Пронзительный гудок маневрового тепловоза рассёк тишину на множество отдельных звуков. Приятная синева утреннего городского неба, неяркое солнце за облаками и освежающий воздух обещали хороший летний день. Лишь обязанности дежурного следователя по отделу милиции несколько омрачали перспективы на ближайшие сутки Саше Журавскому. Каждый знает, как нелегко жарким июльским днем делать свою работу, в чем бы она не заключалась. А если тебе всего лишь немногим более тридцати, ты полон сил и энергии, то каждый поход на работу – это маленький подвиг. Хотя, когда подвиг становится образом жизни, это уже не смешно.
Даже самый молодой следователь знает: чтобы дежурство сложилось удачно нужно соблюсти некие ритуалы. У каждого они свои. Кто-то приходит на работу в шесть утра, несмотря на то, что рабочий день начинается на два часа позже и заваривает крепкий кофе. Кто-то наоборот, если не опоздает на полтора-два часа, то день пойдет кувырком: с бесконечными выездами, бестолковыми свидетелями, нерадивыми оперативниками и разъяренным начальством. И если у молодого следователя ещё нет устоявшихся традиций, то срочно нужно их нарабатывать.
У Саши тоже был свой ритуал. Чтобы дежурство сложилось удачно, и не было авральных вызовов на осмотр места происшествия, нужно было сделать всего лишь одну вещь. А именно - выпить граммов сто водки, пока не приступил к исполнению должностных обязанностей. Сделать это рекомендуется как можно быстрее, иначе любое служебное действие, выполненное до этого мероприятия, грозит обернуться чередой неудач на ближайшие 24 часа или даже больше. По обыкновению, проблема заключалась в том, что в родном кабинете выпивки не найти, так как с вечера, как правило, ничего не остается. Значит нужно установить контакт с тем, у кого водка в наличии. Чаще всего дорога лежит в ОБЭП – там запасы «изъятой фальсифицированной продукции». Или к трезвенникам, то есть больным или кодированным коллегам, волею обстоятельств вынужденным налегать на чай и кофе.
Однако это июльское утро начиналось особенно хорошо, и в кабинете нашлась всеми забытая накануне, опустошенная на две трети бутылка «Гжелки». Солнце ещё не проникло сквозь жиденькие шторы, и в помещении царила приятная прохлада. Содержимое стопки попало в желудок без отягчающих последствий, по телу разлилась приятная истома. Однако продолжать дальше не стоило, целый день был ещё впереди.
После восьми часов в коридорах здания стало шумно, начался рабочий вторник линейного отдела милиции. Спустя полчаса все стихло, а из актового зала, расположенного этажом выше начали раздаваться жидкие аплодисменты, без малейшего намека на овации. Вспомнилось вчерашнее сообщение кадровика о пришедших из управления почетных грамотах для наиболее отличившихся сотрудников. По этому поводу среди милиционеров давно сложилась поговорка: «Служи, дурачок – получишь значок».
На грамоту капитан юстиции Журавский не рассчитывал, да и очередного звания ему было не видать, как своих ушей. И это несмотря на то, что срок присвоения «майора» прошел еще месяц назад, напитки закуплены, участники намечавшегося торжества оповещены. Приказ на присвоение звания местными кадровиками был своевременно подготовлен и направлен в управление. Однако всемогущий орденоносный начальник отдела полковник Китов лично позвонил в вышестоящую инстанцию и попросил приостановить процесс карьерного роста Журавского.
В кабинет то и дело начали заглядывать коллеги, а часам к девяти появился Сиплый – он же следователь Серега Есипян. Мутным глазам Сереги придавали блеск только линзы его очков, что означало его нормальное рабочее состояние легкого алкогольного опьянения.
- Саня, слыхал, начальнику дежурной части премию дали? – с порога решил озадачить вопросом Сиплый.
- Это за что же? – вопросом на вопрос ответил Саша.
- Все за то же. Вовремя отреагировал на заявление о краже в поезде, в результате чего она была успешно раскрыта, - ухмыльнулся Серёга.
- Да он же всё время стоянки уговаривал потерпевшую не писать заявление, а опера из уголовного розыска по своей инициативе сели в поезд и нашли жулика? – удивился Саша.
- Вот им за это по грамоте и вручили. А если бы не нашли, то и по выговору схлопотали бы. Выпить есть? – Сиплый наконец задал вопрос, из-за которого он и пришел.
