Как я и предполагал, наша арамбольская жизнь разительно отличалась от нашего бытия в Анджуне, при этом была она столь же хороша, что и в Анджуне, но по-другому. Отличие заключалось, прежде всего в том, что в Анджуне мы жили вдвоём и полностью были предоставлены самим себе. В Арамболе прямо с порога мы встретились сразу с массой знакомых йогов, да так и прожили с ними бок о бок десять незабываемых дней. Наша Арамбольская жизнь, в отличие от Анджунской, была, по сути своей, коллективистской.
Как часто бывает на таких семинарах, компания собралась достаточно разнородная и при этом вполне хорошая. Хорошая, в том смысле, что практически никто никого не напрягал, все были приветливы и доброжелательны, а если добавить к этому ещё и всеобщую гоанскую расслабленность, то наше социальное бытие во «Фри-фло» было весьма приятным.
Оказалось, что немалая часть собравшихся йогов — преподаватели. Это две Наташи и Катя, как и я работающие «в фитнесе», а также Юля и Аня. Несколько человек из присутствующих занимались к этому моменту по 4–5 лет, и, кроме того, было несколько новичков. Соответственно, уровень семинара примерно соответствовал уровню «начальный 2 — основной».
Помимо собственно занимающихся на семинаре, как это часто бывает, присутствовали члены семей наших йогов, с некоторыми из которых мы были знакомы уже несколько лет.
В первую очередь это муж одной их Наташ Андрей и их замечательная дочка Саша, или Санёчек. И Андрей, и Санёчек ездят на семинары по йоге вместе с Наташей уже около четырёх лет.
Помимо них с нами был ещё и муж второй Наташи — Олег. Олег и Андрей — оба любители «железа». Благо, нехитрая «качалка» во «Фри-фло» есть, и в то время когда мы занимались йогой, ребята «качали железо».
Где-то в районе 12 января к нам присоединилась наша давняя подруга и соратница Танечка. Она прибыла из Пуны, с проходившего в Бхимашанкаре семинара с Сергеем Угрюмовым. Состояние её было близким к просветлённому, о чём наглядно свидетельствовали выражения её глаз и лица, а также совершенно особенное эмоциональное состояние. Некоторое время она восторженно рассказывала о том, что и как было в Бхимашанкаре, однако через некоторое время, под воздействием гоанской энергетики и общей атмосферы расслабилась.
Поскольку Танечка давно и серьёзно больна Apple-зависимостью, она привезла с собой не только iPhon, но ещё и iPad с кучей каких-то невообразимых навороченных игрушек, за что снискала любовь детской части нашего семинара и особенно, Санёчка.
Помимо нашего семинара во «Фри-фло» происходил ещё один небольшой семинар по йоге. В «малом зале» занималась группа садхак из Екатеринбурга. Йога, которой они занимались, не была ни йогой Айенгара, ни Аштанга-виньясой. По моим представлениям это кундалини-йога, хотя, возможно, я ошибаюсь.
Наконец, в 9.00, сразу после нашего занятия, начинался урок Михея. На него из окрестностей собирались «аштангисты», которых можно было отличить от остальных йогов по общей экстравагантности облика.
Режим нашего дня в течение семинара был очень прост и примерно соответствовал усреднённому режиму дня на такого рода семинарах.
Вставали мы рано, еще засветло, в районе 7 часов, и шли на утреннее занятие, которое проводили либо Таня, либо Наташа, и которое продолжалось два часа, до 9.00. В 9 часов мы шли на завтрак, после которого часто засиживались в беседке за приятными разговорами. Затем у всех было свободное время до обеда, которое большинство посвящало солнечным ваннам и купанию. Где-то в районе двух часов начинался обед. Посиделки после обеда были ещё более продолжительными, чем после завтрака. Следует сказать, что по наблюдениям многих из нас, место, где мы принимали пищу, обладает какой-то поистине магической притягательной силой. Уходить оттуда после завтрака, обеда или ужина решительно не хотелось, потому мы продлевали своё пребывание там с помощью чаепитий. Через некоторое время многие стали приносить с собой чай, а также сладости, купленные для такого случая в Арамболе.
После зачастую длительного чаепития, часть наших садхак отправлялась к себе, чтобы немного отдохнуть, часть шла в зал — позаниматься днём. Лена обычно не ходила, а я если и ходил, то делал преимущественно перевёрнутые позы. Одновременно другая наша часть принимала различные аюрведические процедуры, разумеется, в первую очередь, — массаж.
