Второе пришествие Воланда. Сны о Капитане
( Два сна о спасении невинных, о наказании палачей таинственным капитаном Корабля призрака, встреча с которым приводила в ужас тех, кто затеял черное дело и сам не желал отступаться от своих злодеяний)
1. Сон о палаче
Юровскому приснился Капитан,
В открытом море буря бушевала.
- С тобой бороться я давно устал.
- Я выполнял приказ, мне приказала
Моя Россия, - он хрипел опять,
Упрям как сто чертей, палач бездушный.
А капитан молчал. – Мы отступать
Не станем больше. Клятвы не нарушу.
- Безумец. – От безумца слышу вновь.
Вот так и вьется он ужом спесивым,
Но улыбнется и уходит в ночь.
Палач один, и пьет он сиротливо.
- Я сделал все, что мог, я победил,
Я лишь солдат, - он тихо повторяет.
Нет в бездне дна, и рухнул этот мир,
Который лишь Юровский защищает.
2. Сон о капитане. Накануне расстрела
А город спал и ожидал рассвета,
И ожидал расстрела в этот час.
Забритые в пророки и поэты,
Они одни, я знаю там, не спят.
И всадники летят у горизонта,
И надвигаясь на тревожный мир,
Хрипят их кони, все здесь, как на фронте.
Их Капитан ведет, суров и сир.
Да тот корабль призрак оставляя,
В горячей точке намечает путь,
Безумные матросы возглавляют
Полет над миром, им бы отдохнуть.
Но не дают покоя комиссары,
И вождь кровавый снова шлет указ:
- Нет, мы не можем их в живых оставить,
История понять сумеет ль нас.
3.
-Потом к вождю мы все еще заглянем, -
Он говорит товарищам своим.
В аду его не раз, мой друг, помянем,
Ну а пока мы их освободим.
И вот уже так ал закат с рассветом
Соединив, и время не течет.
Они с Юровским говорят об этом,
Но страх он потерял, и в бездну прет.
- Безумец, что вы скажете, ребята.
И усыпив, и бросив в этот путь,
Как Дивный Див –спешат они куда-то,
И пусть матросы видят, не забудь
Как пьяные, усталые солдаты
Их вещи делят, спорят, кто кого.
И ал закат, и только Конь крылатый
Собьет и эту спесь, и торжество.
4. Четыре великих княжны. Еще один сон.
А девочки в ту ночь еще не спали,
Хотя отец просил их раньше лечь.
Они же о балах своих мечтали,
И сбивчива восторженная речь
У старшей, Ольга там императрица,
Молчит Татьяна, как ее понять?
Мария говорит легко про принца,
Анастасия все шалит опять.
Они едва ли это понимают.
Все принцы там, на свете том, куда
Безумные бойцы их не пускают,
Да и не пустят видно, вот беда.
- О чем папА так говорит тревожно,
И почему он нынче молчалив?
Нет, не понять, им ощутить лишь можно,
Что там не спят, о долге не забыв.
5.
Сон о расстреле палачей.
Солдаты самогону раздобыли,
Им трезвыми остаться не с руки.
О черных, о летящих говорили,
О том, что нынче души не спасти.
- Зачем нам это, так они прекрасны.
- О чем ты говоришь еще, урод,
Да пулю в лоб и станешь больно красным,
Такого дева точно не возьмет.
- А что мне жизнь? – Она нам пригодиться
А их в расход, все с ними решено.
И вот уже лежат бойцы убитые,
Юровский опоздал сюда хмельной.
- Да что за черт, - вопит он обреченно,
Кто их убил? Не стало палачей.
Взор Капитана, кортик обнаженный,
И в каменное сердце, лязг мечей.
6.
- Зачем вы здесь? –Мы за тобой явились,
Кто поднял меч, погибнет от меча.
А тени там метались, и бесились.
Но кто же пожалеет палача?
Он рухнул, как подгнившая осина,
Кол в сердце не забыли им забить.
