Километров за пятьдесят от линии фронта обнаружили большой склад немецких снарядов и морских мин. Нашу группу направили на его разминирование. До этого был очень трудный и тяжелый переход. Около трех суток мы работали днем и ночью, не смыкая глаз. Рядом была узловая станция, и нас все время подгоняло начальство.
Закончив разминирование и сдав склад прибывшим нам на смену, мы пришли на узловую станцию и расположились в помещении ресторана. Сдвинули несколько столов и, достав свои продукты, принялись за еду. Пожевав немного, я подумал: где бы приткнуться на полчасика? Большие ресторанные окна были завешаны тяжелыми бархатными шторами. Раздвинув одну из них, я обнаружил довольно широкий подоконник. Забрался за штору, вещмешок под голову, автомат между ног. Лег на правый бок и провалился в глубокий сон. Сколько я спал, не знаю. Чувствую, тянут за ремень автомата. Я открыл глаза. Живой! Раздался крик, и штора задернулась. Я слез с подоконника и потянулся до хруста в суставах.
- Что, пора на посадку? Где наши? – сказал я, оглядывая пустой зал.
- Ваши? Да они третий день, как уехали.
- Как уехали? Сколько же я проспал?
Хотите верьте, хотите нет - двое суток на одном боку!
Все произошло довольно просто. Подошел поезд, и вся группа минеров пошла на посадку. Вагоны брали штурмом. Когда разместились, и поезд тронулся, сделали перекличку. Меня не досчитались. С ближней станции полетела телеграмма военному коменданту узловой.
Искали матроса два дня. Никаких следов не обнаружили. Отстучали телеграмму по линии –"Матрос не найден тчк".
Дежурный по станции, проходя по перрону, заглянул в одно из ресторанных окон, у которого подоконник был ниже перрона, и увидел сквозь запыленные стекла лежащего человека. Сбегал за комендантом. Ну, а дальше все просто. Я попросил у коменданта написать бумагу в мое оправдание. Бумага была составлена и заверена.
- Не знаю, поможет она тебе или нет, но не миновать за “дезертирство” штрафной, – напутствовал меня комендант.
Сначала поездом, а потом на попутных машинах, догонял своих. Под Таганрогом встретились. Командир, выслушав меня и не прочитав бумагу, скомкал ее и бросил.
- Прибыл, значит. Иди к ребятам. У нас горе. Двое подорвались.
- Кто?
- Великородов и Гинькин.
Мое отсутствие никто не обсуждал, не до этого было. Вскоре наша группа еще поредела. Часть направили на корабли и в минные партии.