Бежевый

(закат)

- Ты когда-нибудь видела бежевый закат? – спросил у меня он.
- Нет, - ответила я. И уточнила: – Ни разу.
- Однажды – так давно, что удивительно, как я, вообще, об этом до сих пор помню, - я побывал в очень странном городе.
Я уселась поудобнее и приготовилась слушать. Немного подумав, я потянулась за карандашом и блокнотом – неинтересных историй он не рассказывал никогда, а подробности даже самых интересных со временем стираются из памяти, если их как следует не зафиксировать. Он порылся в своей дорожной сумке-торбе, выудил из нее какой-то ядовито-зеленый кубик и начал его жевать.
- А что странного там было? – решила выяснить я.
- Все, - он растянул губы в улыбке. – В том городе странным было все. Если подумать то и тут, - он обвел взглядом комнату, в которой мы сидели, - тоже каждая вещь окажется странной. Взять хотя бы кресло, на котором ты сидишь.
- Что не так с моим креслом? – подняла брови я.
- Да все с ним так. Суть не в этом, - сварливо ответил он. – Если думать, - он постучал пальцем по собственному виску, - именно думать, а не фигурно шевелить мозгами, то странность можно найти во всем.
- Тогда просто рассказывай, что собирался, - решила не спорить я. А то еще, чего доброго и меня обвинит в фигурном шевелении.
- Солнце в том городе было абсолютно холодным и белым, без всякого намека на золотистое тепло, к которому мы привыкли, - вздохнув, заговорил он. – Трава было нежно-сиреневой, вода – светло-розовой, а небо – пастельно-зеленым. Я пробыл там почти год, но так и не увидел ни одного темного или кричаще-яркого цвета. Люди, жившие и, наверное, все еще живущие там, были светлыми, холодными, плоскими, блеклыми – под стать природе.
- Плоскими, - повторила я. – В каком смысле? Лишенными воображения, эмоций?
- Нет. Плоскими в прямом смысле. Двухмерными, если так тебе будет яснее.
- Двухмерные холодные люди. Должно быть, это красиво, - заметила я, делая пометку в блокноте.
- Поначалу – очень. Но со временем начинаешь сходить с ума.
- Почему? – я вполне могла догадаться почему. Мой друг был самым настоящим попугаем. Ну, то есть нет, не птицей попугаем, а человеком-попугаем. Он носил исключительно разноцветную одежду, он красил свои длинные волосы во все цвета радуги сразу, заплетая причудливые косы или оставляя их рассыпаться по плечам многоцветным каскадом. Он был фактически  помешан на цветах.
- Вот поэтому, - он выразительно помахал полой своего плаща с цветным южноамериканским орнаментом. – Мне жутко не хватало цветов.
- В том городе тебя раздражали только цвета? – поинтересовалась я.
- Да. Если бы он был более ярким – хотя бы два-три насыщенных цветовых пятна – я бы ни за что оттуда не уехал. Более гармоничного места я не встречал ни до, ни после.
В его голосе появились мечтательные нотки.
- Ну, так вернись туда! – сказала я.
- Что? – казалось, он не понял, куда я ему предлагаю вернуться.
- Вернись в тот город. Он ведь не исчез с лица земли, на какой бы земле он ни находился.
- Думаю, не исчез, - он внимательно посмотрел на меня. – Знаешь, почему я там оказался?
- Почему?
- Я задался целью найти любовь. Поиски привели меня в тот город.
- И как же ты искал? Ходил по улицам и спрашивал: «Вы случайно не видели тут любовь?»? Так?
- Почти что, - он улыбнулся. – Важно не это. Важно то, что я нашел ее там.
- А где она теперь? – нерешительно спросила я. К своему стыду я почувствовала легкую ревность. Ну, ладно, не легкую.
- Со мной, - он дотронулся до своей груди. – Она всегда со мной.
- Хм… тебе так понравился этот город, ты нашел там любовь, которая и по сей день живет в тебе. И ты оттуда уехал только из-за отсутствия ярких цветов? – он немного смутился от этих моих слов.
- А что? Что в этом удивительного?
- Да все. Разве можно было из-за такого пустяка сбежать оттуда? Оделся бы во что-нибудь яркое, и дело с концом…
- Ты ничего не понимаешь, - проворчал он.
- Да где уж мне? Вообще, ты собирался рассказать мне о бежевом закате. Я все еще жду.
- Я передумал.
- Как?
- Не буду рассказывать. Ты сама предложила мне туда вернуться. Так вот, пошли туда со мной, увидишь его своими глазами.
- Тащиться абы куда, чтобы увидеть закат? – переспросила я.