Когда за свитой Капитан невинный
Отправился, чтоб их освободить.
- Но кто вы? –вопрошает император, -
Что там творится, кровь, я вижу кровь.
- Нет времени, и уходить нам надо,
Где ненависть, бессильна там любовь.
И силуэт летучего Голландца
Над городом в тумане промелькнет.
Подхватят их, и в небе растворятся,
Мне снится сон, их Капитан спасет.
7 .
А в море снова буря бушевала,
В грозе внезапной вижу их опять.
Наследник улыбнется у штурвала,
Он будет этим судном управлять.
Уж лучше так, чем там, в сыром подвале,
Ждать часа торжества большевиков.
Они еще пред Воландом стояли,
Казненные для всех, но кто таков
Тот черный всадник и его матросы?
Им писаны законы бытия,
И девочки смеются ночью звездной,
Гроза прошла , спокойные моря
Их встретят снова, спасены принцессы,
И бал, и принцы все для них теперь.
Мы изменили ход ужасной пьесы,
Мы сократили счет иных потерь.
8.
Их Дания встречает на рассвете,
Их капитан проводит в этот час.
Корабль в океан уносит ветер,
Но как сердца восторженно стучат.
И бабушка обнимет их в порыве,
То плачут , то смеются, то галдят.
-Нам было страшно в рухнувшей России
И не вернемся никогда назад.
Обречены на вечные скитанья,
Мы спасены, мы снова будем жить.
И тихо говорят о Капитане,
О том, что он ворвался, и дрожит
В тиши рука, о как же было страшно.
- В ту ночь они хотели расстрелять
Нас всех, и только Капитан отважный
Не мог пред этой бойней устоять.
9.
Царица знает, внучкам будет сниться
Уральский город, комната, подвал.
- Ну что ты, ангел, будем мы молиться,
Чтоб капитан твой всех всегда спасал.
Он снова снится Ольге и Марии,
И чувствуя нависшую беду,
В Россию рвется вновь Анастасия:
- Я с ним умру, но я туда приду.
Во взоре императора тревога,
И снятся снова о России сны.
- Мы победим, бунтовщиков немного,
Мы этот мир спасти еще должны.
И мать его посмотрит обреченно.
- Все кончилось, я знаю, Николя,
В изгнании, в печали, мы бездомны,
И сожжена родимая земля.
10.
Сон о последних часах …
Все это сон, все это только сказка,
Так хочется, чтоб их еще спасли.
И Капитан, суровый он и ласковый
Все рвется в дом Ипатьева вдали.
Там девочки метались и грустили,
Как им бесчинства эти пережить,
И снова слышу смех Анастасии,
Татьяну вижу, голос так дрожит.
О чем еще задумалась Мария?
А Ольга пишет письма в пустоту,
Какие души и сердца какие
Расстрел готовят, птицы на лету
Израненные рухнули, и алый
Рассвет встречает в этот дикий час.
И император гордый и усталый,
О чем он дочке говорит сейчас.
11.
Но вновь несутся призрачные кони,
И дверь темницы рухнула пред ним,
Но кто там снова? Это Воланд входит,
Юровский воет, и хрипит своим
Он палачам отдаст еще приказы,
Но голову спокойно оторвет
И выбросит, как страшную заразу
Куда-то на помойку Бегемот.
-Мессир, не бойтесь, масло и трамваи -
Все будет после, нам уже пора,
Пока вожди в Москве спокойно спали,
Мы их спасем, и с нами император.
И пусть летят подальше на закате,
Палач свое получит, а они
Все спасены, ужасных жертв нам хватит,
И в мире опустелом лязг брони.
12.
И участи такой не заслужили,
Желая зла, опять творят добро,
Красавец Див пришел, и ослепили
Безумных всех вождей, им повезло.
Пусть проиграли, но спасли невинных,
Чем меньше жертв, тем меньше палачей.
Пьют комиссары, притомились видно,
И от своих погибшие мечей,
Они пока строчат воспоминанья,
Награды получают за разбой.