- Чего тут удивительного? У нас, в милиции так принято: «наказывать невиновных, награждать непричастных», - ухмыльнулся Саня.
- Не томи, фиг с ними, с грамотами.
- Вон там, за занавеской остатки «Гжелки» и сухарь. Только учти, мне ещё сутки здесь торчать, - озабоченно вздохнул Журавский.
- Не трясись, я тоже сегодня допоздна – довольно прохрипел Есипян, выливая остатки содержимого бутылки в стакан, - Вместе что – нибудь придумаем. Сегодня поезд с юга идет, на котором знакомая проводница работает, я ей коньяк заказывал.
- Ага, ты только не пропади, с коньяком-то. Знаю я тебя, - не скрывая улыбки ответил Саша.
- Ну тем более, вдвойне обидно, что зная меня, ты такие подозрения допускаешь, - Есипян дожевывал корку хлеба и уже выходил из кабинета.
На выходе он столкнулся с практиканткой Таней, еле успевшей отскочить от внезапно распахнувшейся двери. Есипян пропустил её в кабинет, поймал взгляд Журавского, заулыбался, многозначительно подмигнул и закрыл за собой дверь.
С приходом Тани в кабинет наконец-то проникло солнце. Похоже, оно просто ждало её прихода и обрадовалось появлению человека, не замутненного винными парами.
- Александр Юрьевич, - обратилась она к Журавскому – сегодня Вадим Колтаков несколько очных ставок проводит, разрешите я поучаствую, мне хочется вживую посмотреть, а не только по протоколам изучать.
- Хорошо, - обрадовался Саша, - тем более, что у меня сегодня времени не будет с тобой заниматься.
- Тогда я сейчас же и пойду, там уже народ подходит, - сказала Таня, подхватила со стола папку с чистыми бланками и вышла.
Видимо на небесном своде солнце нашло какое-то облачко, ибо с уходом Тани в кабинете опять на какое-то время воцарился полумрак.
Именно Таня невольно стала той причиной, которая служила препятствием в получении очередного звания Журавским.
Полковник Василий Васильевич Китов, несмотря на далеко неюношеский возраст, имел репутацию закоренелого ловеласа и покорителя дамских сердец. Мужественная внешность, привлекательные черты лица, хорошо подвешенный язык и жизненный опыт этому немало способствовали. А его служебное положение и вовсе к таким подвигам располагало.
Случилось так, что Таня, придя на стажировку в отдел, обладая привлекательной внешностью и нежным возрастом, в первый же день попала в поле зрения Китова. В коротко стриженой голове полковника тотчас родился немудрёный план обольщения очередного объекта вожделения. Придумав подходящий повод, заключавшийся в личной беседе с вновь принятыми сотрудниками, Китов пригласил Таню в кабинет и недвусмысленно предложил свои услуги в продвижении по карьерной лестнице. Из начальственного кабинета практикантка выбежала в слезах и в состоянии сильного душевного волнения рассказала о случившемся своему наставнику Журавскому. Саша, обладающий обострённым чувством справедливости и понятием офицерской чести, привитой ещё в военном училище, дал слово помочь в этом щекотливом вопросе.
С тех пор, на каждый вызов практикантки к начальнику отдела, откликался Журавский. Попав в кабинет полковника он терпеливо объяснял Василию Васильевичу, что Таня занята совершенно неотложным делом и никак не может в данный момент предстать перед его грозным взором. Поняв, наконец, что его водят за нос, Китов впал в ярость. Последствия наступили незамедлительно, результатом чего и стал звонок в отдел кадров управления. Журавского в отделе окрестили «вечным капитаном» и стали выражать всяческое сочувствие.
Однако Саша считал, что не пристало добру молодцу долго предаваться унынию, тем более жизнь в этом возрасте ещё богата яркими красками ежедневных событий. Факт, конечно, неприятный, но не смертельный - будет и на его улице праздник.
* * *
День пролетел незаметно, Журавский выезжал на осмотры мест происшествия, составлял протоколы, собрал первоначальный материал. Затем занялся заполнением второстепенных бумаг, для которых только и находится время в перерывах между серьёзными делами. Есипян, между тем, к вечеру так и не появился.
