Временами человеческая память, пройдя через сложные хитросплетения нейронов головного мозга, вдруг самым неожиданным образом развертывает перед внутренним взором какую-то давным-давно забытую картинку из далекого детства. Какой раздражитель пробудил хранящийся в дальних углах склада подсознания этот ушедший в небытие эпизод? В жизни происходит столько не значительных, не заслуживающих на первый взгляд внимания ситуаций, которые подобны древесной листве: появляются и исчезают куда-то. Но вдруг какой-то листик-эпизод по одной ему известной траектории прилетает и ложится прямо перед тобою: “Возьми меня, обрати на меня свое внимание”.
Всего лишь мимолетное дуновение ветерка, принесшего неизвестно откуда слабый “листочек”-аромат, запах чего-то давным-давно ушедшего, но оставившего после себя приятное воспоминание... Всего лишь несколько подзабытых аккордов некогда любимой мелодии - и в памяти... Нет, намного глубже и нежнее... Где-то там... Далеко... И так близко... Как будто никуда и не уходило, просто тихонечко стояло рядом, поджидая своего часа… Это подобно тому, как если бы ты вдруг среди земной суеты, целеустремленно шагая по очень важному делу, неожиданно наткнулся глазами на солнечный зайчик. Их много. Они любят прыгать по блестящим поверхностям, кататься на оконных форточках и на стеклах проезжающих автомобилей. Моментальная вспышка, которая, ослепив тебя, лишает на какое-то время почвы под ногами. Собьется шаг, изменится ход мысли, зрительное восприятие мира вокруг этой вспышки станет другим; все вокруг поблекнет на какое-то время, станет незначительным. Но это лишь на миг. Мир не любит таких вспышек, которые затмевают его. Мир использует любую возможность для того, чтобы расправится с этими помехами: скорость твоего движения, при котором изменяется угол зрения и теряется видение яркой вспышки; порыв ветра, от которого форточки начинают беспокойно хлопать, как створки раковин, хранящие драгоценную жемчужину; да просто чья-то властная рука, посчитав, что миссия открытой форточки выполнена, прекратят ворвавшееся в твою жизнь сияние. И останется лишь на некоторое время перед глазами растворяющееся, призрачное зелено-золотое пятно, сквозь которое вскоре начнут проступать исчезнувшие было очертания окружающего тебя мира.
Так и с памятью: какой-то предмет, запах, цвет, звук подобны той вспышке - на некоторое время изменяют привычное течение твоей жизни, вторгаются, сбивают ритм. И разум как бы отходит на второй план. А в это время память, обрадовавшись неожиданной свободе, бросив все, летит по ступенькам сознания вниз, вниз, вниз... Потом, перепрыгивая сразу через несколько - обратно. Быстрее, пока не дали по рукам: “Нате вам!” И вот перед твоим внутренним взором уже предстоит нечто такое, что годами лежало где-то в забвении, пропылилось, потеряло очертания, стало далеким и забытым. То, от чего ты отказался, вступив в сознательную жизнь. То, что компрометировало тебя в глазах взрослого и серьезного мира. И оно вдруг вновь заявило о своих правах на тебя и потребовало к себе внимания:
...Грязный, в цыпках палец, тыкающий поочередно в грудь каждому: “На златом крыльце сидели: царь, царевич, король королевич...”
...Вечер...Кто-то читает: “А у нас в квартире газ. А у вас? А у нас сегодня гость. А у вас”?..
И вот уже нет ничего. Лопнул мыльный пузырь воображения, оставив после себя брызги-мысли, которые самым неожиданным образом заляпали стройный поток планов, проектов, деловых записей и пометок. Мало того, что заляпали, еще и потекли, оставляя за собой причудливые разводы. Эти нахальные “пережитки прошлого” размыли буквы распорядка дня, завиляли, отвлекая и путая. Не то мешают, не то хотят помочь, обратить на что-то внимание. На что-то, может быть, и важное, но тайное, скрытое между строк и поэтому не видимое для пунктуального, привыкшего к канцелярской точности и лишенного фантазии глаза.
Неожиданный лучик вдруг вновь вспыхнул: “А у нас в квартире газ, а у вас?”
И погас также неожиданно, как и появился, оставив после себя растворяющееся пятно-недоумение. Бросаюсь вслед за ним туда, вглубь, откуда он, должно быть, и появился. Быстро скачу по гулким ступеням сознания в надежде догнать и выяснить, что он хотел сказать этим своим появлением. Но натыкаюсь только лишь на подвальную тьму и на ручки закрытых дверей, открывать которые не хочу. Можно конечно открыть, но за ними столько всего, что заглядишься и забудешь, зачем пришел”. Да-а-а, ситуация... “А что, собственно, "у нас"? В общем, все как у всех”..
“А у вас вера не такая, не наша, американская!“ - брызги-мысли продолжают делать свое дело. Перефокусировав внутреннее зрение, память, зацепившись за это “А у вас?” словно за крючок дверной ручки, отворяет одну из ближних дверей и перелистывает хранящиеся на стеллажах памяти еще совсем недавно прожитые страницы жизни...