Несутся кони в это утро раннее,
И пленников уводят за собой.
И без царя останутся другие,
Бал Сатаны кровавый вождь дает,
Изгнанникам приснится там Россия.
В их памяти Россия не умрет.
Роман сгорел, остался только прах, и память о несбывшемся тревожит.
Но как нам жить, и прорываться как, когда все хрупко, беспокойно, ложно.
И все-таки пока горел роман, мы видели те тени, те приметы...
И с нами был безумный капитан, и Крысолов, и вот теперь к ответу
Нас призовут за гранью бытия, от чаянья любви мы трепетали,
Что оставалась, только тень твоя, и искры зезд растаявших сверкали..
№№№№№№
От чаянья любви любейшая прохлада
В душе усталой вспыхнула в тот час,
И мы танцуем вальс в сиянье звездопада,
Когда лучи любви насквозь пронзили нас.
Радение о том ушедшем в даль мужчине,
И женщины влюбленной веселые глаза.
И пусть теперь мечта нас больше не покинет
От чаянья любви случилась там гроза.
Мираж старинных слов тревожит в миг заката,
И кажется, что вновь воскресли мы с тобой,
От чаянья судьбы, я знаю виновата,
Но нас пусть озарит последняя любовь.
В сиянье волшбы так ярко звезды светят,
И голосов тот плеск, и волн ночная песнь.
От чаянья мечты нас тени ближних встретят,
Врата судьбы открыты, и нам туда успеть.
Пусть чары чародей свои нам дарит снова,
Пусть гусли в тишине напомнят о былом,
И вдруг я понимаю всю силу снов и слова,
И как могла недавно мечтать я об ином.
Пусть дивный звездный вальс в сиянье звездопада
Запомнится на век, а лучше на века,
Еще нам остается надежда и отрада,
Орать и до рассвета, оратай мой, пока
За горизонтом снова мне явятся иные,
Воскресшие от рабства, желавшие любить.
И снова Русь проснется, ты слышишь, мы живые,
Себя и мир прекрасный смогли мы воскресить.
И мы танцуем вальс в сиянье звездопада,
Когда лучи любви насквозь пронзили нас.
От чаянья любви любейшая прохлада
В душе усталой вспыхнула в тот час.
№№№№№№№№№№
Шел снег, незримый, как мечта, летящая за облаками,
И эта даль и высота была заполнена стихами.
Я знаю, Мастер не любил стихов, но их являя миру,
Сам Воланд над Москвой парил и улыбался даже мирно.
Роман о Дьяволе писать рука бессильная устала,
Когда она могла б понять как иллюзорна эта слава,
И как забытые стихи средь звезд погашенных томятся.
И разглядев ты их впусти в свой мир, пускай они резвятся.
И нам являя суть стихий, от чаянья земли и неба,
Ты их в свой тихий дом впусти,там Мастер знаю,счастлив не был..
Но Маргарита на балу предстанет снова королевой,
И если даже все умрут, то оживут во мгле напевы.
И пусть высокий пыл стиха оставит прозу за чертою,
И только Воланда рука благословляет нас с тобою.
Пилат на площадь выйдет вновь, и мир у ног его склонился,
Так тяготит его юдоль, тоска, и раболепны лица.
А надо бы давно восстать, лететь на бал, как Маргарита,
Но цепи рабства не порвать, когда поэзия убита.
Шел снег, и прошлогодних грез являл он белое начало,
И кто нас всех туда занес, где только спесь торжествовала.
- Ты ни о чем их не проси, все сами отдадут до срока.
А нам бы лишь роман спасти, еще бы полетать высОко.
И пусть у бездны на краю, он снова только мрака глыба,
Я перед ним одна стою, там, где вдвоем стоять могли бы.
О, Воланд, Воланд, Валентин,там мрака дивная улыбка,
Всегда один, во всем один, тень дьявола над бездной зыбкой.
И в тишине забытых грез, где нет надежды и потери,
Воспринимая мир всерьез к тебе все ведьмы прилетели.