Около полуночи, раздался звонок из дежурной части. Оперативный дежурный с надрывом в голосе сообщил, что в речном порту столкнулись два катера и нужно срочно убыть на место происшествия. Опергруппе дана команда готовится на выезд, однако есть небольшая проблема. Китов находится у себя в кабинете и разрешение на выезд дежурной машины надо спрашивать у него - а это забота следователя, как старшего группы.
Ну, надо, так надо. Журавский привел в порядок форму, взял папку с бланками документов и поднялся в приемную. Дверь в кабинет начальника оказалась слегка приоткрыта, и было слышно, как оттуда доносились звуки двух голосов: густой баритон полковника и едва знакомый жизнерадостный женский голосок.
Чуть помешкав, Саша постучал в дверь и вошел. В ярко освещенном кабинете в глаза бросился стол для совещаний, уставленный всевозможной посудой с остатками еды, несколькими пустыми бутылками. Видимо большинство гостей уже разъехалось, остался только Китов, да одна из недавно принятых сотрудниц.
- Разрешите, товарищ полковник! – уверенно начал Журавский. – Дежурный сообщил, что в речном порту столкновение двух катеров, нужна дежурная машина для выезда опергруппы.
- А тебе Журавский, чего не спиться? А где твоя ….подруга? - Китов с нескрываемой усмешкой смотрел на следователя.
- Я сегодня дежурю, товарищ полковник, – спокойно ответил Журавский, делая вид, что не расслышал вторую часть вопроса.
- Ну проходи, выпей со мной в честь праздника – продолжал по-прежнему ухмыляясь начальник.
Саша пытался вспомнить, какой же сегодня праздник, но на ум ничего не приходило. Гостья хозяина кабинета тоже скромно молчала в сторонке.
- Я дежурю сегодня, - повторил Журавский.
- Проходи, не стесняйся, когда начальник приглашает,- Китов жестом подзывал к столу.- Чего же тебе налить?
- Мне на осмотр места происшествия ехать, протокол составлять, с людьми общаться.
- А со мной поговорить не желаешь? Мне дежурный доложил, что там трупов нет, значит, без тебя смогут обойтись. Составят протокол как-нибудь. Никуда тебе ехать не надо. Я дам команду, чтобы без тебя разбирались,- полковник смотрел в упор на следователя.
На подчиненных Китов смотрел нечасто, взгляд имел тяжелый, поэтому разговаривал с людьми, всё больше глядя в окно. А сейчас буравил глазами Журавского.
Саша игру решил поддержать и глаз своих не отвел:
- Тогда выпью водки, если нальете.
- Водки? Ну что же? Давай налью тебе водки.
Китов начал искать на столе чистый сосуд, но не нашел. Тогда в поле зрения ему попалась ваза, в которой осталось три конфеты, которые он тут же вывалил на стол. В бутылке с «Путинкой», которую он держал в руке, содержимого оставалось чуть больше половины. Всю оставшуюся жидкость он вылил в вазу и протянул Саше, хитро прищурившись.
- Праздник должен быть каждый день, Журавский. Пей.
- Этого много, товарищ полковник, - ответил он, слегка смутившись.
- Ты же офицер, Журавский, - армейский офицер, как и я, – подбодрил Китов. Что-то в его голосе изменилось – Пей.
- С праздником, товарищ полковник, - ответил Саша и выпил содержимое вазы одним духом, слегка пролив водку на форменную рубашку. Взяв протянутую конфету он спросил: -Разрешите идти?
- Иди, отдыхай, никто тебя сегодня поднимать не будет. На совещание можешь завтра не ходить. – засуетился вдруг Китов, провожая Сашу до двери кабинета.- А я ведь тоже…Эх, старик… Ладно, иди и не оглядывайся.
Пока Саша шел до кабинета, почувствовал, что ноги становятся ватными и страшно хочется спать. Не снимая обуви, он лег на диван и тут же забылся.
***
Утром Журавский проснулся от сильного грохота в дверь. Спросонья, натыкаясь на стулья, повернул ручку замка, как тут же в кабинет влетел возбужденный Есипян, с бутылкой коньяка и шоколадкой.
- Уже 11 часов, а ты все спишь! Добудиться не могу, на звонки не отвечаешь! Не знаешь, что это с нашим шефом случилось: вызвал с утра кадровиков, устроил им нагоняй за то, что тебе до сих пор майора не присвоили?!