...Настороженный, испытывающе-колючий взгляд, сжатые в бескровную полоску губы, чуть подавшись вперед, как для прыжка и готовый в то же время в любую минуту отпрянуть назад, передо мной возникает образ человека. Он неприятен мне. Я его знаю. Но не хочу знать - такого, и боюсь. Не хочу, потому что мне противен этот образ, не вызывающий в душе ничего, кроме неприязни и брезгливой дрожи. Боюсь, потому что могу осудить, раскритиковать, сорваться и нагрубить. Поэтому отворачиваюсь от конкретной личности, строю нечто абстрактное, лишенное конкретных индивидуальных черт. Добавляю бледный, землистый цвет лица, очки с толстыми и выпуклыми стеклами. За ними глаз совсем не видно, если смотреть сбоку. Видны только лишь два выпуклых, переливающихся куска стекла, как у фантастического насекомого. Но если смотреть в упор, то столкнешься с большими, сверхъестественными глазами-линзами, пронзающими тебя насквозь, выворачивающими наизнанку: “Знаем мы вас!” Во внутреннем кармане потертого пиджака этой самой “личности” вплотную затиснут прямоугольный предмет, торчащий острым углом под “мышкой” - скорее всего диплом о каком-нибудь образовании. От всего этого образа так и веет подозрением и превосходством. Причем превосходством не показным, а внутренним. Осознанием того, что этот индивид самый правильный, самый умный. Он такой, и никто другой не может с ним сравниться по одной простой причине: таких правильных как он - больше нет! И спорить с ним об этом бесполезно, особенно, если у тебя нет никакого диплома. И уж подавно, если ты относишься не к “его церкви”…
Вот, дофантазировался на свою голову!… Экземпляр получился похлеще чем тот, от которого я пытался убежать, строя эту “модель”. И приставучий какой оказался: куда не поверну голову – перед глазами стоит эта маска с линзами. Что же делать?
Ну да ладно, живи! Хоть ты и плод моей фантазии, но… живи. Сейчас и имечко тебе придумаем. Пусть тогда и имя окажется вымышленным. Будем называть тебя… “Аувас”. По той простой причине, что тебе, дорогой плод моего воображения, это имечко как раз впору.
А живучий, однако, получился образок, и склерозом не страдает. Припомнил мне недавний разговор с такой же вот, примерно, личностью. Припер таки к стенке с этой “американской” верой. Ну хоть кол на голове затеши - раз крестик на шее не носишь, храм не посещаешь, икон не почитаешь, значит, вера - не та. А я для него, видите ли со своим “средним” не авторитет, и что в Библии написано по поводу веры - не мне рассуждать. Поучись, мол, сначала где-нибудь, получи бумажку с печатью, а там и рассуждай на здоровье. А просто так Библию не дано понять. Это, видите ли - эпос. Зато у него - “Закон Божий”, “Предания”. К тому же личный духовник не одобряет самостоятельного чтения. Библию-то люди писали, да и времени столько прошло, напутать чего могли. Поэтому без грамотного толкователя в нее лучше не заглядывать. Современные проповедники? Это не те случайно, что по телевидению да по радио выступают, да еще с каким-то подозрительным акцентом? Не то прибалты, не то американцы. Нет, сейчас верить никому нельзя! Что эти американцы со своими библиями к нам лезут? Дома им места мало? Их там за людей не считают, вот к нам и едут. Нет, не та вера, не та! Какие еще евреи? Евреи Христа продали, Россию продают. Нет, наш Иисус - русский! А ваша вера - не та!
Вот и поговори с таким. Чувствую - закипаю. И прорвало наконец: “Да!” - кричу, - “Не та у нас вера!” Раньше терпел как-то, увиливал от лобовых атак. Все, терпение, кажется, кончилось, не могу больше!
“Конечно, не та вера, если в ней нет места греху: ханжеству, пошлости, лицемерию, зависти, сплетням, клевете, злоречию, осуждению. Не та вера, раз она не только не одобряет, но и порицает все существующие под этим небом грехи, раз она верит в Искупителя, раз она по благодати открывает врата рая и не дает никакой возможности “заработать” спасение от ада!” - кричу в никуда, внутри себя. “Аувас” надменно все это выслушивает. Моя буря разбивается об него как штормовые волны о гранитную скалу. Еще немного, и я эту скалу вот этими руками... “Господи, да что же это со мной!...”
Образ-личность по имени “Аувас” с едкой усмешкой на губах медленно исчезает, растворяется, как будто только того и ждал, чтобы вывести из себя. Зову с надеждой и запоздалым раскаянием: “Постой, не уходи. Прости - погорячился”. Но в глубине души понимаю - он мне нужен сейчас не потому, что я на самом деле хочу загладить свою вину. Он мне нужен потому, что его присутствие отвлечет меня от чувства вины перед ним. Образ окончательно исчезает, растворяется. Приходит (или всегда был) Голос: “Ну что? Мало того, что “вера не та”, она еще и от “той” ничем не отличается. Эта вера позволяет тебе раздражатся на собеседника, не оказывать ему никакого снисхождения, не принимать его таким, каков он есть и таким, каким его любит Бог. Кроме того, твоя вера не удержала тебя пустить в ход кулаки”.
Я же не хотел, я только подумал, - понимая все нелепость и тщетность этого детского лепета, но все же делаю попытку защититься.
- Неважно. Подумал - значит сделал.
- Как же быть, что делать?!
- Думай...
Брызгомысли медленно высыхают, оставляя после себя неясный след в виде наполовину размытых надписей распорядка дня, событий прошлых дней и лет: “...на златом крыльце сидели: царь, царевич... король... А у нас сегодня гость, а у вас?“ Звучит угасающим эхом в голове: “А у вас, у вас..., у вас...”
“Се, стою у двери сердца и стучу...”
А у Вас?!