Массаж, благо в окрестностях его было много и разных видов, стоит здесь вполне недорого, во всяком случае, если сравнивать цены с московскими. Поэтому кто-то массажировался прямо во «Фри-фло», кто–то шел в окрестные заведения, типа расположенной прямо на берегу хижины из бамбуковых палок и цветных покрывал с красивым названием «Шанти», а кто-то шёл в Арамболь, где таких заведений более, чем достаточно.
Дальше опять был пляж почти до захода солнца, а затем и сам заход, прощание с которым является арамбольской традицией.
Примерно в 19.00 начиналось вечернее занятие, которое длилось до 21.00, то есть до ужина. Народ переодевался и шёл на ужин.
После ужина — самое длительное чаепитие, с возникновением различных «клубов по интересам», в которых тематика разговоров, а также острота дискуссий бывали самого широкого спектра. Наиболее оживлёнными споры были не в беседке, а вокруг высоких столов, где базировались «администрация» лагеря, «старшее поколение», а также приходящие персонажи, широко известные в йоговском мире.
Конечно, главное из-за чего все приехали во «Фри-фло», это занятия. Если говорить о занятиях, то они были в достаточной степени интенсивными и в столь же необходимой мере познавательными. Значительная их часть была посвящена раскрытию таза, что является на сегодняшний день весьма актуальным, по крайней мере, для меня. Особенно никто не «сачковал». И количество девушек, которые в разгаре семинара начинали заниматься по «женской программе» было минимальным. В целом всё было очень хорошо, хотя другого от Рудневой и Ильиной никто не ожидал.
Важнейшим фактором нашего бытия на семинаре была еда. Еда во «Фри фло», конечно, заслуживает отдельного разговора. Но прежде всего, несколько слов о поварах.
Кто-то из наших говорил, что Тимофей — хозяин «Фри-фло» специально ездил в Непал, чтобы найти там поваров для лагеря. Он заходил во все заведения подряд и пробовал пищу, пока ему не понравилось. Так и был найден нынешний шеф повар «Фри-фло» — харизматичный непалец по имени Сурья (Солнце). Вообще, вся эта история приобрела даже некий легендарный оттенок.
Помимо Сурьи на кухне работает ещё несколько человек. Я, например, запомнил имя одного из них — Радж (Царь). Остальных — только лица. Все они молодые люди лет 20–25. Все очень весёлые и общительные.
И конечно нельзя не сказать о Кумаре — шустром тибетце невысокого роста и неопределённого возраста. В определённом смысле, Кумар — что-то вроде зама Тимофея «по общим вопросам» или управляющий «Фри фло». Говорят, раньше у него был здесь свой бизнес. Ему принадлежал крохотный ресторан между морем и лагерем. Меня он поразил тем, что знает довольно много русских слов и даже может складывать из них простые фразы.
Что же касается местной кухни, то, по моим представлениям, она представляет собой гибрид сыроедческой, и не только, западной традиции здорового питания и этнической восточной традиции, представленной тибетской, непальской и индийской кухнями.
Например, на завтрак давали что-то вроде «похи» (индийской рисовой каши со специями), на обед — какой-нибудь вегетарианский суп и вегетарианское второе, наподобие «алу кофты» (картофельные шарики) с рисом и салатом из сырых овощей.
Важная особенность тамошнего питания — наличие в рационе большого количества фруктов. Как минимум, в меню присутствовали: арбуз, папайя, банан, а также апельсины, дыня и прочее. При этом фрукты подавали по правилам здорового питания, то есть перед основной едой, а не после неё.
Еда, которую готовил для нас Сурья, была вся очень вкусной, но на мой взгляд, наиболее хорошо у него получаются супы. Лично я знаю множество различного рода экзотических рецептов, однако ничего подобного раньше не встречал. По большей части его супы были с имбирём и, повторюсь, очень вкусные.
Помимо просто пищи у нас была ещё и духовная пища или «культурная программа», которая заключалась в нескольких мероприятиях, проходивших в рамках «Фри-фло», выходах в окрестные точки, поездках на экскурсии и «Флеа маркет».
В нашу бытность во «Фри-фло», там прошли три культмассовых мероприятия: это концерт группы «Рома В.П.Р.», концерт тибетского музыканта, мастерски владеющего таблой и другими народными инструментами, и показ фильма Гарика Сукачёва «Дом восходящего солнца».
