А знаешь, я уже не могу играть. Все как-то затихло, когда ты ушел. Ощущение пустоты постоянное, как и запах табака в этой квартире. Тяжелой походкой я еще могу дойти до окна, с которого виден наш двор, в котором много лет назад ты бил меня лопаткой в песочнице, потому что я называла тебя дурачком. Дурачок, я же клялась, что буду любить тебя до самой смерти. Вон как оно вышло... Не солгала. Кот все такой же, тихий и вечно дрыхнущий под шкурой. Недавно наступила ему на хвост, а он как завизжит, ты даже не представляешь. Сломался аппарат, на котором играли наши произведения, мы танцевали под них в пятничные вечера, уже не помню даже названий... Старость не дает мне дожить свою жизнь. А сердце такое же молодое, безгрешное. Я чиста перед людьми, государством и Господом. Как же я правильно жила, а так часто хотелось оступиться и упасть в "будь что будет", но я сдерживала себя. Наверное, я заслуживаю похвалы. А сейчас мне повысили пенсию, теперь молоко и творог всегда имеются в холодильнике... Родной, ты даже не представляешь как мне одиноко. Я связала твой свитер и поняла, что вязала его последние дни никому. Глупая. Пришлось отдать Ваньке соседу. В общем, я заканчиваю. Шурка сказала, чтобы письмо до тебя дошло, его надо прикрепить к камню и кинуть в пруд, что недалеко отсюда. Надеюсь, что у тебя там все хорошо. А помнишь, как ты первый сказал, что любишь меня? Конечно. Так вот, я - последняя и это последний раз... Я люблю тебя и отпускаю. Прощай.
***
До боли старая улыбка не исчезала с лица больной женщины. До улыбки старая боль не мешала ей жить. А жизнь, что была лишь в вязании, попахивала старинным запахом до тошноты... Ноты сгорали в камине, когда в зимние вечера она разгребала комоды. Журналы мод, в которых удавалось найти ей себя; пыльные письма сестры - все это она отпускала. Так как не помнила, а в моменты прозрения сразу рвалась за графин. Наверное, чтобы снова забыться. Она, нежелавшая смерти, не делала своим присутствием никому одолжения. Желанной была для больницы, не более. Полезная женщина, в которую спицы втыкали неумехи - недоврачи. А жалкими вечерами под запах свежей весны она продолжала вязать, пока нити не кончились и не кончилась жизнь.