- Да, - коротко ответил он. По его глазам было видно, что уговаривать он меня не станет, но что мне лучше пойти с ним. Это такой особый взгляд «я лучше знаю, что для тебя правильно», которым он частенько подло пользуется.
- Пошли, - я попыталась состроить обреченную физиономию, но у меня не вышло – губы так и растягивались в улыбке.
Я вытащила из-под кровати свой старый походный рюкзак, кинула в него три пары джинсов, несколько ярких футболок, пару свитеров, бросила поверх всего этого старенький цифровик и повязала на голову разноцветный платок. Подумав, выгребла из кухонного шкафа несколько коробочек с сухарями, жестяную шкатулку-копилку и складной нож и тоже упаковала все это в рюкзак.
- Я готова.
Мы быстро вышли за черту города и отправились на восток. Я почему-то так и думала, что его таинственный город находится на востоке. Где же еще быть эксцентричному зеленому небу или белому солнцу?
- Надо бы набрать воды из этого ручья, - задумчиво сказал он. – Дальше такой возможности не будет. А когда мы придем, я точно не знаю… - последнюю фразу он произнес едва слышно, и я предпочла сделать вид, что ее не заметила.
- Это еще почему не будет? В округе ведь сплошные ручьи, озера, родники.
- Через пятнадцать минут мы окажемся в пустыне, - просто ответил он.
- Каким образом? Тут на сотни километров леса, леса и леса.
Он пожал плечами и стал набирать воду в бутылки и фляжки. Я даже не пыталась удивляться, как такое количество бутылок вместилось в его с виду небольшую сумку.
Вскоре ручей скрылся из виду. Деревья стали какими-то сухими и угловатыми, а затем вовсе исчезли. Я не успела и глазом моргнуть, как мы оказались посреди самой настоящей пустыни. Вокруг был только песок. От горизонта до горизонта.
- Но как? – выдавила я.
- Завтра еще до полудня будем на месте, - сказал он, явно не желая объяснять, как мы умудрились попасть в самое сердце пустыни за такой смехотворно короткий срок. – Наверное…
До этого я не бывала в пустыне, поэтому первые часа два я старательно глазела по сторонам. Но потом это занятие мне наскучило – вокруг сплошные желто-серые горы песка и больше ничего. Возможно, на свете есть и более интересные пустыни с многочисленными оазисами, пустынными разбойниками, путешествующими туда-сюда караванами и просто одинокими путниками, но нам досталась именно эта – самая что ни на есть пустынная пустыня. Даже миража никакого не встретилось по пути. Почти сразу я перестала понимать, в какую сторону мы идем, солнце оказывалось то справа от нас, то слева…
- По-моему, мы ходим кругами, - наконец сказала я, плюхаясь на песок и протягивая руку за бутылкой воды. – Заблудились?
- Нет, - спокойно ответил он. – Не имеет значения, куда мы идем – на запад, восток, север или юг. Самое главное находиться в пределах этой пустыни до назначенного времени.
- Кем назначенного?
- Никем. Образное выражение. Нам нужно просто быть в этой пустыне, и город сам пустит нас.
- То есть можно и просто тут сидеть, а не шататься по песку, пока этот твой город соизволит нас пропустить?
- Теоретически так, но я предпочитаю ходить, а не сидеть, - он пожал плечами и снова куда-то пошел. Я тяжело вздохнула и поплелась за ним. А вдруг меня оставят сидеть тут, а его пропустят? Такой вариант меня вовсе не устраивал.
Стемнело как-то очень быстро. Вот только что солнце стояло высоко в небе, потом вдруг, облившись ярко-алой кровью, оно подкатилось к горизонту. А потом – еще более вдруг – все погасло.
- Спать, - коротко сказал он, вытащил из своей сумки какие-то разноцветные лохмотья-одеяла и улегся на них, похлопав ладонью рядом с собой. – Укрывайся получше. Ночью тут холодает.
Я долго ворочалась, пытаясь заснуть и прислушиваясь к его ровному дыханию. Затем, смирившись с тем, что в страну сновидений мне сегодня путь закрыт, я перевернулась на бок и стала рассматривать его. Не знаю, всегда ли в пустыне такая ночь… но тогда она была не непроглядным мраком, которого я ожидала, а скорее поздними глубокими сумерками, когда можно попытаться рассмотреть словно бы меняющиеся на фоне звездного неба очертания его силуэта и такие же непостоянные черты лица, будто перетекающие из одной формы в другую.