Конечно, наиболее ярким и интересным культурно-массовым мероприятием за всё время нашего пребывания в Арамболе был концерт в «Эше» на Старый Новый год. За несколько дней до него несколько девушек с дрэдами ходили по пляжу и раздавали небольшие флаеры с анонсом концерта. Тогда мы особого внимания на них не обратили, однако 7 января, ближе к вечеру, все наши как-то синхронно стали собираться в «Эш». Мы тоже решили пойти и после ужина, в составе небольшой группы йогов, отправились в путь.
Шли мы в сторону Арамболя, но не по пляжу, а условно говоря, вдоль отелей и гестхаусов «второй линии». Кто-то из наших, знающий дорогу, шёл впереди. Путь наш лежал в практически кромешной тьме, и мы освещали себе дорогу фонариками и дисплеями мобильных телефонов.
Миновав несколько изобретательно иллюминированных увеселительных заведений, мы дошли до огороженного места столь причудливой конфигурации, что, глядя на него в темноте, решительно невозможно было как-либо определить, что это: здание, детская площадка, индейский лагерь или что-то ещё.
Сооружение было причудливо украшено гирляндами из лампочек и единичными источникам света, что придавало дополнительную необычность его и без того фантастическому облику.
Как мне удалось выяснить позже из скупых данных в Интернете, «Эш» — это название театра, который построил русский парень из Питера по имени Василий.
Изнутри доносились звуки таблы, синтезатора и пение.
На входе мы заплатили по 300 рупий и нырнули в темноту.
Внутри царил глубокий полумрак, освещалась только сцена. Как мне удалось скорее нащупать, чем разглядеть, на земле были расстелены туристские пенки, или их аналоги, которые собственно и служили зрительскими местами. К моменту нашего прихода все сидячие места были заняты, и мы рассредоточились по галёрке.
Представление было уже в самом разгаре. На сцене танцевала девушка, обладающая поистине змеиной гибкостью и какой-то особой необыкновенной грацией. Танец, который она исполняла, можно было бы назвать своего рода гибридом восточного «танца живота» и чего-то индийского. Хотя, впрочем, я в танцах не разбираюсь, и это было что-то ещё. Позже я узнал, что имя этой девушки — Jiva или Екатерина, она русская, живёт в Арамболе, преподаёт танцы, ходит заниматься йогой во «Фри-фло» к Михею.
Аккомпанировали ей двое мужчин, выражаясь фразой из известного мультика, «судя по всему, явно иностранцев». Экипированы они были по последнему слову техники, в том смысле, что помимо традиционных инструментов, таких, как ситар, табла, различных флейт и других традиционных инструментов, у них была продвинутая диджейская техника, синтезаторы и прочие электронные инструменты, из которых они извлекали космические звуки. Кажется, оба — французы.
После девушки на сцену вышел ещё один молодой человек, по-моему, тоже француз. Мастерство, с каким он танцевал, а также спектр стилей танца, владение которыми он демонстрировал, явно говорили в пользу того, что у него есть базовое хореографическое образование. Хотя, впрочем, я не уверен.
На протяжении всего представления чередовались номера танцовщиков и музыкальные номера. Наконец «гвоздём» представления было выступление одного из музыкантов. И, в особенности, его номер со стеклянными шарами. Сначала он мастерски продемонстрировал несколько асан. Затем перешёл к номеру с шарами, в котором он удерживал на голове один на другом четыре стеклянных шара разных размеров. Фантастическая концентрация! Зовут его Jyoti, или Кристиан. Он йог из Франции, муж Екатерины (Jiva) и вообще известный в Арамболе персонаж.
Впечатления от представления остались весьма глубокие. В первую очередь, благодаря необычности и высокому профессионализму актёров. Такое ощущение, что эта небольшая труппа в своём выступлении материализовала в звуках движениях сам дух Арамболя.
Где-то уже на второй неделе нашего пребывания во «Фри-фло» там состоялся концерт группы «Рома В.П.Р.» — авторов и исполнителей музыки в стиле рэгги. Кажется, предварительно несколько раз приходил директор группы, чтобы договориться с Тимофеем о деталях.
В тот день приготовления к концерту начались задолго до его начала. Музыканты расставляли аппаратуру, которой оказалось довольно много. Силами сотрудников лагеря украшался зал, раскладывались болстеры для зрителей. А часам к десяти на концерт стала стекаться публика, состоящая преимущественно из народа, живущего в Арамболе по нескольку месяцев, о чем красноречиво свидетельствовал их облик.
Своё выступление группа начала с акапэлльного исполнения народной песни и постепенно перешла к композициям собственного сочинения.