Роман о Дьяволе писать, рука бессильная устала,
Когда она могла б понять как иллюзорна эта слава.
Шел снег, незримый, как мечта, летящая за облаками,
И эта даль и высота была заполнена стихами.
##################]
Хранитель Звездопада. Прогулка с котом
Прогулка по осени снов и потерь.
С котом скотом с котомкою в руках
Идет куда-то снова Маргарита
И говорит о том прозренье Прях,
Когда душа воскресшая, от быта
Отстранена - отбыв тот страшный срок,
Что жизнью кто-то дерзко называет,
И вот предел мечтаний –вот итог -
Бродить с котом – скотиной – так бывает.
Но впрочем, люди пострашней, чем скот,
Они порой нас губят и терзают.
Но Маргариту в осень кот ведет.
И радость жизни ведьма забывает.
Но есть Слова, в которых суд и суть.
И есть поступки, что не убивают.
Ей голову Латунского несут.
Так кот ее коварный утешает.
- Что с вами? –Голова, увы, не та.
- Та Воланду досталась в миг расплаты.
И как беспечна морда у кота,
И все вокруг, я знаю, виноваты.
Кот говорит о сути бытия.
Прогулка, осень, очень грустно что-то.
Где Маргарита бедная моя?
Куда спешит, за бортом все заботы –
О мире и о Мастере тоска,
А он сжимает пепл того романа.
И Воланда изящная рука,
Щеки коснется – холодно и странно.
Последний лист, последний миг и век,
И ничего в реале не осталось.
Хранитель света, вечный мир померк -
С котом скотом там только тень металась.
Тоске по жизни, нет теперь конца,
Терзаниям земным, а там, в покое,
Нет Воланда, и больше нет кота.
Зачем же ей бессмертие такое?
Роман спасти, остаться на пути
Из рая к аду, и потом зловеще
Ей волосыни –звезды там светили,
Она была среди печальных женщин.
За волосы поднимает Велес вновь,
И где-то среди звезд ее оставит.
Ей остается нежность, и любовь,
И танго Саломеи, там метались
Пилата запоздалые стихи,
Мы встретим снова сына звездочета.
Как трудно по дорожке той брести
В безбрежность грез, и ночь зовет, о чем-то
Ей говорит Баюн иль Бегемот
На дубе том, где Лукоморье наше.
И вот она одна туда идет
Сквозь плен и тлен и им еще расскажет,
Об осени, о сне и о коте,
Который скот, но как же он забавен,
И звезды снова рвутся в дали те,
Где Лукоморье Велес не оставил.
И Маргариты дивная печаль
Для Лады с ладом и в ладу с собою.
Гармония их в тишине встречает,
Ей волосыни этот путь откроют.
Пилат томится, грустный звездочет,
И в звездном вальс кружится округа,
Идет в тумане в ту безбрежность кот,
И Маргарита ждет певца и друга...
Отстранена - отбыв тот страшный срок,
Что жизнью кто-то дерзко называет,
И вот предел мечтаний –вот итог -
Бродить с котом – скотиной – так бывает.
Хранитель звездопада в вечность вновь,
Ее с немой усмешкой провожает,
На мир живых опять бросает в ночь.
И звезды и пожары нам подарит.
И там, где полыхают до зари
Те зарева, сжирающие люто,
Лишь Маргарита над землей парит,
И мечутся, и тени там, и люди.
Она-то знает, всех их не спасти,
Но отчего так зол прекрасный Велес?
Хранитель звездопада осветил
Угрюмый мир, огонь уносит ветер.
Мы осенью проснулись на заре,
Сгоревшие, из пепла мы восстали,
Священный дуб все золотом горел,
И только кот ученый не оставил.
Он говорит о том прозренье прях,
Когда душа, воскресшая от быта,
Очнулась и парит, забыв обряд,
Там в хороводе Лада - Маргарита…..
Тайнопись волшбы Ажбеты
Он так любит тебя, только тобой и живет, но сколько же препятствий на пути, сколько воды утечет прежде, чем вы останетесь вместе навсегда.
