В столовой Надин вела себя скромней обычного, зато Мара высоко держала гордую шею, глаза метали молнии.
– Это ты ночью скребся?
– Где?
– Не где, а куда. В дверь нашу из тамбура.
– И тихонько подвывал: «Девочки, пустите на пять минут», – Надин прыснула.
– Нет, не я.
– А мне кажется ты, – настаивала сердито Мариам, – голос на твой очень похож.
Надин подмигнула, ущипнула под столом:
– Нет, правда не ты? А мы на тебя подумали. Эх, ошиблись, значит, в лучших чувствах. А тогда кто же это такой храбрый? Не Гофман точно, он бы палкой колотился по ведрам, его по палке вычислить можно. Красилов – правильный семейный человек, неужто Герасимыч? Вот старый хрен, надо ему удочки переломать шваброй. Кстати, Николя, сегодня жару дикую обещали. Тридцать два градуса. Пойдем загорать на озеро?
– С тобой?
– Ну.
– Не-а.
– Тогда иди без меня, там встретимся. Ляжем рядом, обнимемся, хочешь?
– Кого Пасюк вчера на руках таскал, или мне приснилось?
– Допустим, и что?
– А то. Нам потасканные девушки без нужды.
– Не таскал, а носил, держа перед собой.
– Разница невелика: поношенные девушки тем более не требуются.
– Что, любовь погибла? – неожиданно расхохоталась Надин, – не любишь больше? Мара, послушай, он меня не любит! Ой, несчастная я, несчастная! А ты поухаживай за девушкой просто так, без любви, пригласи на танец в деревенский клуб. Вдруг пойду?
– На ручках поносить не надо?
– Ой, точно, как это я забыла? Поноси на ручках!
–Милиционеров не ношу. Вам, гражданочка, надо в соседний коттедж обратиться к некому Броне Пасюку, он за недорого оказывает подобного рода услугу: в пьяном виде таскает по пляжу милиционерш, тоже в дрезину пьяных.
– Обиделся что ли? На обиженных, Николя, воду возят. Мара, он правда ревнует. Щулер, а ревнует! Я же тебе поэтому и говорю: поноси на ручках и вся ревность мигом улетучится, устанешь и зависть пропадёт. Давайте, Николя, сделайте приятное девушке вне регламента.
– Размечталась. Глаз закрой.
Надин дала кулаком по горбушке.
– А кто на кровати Фаины в карты резался? А? Думаешь не знаем? – ещё раз трахнула. – Всё знаем! На её ноге в карты играл!
– Ну и что?
– А ничего, – с размаха треснула по шее, – будешь знать другой раз!
После занятий Гофман с Колей решили прошвырнуться на озеро, где Володя не стал раздеваться, а сел на скамейку – сушить на солнце не желающую сохнуть в коттедже одежду, да листать конспект. На маленьком пляже собралась почти вся группа. Мара лежала на покрывале и была очень хороша, и знала, что хороша. Гофману приходилось снимать очки, протирать стекла, которые у него отчего-то мгновенно запотевали, стоило нацепить на нос. Худощавая Надин ютилась рядом с подружкой. Следующим в данном ряду расположился Красилов в тёмных очках с конспектом, бумагой и ручкой. Он уже вовсю программировал свой оптимальный полив рисовых чеков на новом языке. Было множество прочих оголённых, в основном женских тел, красивых и разных. Не было Инессы с Фаиной.
По контрасту с внезапной жарой, вода в озере казалась холодной. Имеющиеся на причале три лодки уплыли от станции с загорающими.
– Вот где началось настоящее знакомство! – произнес снисходительно Герасимыч, среди бела дня появляясь в обычном брезентовом виде: с ведерком и удочкой. – Эй, Артур! Подбрось на другую сторону, – закричал весельной лодке, на которой плыли местные спасатели, – на этом берегу уже не половишь. Купальный сезон вишь открылся!
Скрипя уключинами лодка ткнулась в песок. Однако местные туристы-профессионалы турбазы пригласили в лодку отнюдь не Герасимыча. Герасимычу они сказали, что на другую сторону не поплывут, там им делать нечего. Им надо рекламировать здоровый образ жизни среди отдыхающих и понемногу вовлекать их в сплоченные туристические ряды.
– Всё с вами ясно! – хмыкнул рыбак, отправляясь в путь по бережку, дальше от пляжа.
Первыми, кого решили привлечь туристы на свою сторону оказались Мара и Надин. Девушки резво свернули покрывало, запрыгнули в лодку, после чего молодые люди повезли их по озерной глади – показывать местные достопримечательности. Прыгая в лодку Надин нескромно посмотрела на Колю: “Съел? Меня-то пригласили, а тебя-то нет!”. Гофман тоже поднялся, взял палку. Сказал, что пойдёт учиться в коттедж. Здесь комары. Врёт, конечно. Единственное место, где комаров нет – пляжный берег озера с горячим белым песком, а в коттедже их множество летает, не столько кусая, сколь противно звеня и портя настроение.
За ужином давали рисовую кашу с маслом, варёные яйца, какао, белый мягкий хлеб. Высокоэнергетический туристский паек.
– Наплавался сегодня? – Надин как ни в чем не бывало, бодро уплетала свою кашу, мотала головой, что-то себе под нос мурлыча.
– А вы хорошо накатались?
– Ой, отпад! Поедем… кра-с-о-т-ка… кататься... давно я тебя поджидал! Понял? – и под столом пнула Николя, целя в коленную чашечку. – Сегодня вечером идём в гости к туристам, пойдёшь с нами?
– Зачем мне ваши туристы на ночь глядя?
– Наглеешь, Николенька? Просто сходим?
– Идите, ни в малейшей степени не препятствую. Только мне лично без интереса, – и посмотрел в сторону Гофмана.
Тот бы тоже не пошёл к туристам, даже за компанию с Марочкой. Или пошёл бы? Но Николя точно незачем переться, когда он, слава богу, никому ничем не обязан, и, кстати, ни в кого не влюблён, живёт в свое удовольствие, как белый человек. Улыбнулся Надин до ушей и подмигнул: знай наших! И кашу тоже ел с удовольствием: сладкая, вкусная и смотрел при этом то на одну подружку, то на другую, то немного дальше, на Гофмана, который всё прекрасно слышал, сильнее, чем обычно горбясь. Нехорошо. Ой, нехорошо, когда тебя девушки упрашивают, а ты выламываешься. Но приятно, чёрт возьми. Он бы согласился сразу, только непонятно: почему, собственно, подружкам на пару не сбегать к новым друзьям без него? Раз так хочется? Что за надобность в контролёре? Не ручаются за себя?
–Так идёшь? – Надин ещё раз пнула и попала.
– Если шибко боитесь – не ходите вовсе, или попросите Гофмана сопровождать. Володя парень серьёзный, в случае чего, если туристы возникнут не по делу, знаешь как их палкой причешет!
– Не, палкой не надо. Я ж тебя серьёзно прошу – пойдём?
– Дай человеку поесть, – вступилась вдруг Мара.
Но подружка не унималась:
\– Идёшь?
– Не пойму, зачем… да ладно, сходим, не жалко.
– Для прикрытия, понял? Как-нибудь возьму тебя в ночную разведку, если конечно проклятые фашисты вновь посмеют напасть на нашу советскую родину. Сам знаешь, в мирное время девушки в разведку не ходят. Только в турпоходы, иногда в гости. В основном к мальчикам.
К мальчикам направились в одиннадцатом часу вечера. Было светло, как в обычном Приполярье.