К моему удивлению, некоторые наши девушки подпевали, явно демонстрируя знание слов песен, что косвенно свидетельствовало о там, что группа известна, пусть даже и в узких кругах.
Группа в целом самобытная, в особенности, её лидер Рома. Пели и играли они хорошо, и нам всем понравилось. Однако при этом обширное место в их творчестве занимает тема марихуаны и её курения, поэтому, если говорить о воплощении духа, то, скорее всего, как раз эта группа воплотила «русский дух» Арамболя, отразив чаяния присутствующей здесь «неформальной российской молодёжи».
Где-то уже к концу нашего пребывания во «Фри-фло» состоялся концерт тибетского музыканта, который, как следовало из его визитной карточки, постоянно живёт в Ченнае и имеет там свой небольшой бизнес.
Приготовления к представлению, которое должно было проходить в нашем зале для йоги, начались ещё задолго до его начала. Если мне не изменяет память, то чуть ли не сразу после завтрака. Когда всё было уже готово, примерно часов в пять после полудня, кто-то из наших возмутился тому факту, что урока не будет. На что кто-то из преподавателей предложил отменить концерт, при этом другая наша часть, как раз собравшаяся на концерт, выступила против его отмены. В результате концерт всё-таки не отменили, а занятие провели в «малом зале».
Примерно часов в семь все желающие собрались в зале. Тибетский музыкант — невысокий смуглый мужчина в пилотке наподобие тех, какие в 80-е годы носили пионеры, — пригласил всех лечь головами в его сторону.
Когда все улеглись, он попросил закрыть глаза, и действо началось. Различными способами тибетский музыкант заставлял звучать тибетские чаши разных, которых было не меньше двадцати. Кроме того, он использовал инструмент, имитирующий журчание воды.
«Масас», — говорил он потом, о воздействии звука чаш на человека имея в виду массаж.
Первая часть действа длилась минут двадцать. После этого он продемонстрировал своё владение таблой и другими барабанами, а также ещё одним струнно-ударным инструментом.
Когда представление закончилось, он предложил присутствующим приобрести те самые тибетские чаши, на которых он только что играл. Цены были в общем приемлемые приблизительно по 5000 рупий и больше, что гораздо ниже, чем в Москве. Танечка купила у него одну чашу среднего размера.
Помимо йоги и культмассовых мероприятий, массажей, прогулок по пляжу и прочих программных моментов, все мы ещё развлекались, кто как мог.
Например, еще в самый первый день нашего пребывания во «Фри-фло», Александр — один из наших садхак — показал мне далеко в море белые бурунчики. Расстояние до них составляло примерно полтора–два километра.
«Скорее всего, там, под водой, находится скала, вершина которой расположена близко к поверхности», — решили мы тогда.
А где-то на третий день я случайно увидел, что девушка Катя привезла с собой ласты. Будучи большим любителем сноркелинга, я, конечно, выпросил их у неё «поплавать» (маску и трубку я привёз с собой).
Поплавав немного вдоль берега и убедившись, что подводный мир у берегов Арамболя столь же безжизнен и однообразен, как и у берегов Анджуны, а видимость плохая, я решил сплавать к заветному бурунчику. Предупредив находящихся на пляже наших, я отправился в плавание.
Расстояние оказалось большИм, во всяком случае, бОльшим, чем я ожидал. Казалось вот они — белые барашки — рядом, но несмотря на все мои усилия, приближались они медленно. Оглянувшись назад, я обнаружил, что люди на берегу выглядят крошечными.
Когда же я, наконец, доплыл до бурунчиков, то обнаружил, что под ними — действительно довольно крупных размеров бесформенный камень, верхняя часть которого находится близко к поверхности, за счёт чего и появляются пенные барашки. Ничего интересного помимо самого камня, там не оказалось.
Я попытался стать на одну из поверхностей, чтобы помахать нашим на берегу, но не успел я сделать пару взмахов рукой, как перехлестывающие через камень волны сбили меня с него.
Немного отдохнув на воде, я поплыл назад и расстояние до берега преодолел достаточно быстро. На берегу меня уже поджидала мужская часть нашего коллектива.
Как ни странно, мои пловцовские подвиги вдохновили, двух девушек: нашу Катю, и ещё одну девушку по имени Алла — подругу Наташи и Андрея — чемпионку по какому-то тяжелоатлетическому виду спорта. Обе они выразили желание сплавать со мной до бурунчика.
