в топку печи, по другой капала вода на горящую нефть, разбрызгивая ее. Получалось что-то вроде факела, как у паяльной лампы. При правильной дозировке горение поддерживалось с постоянной температурой, достаточной для варки пищи. Правда, случалось иногда, что никак не хотела течь нефть.
В помощь коку ежедневно выделялось два человека – рабочих по камбузу. Картошку, если она была, чистило дежурное отделение. В основном, продукты поступали сушеные. Паек назывался “Береговой А”. Кок был очень интересным человеком. Небольшого роста, кругленький, как шарик. Голова - “босиком”. Маленькие хитрющие глазки, носик пуговкой и небольшой ротик над жирным подбородком с яркими губами. Кругленький живот над короткими кривоватыми ногами довершал его фигуру. Несмотря на свою полноту, очень легко плясал, подыгрывая себе на ложках, которые всегда торчали из-за пояса поварской куртки в соседстве с большой вилкой. Знал множество частушек и прибауток. Казалось, что он сочиняет их на ходу.
“Служить мне досталось, как медному котелку, - говаривал он, - только подошла демобилизация, прибавили год службы. Идти бы на гражданку, а тут война. Так и до “деревянного бушлата” недалеко”. Был за ним грешок - любил смочить горло.
“Вот ведь оказия какая, - говорил он, - промочишь ноги – отказывает горло. Промочишь горло – отказывают ноги”. Об этой его слабости знали все. Но всегда все было в норме - обед и ужин вовремя. Только на раздаче с песенками и приплясом.
- Сегодня у нас кок горло промочил, – скажет кто-нибудь.
Однажды в наряд по камбузу поставили двух салажат. Кок приготовил задел для первого и второго, объяснил всё своим помощникам, а сам отлучился. Форсунка не разгоралась. Полный камбуз копоти. Салажата с ног сбились, а кока все нет. Обычно он подключался отлаживать топливо, и все было в норме. Кое-как разогрелась вода в кастрюлях. “Поварята” заложили туда все сразу, что кок приготовил, Макароны предварительно вымыли холодной водой. К раздаче обеда появился кок. На ногах он держался, но пьян был здорово. Начал разливать варево по малым кастрюлям. Уронил с головы бескозырку в одну из них. Тогда он снял берет с матроса. Бескозырка попала к кадровикам. И свекла, и картошка, да и все вложение было совершенно сырым. К командиру явилась делегация с миской, в которой красовалась бескозырка, облепленная капустными листьями. А командир ждал пробу обеда. Вызвали пред светлые очи командира кока.
- Твоя бескозырка? – спросил командир.
- Никак нет. Моя на голове.
- На чьей?
- На моей, конечно, - говорит Булов, снимая с головы берет. Вертит в руках и пожимает плечами. - Это кто же надо мной так подшутил?
- Змий Горыныч! – изрек командир.
Без обеда мы не остались. Выдали по банке тушенки на двоих. Кок Булов был отправлен в бессменный караул. Но он там долго не задержался. Ночью, заступая на пост, всю свою смену кричал: “Стой! Кто идет? Стрелять буду!” От крика охрип. А через пару дней вернули его на старое место к теплой плите. Не нашлось достойной замены специалисту по борщам.