- Стой – хрипло прошептала я.
- Что-то еще? – он даже оборачиваться не стал.
-Ты вернешься? – я облизала губы.
- Нет.
- Но, ты же Бог! Ты должен возвращаться.
- Не в этой жизни, - он мягко усмехнулся и с глухим щелчком растворился в пространстве.
Голова гудела. Я вздохнула. Застоявшийся воздух пах потом.
Оглянулась. На одной из стен моей импровизированной тюрьмы большими красными буквами было написано: «Вспомни все». Я рассмеялась, тяжко, выгнув шею под каким-то фантастическим углом, бегала кругами по комнате, колотила кулаками в стену, кричала диким голосом проклятия, сдергивала черный шелк с многочисленных окон.
На улице солнце сталкивалось с горизонтом, заливая пустующие улицы густой алой краской. Я в бессилии свалилась на колени, вспомнить что-либо мне представлялось невозможным: память только и выдавала растворяющуюся в воздухе фигуру Бога, его тихий голос. Я закрыла глаза руками, сосчитала до десяти, разомкнула пальцы. В нескольких шагах от меня на полу валялась флейта. Я подняла инструмент. Вдохнула нужное количество воздуха и начала играть. Надо сказать, что никогда в жизни до этого момента я флейты в руках не держала. Остановилась, поднялась с колен, распахнула окно и стала на самый край подоконника. Ветер дунул в лицо, как бы пытаясь стереть с него мерзкую поволоку комнатного запаха.
Флейта сама собой зазвучала в моих руках. Протяжно, так будто бы могла узнать все, что когда-либо творилось в моем сердце. Перед глазами пролетали картины прошлой жизни: смеющиеся друзья с бутылкой вина в каждой руке, подруга, выплевывающая таблетки снотворного, я в первый раз пришедшая на работу, я в университете, сидящая на подоконнике, стирающая слезы с щек, я идущая в первый класс…
Я выпустила флейту из рук: звук становился все менее четким, а мне удавалось увидеть все больше неважный деталей.
Господи, какая большая банальная жизнь! Что же я Богу говорить буду? Где-то на самом краю моего сознания послышался знакомый смех: «Тебе не надо мне ничего говорить. Я все вижу. Просто живи и будь счастлива». Я почувствовала как по щекам потекли слезы. Вернулась обратно в комнату. В моих руках магическим образом появились тетрадь и ручка. Я начала писать так, как никогда не писала. Смело и честно, не заботясь ни о форме, ни о содержании, не пытаясь ни у кого просить прощения, но впервые в жизни, понимая себя и все свои потребности. И сердце тяжко билось, готовое разорваться от той свободы, которая приходила с каждой новой строчкой, тело наполнялось неосознанной радостью, которая обычно возникает, когда ты снимаешь тесные босоножки и касаешься пяткой теплого асфальта или когда видишь радугу. В ушах эхом отдавалась мелодия, но глаза уже пытались разглядеть будущее.
На тумбочке вяли розы. С последним упавшим лепестком я легла на кровать, уткнулась носом в подушку и уснула. Сквозь сон я слышала как Бог возвращается ко мне, чувствовала прикосновение его прохладных губ на своем лбу.
«Опять соврал» - успела подумать я, прежде чем зазвенел будильник.