Для начала мы с Катей сделали предварительный заплыв примерно на километр от берега. Еще пару дней мы собирались и, наконец, решили плыть до цели. Аллу мы не нашли и поплыли вдвоём.
Когда мы отдалились примерно метров на сто от берега, стало понятно, что волна достаточно высока, но мы решили не поворачивать. Плыли мы без ласт, поэтому скорость не была высока.
Когда мы благополучно достигли камня, Катя решила встать на него, однако волны сыграли с ней ту же злую шутку, что и со мной. Её перетащило через камень, и она ободрала себе пальцы на руке. Запах крови, сочащейся из её пальцев, привлёк нескольких голодных акул… Шутка!
На обратном пути к нам подплыл спасатель в красном костюме на красном видавшем виды скутере, обдав нас запахом отработанной солярки. Я сказал ему, что у нас всё в порядке, подкрепив свои слова соответствующим жестом. На что он обратил наше внимание на то, что сегодня волна очень высокая, призвал нас к осторожности и уплыл.
Ещё десять–пятнадцать минут интенсивной работы, и на берег мы вышли героями.
Ещё одним нашим немаловажным развлечением были прогулки в Арамболь. Сам Арамболь представляет собой небольшой стихийной конфигурации посёлок, выстроившийся вдоль длинной коленчатой торговой улочки, ведущей от океана вглубь материка.
Состоит Арамболь преимущественно из гестхаусов, гостиниц, кафе, ресторанов, магазинов, йога-студий, массажных салонов, аюрведических аптек. Кроме того, в Арамболе есть несколько обменных пунктов, салонов связи «Idea» и огромное количество различных лавок, неровными рядами протянувшихся вдоль торговой улицы. В лавках торгуют преимущественно предметами одежды, а также изделиями местных и не только местных промыслов. Это различные украшения, обувь, простыни и покрывала с рисунком индийской тематики, ароматические палочки, музыкальные инструменты, по большей части барабаны и прочее, прочее, прочее.
Во время нашего первого заезда в Арамболь на Новый год, сестра Таня показала нам кафе, в котором варят хороший кофе. По её словам, кафе принадлежит, то ли итальянцу, то ли французу. Позже мы нашли это кафе и несколько раз заходили в него. Хозяином действительно оказался европеец, а кофе вполне хорошим. Однако несколько позже мы нашли ещё одно кафе, в котором кофе гораздо лучше. Принадлежит оно словоохотливому обильно татуированному немцу с длинной наполовину седой бородой. Помимо кофе в этом же заведении продается, как гласит надпись на вывеске, «одежда из Европы». Лена там ничего не купила, но наши девушки приобрели замечательные цветастые платья.
Вообще, если говорить о «шопинге», то в общем и целом в Арамболе он совершенно такой же, как, например, в Дели на Мэйн базаре, с той разницей, что цены здесь немного выше, но при большом желании их можно существенно сбить в процессе торга.
Мы с Леной накупили здесь приличное количество аюрведического мыла и зубной пасты фирмы «Дабур», а также некоторое количество одежды, которую в основном можно носить только в Индии и дома.
А некоторые наши садхаки приобрели искусно вырезанные из камня скульптуры довольно крупных размеров. Не знаю, с какими трудностями они встретились в связи с этим на таможне, но не помню, чтобы кто-нибудь из них впоследствии рассказывал об этих трудностях.
Почему-то многие говорят и пишут, что Арамболь — наркоманское место, и что здесь на каждом углу к прохожим пристают наркодилеры и навязчиво предлагают купить гашиш или марихуану. Удивительно, но ни разу за всё время нашего пребывания в Арамболе ни один, пусть даже самый захудалый наркодилер, или даже просто продавец, не обратились ко мне с предложением купить у него марихуану или гашиш. Хотя, впрочем, не сильно-то и хотелось.
Конечно, жизнь в Арамболе, как и в Анджуне, идёт в основном на берегу. Большинство кафе и ресторанов находятся как раз на пляже, хотя, похоже, в Арамболе есть несколько тусовых мест и в глубине. Но мы, однако, не проверяли.
Наибольшее количество прибрежных увеселительных заведений находится прямо напротив Арамболя, соответственно, и публика ближе к Арамболю, если так можно выразиться более «забористая». По вечерам, перед заходом солнца, здесь можно встретить «позитивщиков» в соответствующем состоянии, индусов с бутылками «Кинг Фишера» в руках, мертвецки пьяных престарелых хиппи.
Чем дальше от Арамболя (в сторону Мандрема), тем более «продвинутую духовно» публику можно встретить на берегу.