И все-таки вы будете вместе, и не может быть иначе.
( Волошба моей бабушки)
И в белой душе твоей черная пропасть разлуки,
И хмурые ветры о нашей не встрече поют,
И ангел надежды сквозь тучи протянет к нам руки.
И темные демоны прочь от тебя увлекут.
О буйные ветры, да разве за ними угнаться?
И все-таки где-то в тумане иных городов
Беспечное море надежды нам будет являться,
И суть тех творений, и тайная горечь тех слов.
Покой только снится, нет, снятся обрывки покоя,
Когда на ресницах застывшие слезы висят.
Судьба так жестока, едва только встретясь с тобою,
И чудо являя, нас вновь возвращала назад.
Все будет как прежде? Я знаю, что в мире иллюзий
Усталые тени дождутся любви и тепла,
Волшба нас спасала, боялись наивные люди
Волхвов наших светлых, по углям туда я прошла.
На острове грез улыбался загадочно Велес,
И сонные души кружились над облаком снов,
Но мир пробудился, я вижу его,и я верю.
Что миг воскрешенья для нас так вошебен и нов.
Тонули в тумане, но мы прорывались оттуда,
Сквозь сны и страданья нам вечная сущность ясна,
И дивные сказки, и духи, и знаки повсюду,
И в хмурую осень к нам снова явилась весна.
Нам вера чужая давно не нужна и постыла.
Нас алые зори встречают и ждут в этот час.
И где-то над миром лишь светлая Лада парила,
Волхвы волховали, в усталые души стучась.
Язычница, да, но меня ли вы тем оскорбили?
О, черные коршуны, вам до меня не достать.
И белые птицы над вами и морем парили,
И знаю, что Русь, поднималась над полем опять.
И нас породила, и нас навсегда полюбила,
Беспечных детей, и оставила где-то слова,
И только в тумане душа моя снова парила,
И ждали нас, милый, просторы ее острова.
Пусть гарь и пожары останутся там за чертою.
И станут иными пришедшие к нам из огня.
Но древняя Русь над печальной, сожженной страною
Восстанет опять и стихии ее не унять…
Мы встретимся там, если здесь не осталось нам места,
Пусть молятся снова о вере смиренно рабы.
Но Лада и Леля, жена твоя, дочь и невеста,
Кружились у тумане и были легки и горды.
И где-то во мраке нас встретили грозы и тучи.
И Русь поднималась, она не могла не прийти.
И снова воскресший Руслан –самый сильный и лучший
Объятья раскроет Людмиле, чтоб мир свой спасти.
В печали бытия есть... Бессонница
Размышления перед рассветом. Бессонница.
В печали бытия есть странная примета:
Сближение на миг, разлука на века.
И этот свет во мгле, и бденье до рассвета,
Когда уже беседа наивна и легка.
И больше страсти бред не виснет в полумраке,
Когда обиды свет не может не терзать.
В такие вот часы написаны все драмы.
Но мы, не веря им, врываемся опять
В какие-то стихи вплетаемся наивно,
Какие-то грехи готовы повторить.
И в предрассветный час смиряются все ливни,
И стрекоза над розой отчаянно кружит.
Она не понимает, откуда это снова
Такое чудо света, такая благодать.
И в этот миг, во мгле так значимо и слово,
И жест, но только мне так хочется молчать.
И вот тогда вдали я снова профиль вижу,
И согнута спина, и музыка во мгле,
О, пианист ночной, и музыка все ближе,
И только откровенья бытуют на земле.
И этот свет в тиши, откуда он - не ясно,
Но в пустоте ночной могу уже понять.
Что ты со мной всегда, что эта жизнь прекрасна
И близится рассвет, и мрак уйдет опять.
А ведь казалось нам, что мы еще в начале.
Какие-то стихи, штрихи иных стихий,
Над пропастью времен они опять звучали.
И бабочка кружилась над пламенем свечи.