Своеобразным рубежом между двумя арамбольскими «мирами», по моим представлениям можно считать место, где собираются люди, практикующие различные виды искусств.
Группируются они вокруг день ото дня обновляющегося ансамбля барабанщиков, возникшего, судя по всему, стихийно, или, точнее, не совсем организованно.
Барабанщики, с самыми разнообразными барабанами сидят в ряд лицом к океану и исполняют что-то африканское. Почему-то мне показалось, что их ритмы можно было бы использовать в качестве саундтрека к эпизоду из какого-нибудь приключенческого фильма, в котором воинственное африканское племя готовится к бою.
Прямо напротив барабанщиков — несколько человек танцуют в свободном стиле. Особенно выделялась среди них изящная женщина лет тридцати пяти–сорока. Она самозабвенно отдавалась стихии своего танца, чем, собственно, и запомнилась. На берегу её можно было видеть каждый день.
Здесь же широко были представлены люди, демонстрирующие различные виды циркового искусства. Мне запомнились жонглёры, акробаты, люди с хула-хупами, а также отдельные личности, вращающие странные снаряды, похожие на деревянные пропеллеры с кривыми лопастями.
Чем ближе к Мандрему от этого места, тем более аскетическая публика встречается на берегу. По крайней мере, к такому выводу я пришёл после непродолжительных прогулок по пляжу.
Как раз на этом участке пляжа можно встретить цыгунистов, капоэйристов, йогов разных школ и т.п. Напротив «Фри-фло» в предзакатный час можно встретить людей, занимающихся пранаямой или сидящих в медитативных позах.
Помимо всего описанного выше к нам ещё приходил астролог Гриша. Выглядел он очень экзотично, в том смысле, что был увешан большим количеством бус из рудракш весьма крупного размера и носил дхоти. Некоторым нашим девушкам он составлял гороскопы, и, являясь ещё и специалистом по камням, попутно продавал камни и рудракши. Он же организовывал ювелирные работы с продаваемыми камнями.
Наконец, раза два к нам приходил ювелир-индус. Выглядел он совершенно не по-индийски, в том смысле, что одет был, скорее как европеец, носил «хвост» и небольшую бородку, которую в Испании называют «барбитта». Тимофей сказал, что он не просто ювелир, а ещё и дизайнер и у него проходят выставки в Европе и Америке. Приносил он готовые дизайнерские вещи. Довольно неплохие по моим представлениям.
Постепенно наш семинар стал подходить к концу. Из-за необходимости в обозначенный руководством срок прибыть на работу, мы с Леной вынуждены были уехать на два дня раньше. Факт печальный, но ничего не поделаешь…
Утром мы сделали несколько снимков на память с нашими, попрощались сердечно, погрузились в такси и отправились в аэропорт Даболим. За окном опять поплыл уже знакомый гоанский пейзаж. Водитель поехал по незнакомой нам дороге. Неожиданно машина въехала в какой-то старый город, построенный явно португальцами. Улицы его выглядели более чем живописно, и по ним прогуливались туристы.
— Вот куда нужно было ехать, — сказал я Лене.
Еще минут сорок езды, и наша машина въехала на территорию аэропорта.
Несмотря на мою просьбу посадить нас рядом, индус на регистрации дал нам посадочные талоны на места разных рядах. В результате я оказался рядом с подвыпившей девушкой лет двадцати с небольшим, уже на подходе проявившей стремление к общению. Я пошёл к стюардессе, рассказал ей о недоразумении на регистрации и попросил её посадить нас с Леной вместе. Когда же посадка закончилась, ко мне подошла Лена, и мы пошли на второй этаж, где было вполне просторно.
Глядя на публику в нашем самолёте, я подумал, что всегда интересно наблюдать какие метаморфозы происходят с людьми с момента их приезда в аэропорт, до выхода из самолёта на Родине. Помимо собственно формального переодевания — смены одежды на более подходящую к суровому российскому климату, что-то происходит с их внутренним состоянием, и как следствие, это отражается на лицах, взглядах, которые становятся как-то острее, жестче. Хотя, возможно, я ошибаюсь.
Самолёт приземлился, мы получили багаж, сели в такси и поехали домой.
Таксист — большой специалист по объезжанию пробок, попал-таки в пробку, однако наш путь не был настолько длителен, как я ожидал.
Дома мы распаковали багаж, сходили в магазин, я приготовил какой-то еды. Завтра на работу. Всё. Колёса вновь вошли в заданную колею.
Москва, 2011