Сама того не замечая, я придвинулась к нему, закрыла глаза и заснула. Утро разбудило меня не ярким светом, а легкими мягкими прикосновениями к моему лицу. Я открыла глаза и увидела разноцветные лучи солнца – это он склонился надо мной, закрыв от света своими длинными волосами. Я улыбнулась, коснувшись его щеки.
- Доброе утро.
- Точно, - улыбнулся он, отстраняясь.
Я огляделась вокруг. Светло-зеленое небо, голубоватый песок, сиреневая сухая трава… и белое-белое солнце, поднявшееся из-за горизонта.
- Рассвет ты проспала, - сказал он. – Но это ничего.
- Наверное, удивляться мне не стоит… но не могу не констатировать, что вчера вот этот самый песок, - я взяла в руку голубую горсть и уставилась на нее пустым взглядом, - не был такого цвета.
- А ты наблюдательная, - рассмеялся он. – Нас пропустили. Этим все объясняется.
- Отлично, где твой город?
- Пошли.
Мы брели по голубым пескам минут сорок, затем песок стал сменяться чуть более темной, но тоже голубой, сухой почвой. А еще через полчаса на горизонте замаячила высокая бежевая стена.
- Вот он – город, - сказал он.
- Город, обнесенный стеной? – удивилась я. – Никогда такого не видела. Разве что на картинках.
- А мне очень нравятся крепостные стены. Есть в них что-то правильное. Порядок – а город – это ведь всегда какой-то порядок – должен отделяться от хаоса четкой линией.
- Наверное, так, - не стала спорить я.
Когда мы подошли ближе к стенам города, мы увидели, что огромные ворота открыты. Даже не так – оставлены нараспашку. Так бывает в нежилых уже помещениях, когда выносить из них уже нечего, а потому закрывать двери нет смысла. На крепостной стене не было ни души.
- Пустынно… - протянула я.
- Странно… - одновременно со мной сказал он.
Мы вошли в город. Оказывается, город, оставленный его жителями, выглядит еще более жалким и несчастным, чем брошенная хозяевами преданная собака. Он смотрит на случайного прохожего слезящимися от разбитых стекол окнами, тянется к нему сорной травой, прорастающей сквозь камни мостовой, умоляет его не уходить голосами птиц.
- Никого, - констатировала я после долгих часов блужданий по брошенному городу. – И, похоже, люди ушли отсюда давно.
- Ну что ж, мы пришли сюда, чтобы увидеть закат. Давай будем ждать закат, - тихо ответил он.
- Хорошо.
Он уверенно свернул за угол, и я поспешила за ним, боясь заблудиться. Мы вышли на большую площадь с бежевым каменным фонтаном. Как ни странно, он исправно функционировал. В углах треугольного бассейна лицом друг к другу стояли три каменных девушки, державших кувшины в вытянутых руках перед собой. Из этих кувшинов, искрясь в белых солнечных лучах, лилась нежно-розовая вода. Черты их лиц были одинаковыми, но выражения – абсолютно разными. Закрытые глаза и умиротворенная полуулыбка, закушенная губа и сбегающая по щеке каменная слеза, сдвинутые брови и плотно сжатые губы.
- Три богини-сестры, когда-то жившие здесь. Они были всем для жителей этого города, давали им все, о чем те ни попросили бы. Но они ушли отсюда, когда люди стали забывать их, думать, что и без богинь их жизнь будет столь же беззаботной, - сказал он.
- Так обычно и бывает. Богов перестают помнить…
- Говорят, что они прокляли город, лишив его ярких цветов, оставив только те, что ты видишь сейчас. Но люди научились жить и без них. Привыкая к новой цветовой гамме своего города, они постепенно становились плоскими. Так мне рассказывали…
- Но куда же все исчезли теперь? Неужели это тоже часть проклятия?
- Нет, - это слово было произнесено сухим шепотом. Я поискала глазами того, кто мог бы его произнести. Одна из богинь (та, что улыбалась) легонько кивнула мне, давая понять, что это она заговорила с нами. – Они просто ушли.
Две ее сестры негодующе покачали головами.
- Они ушли, чтобы найти нас и вернуть. Но мы ведь никуда не уходили. Мы всегда стояли здесь.
- Тогда почему вы позволили им уйти? – возмутилась я. – И зачем все эти проклятия с исчезновением цветов?
- Мы никого не проклинали. Все гораздо прозаичнее. Мы слишком любили – и любим – жителей этого города. Мы всегда оберегали их от любых бед. Это оказалось нашей ошибкой, - промолвила хмурая богиня.
- Жители нашего города привыкли к легкой жизни. Они перестали замечать красоту, счастье. Нет, они не стали плохими людьми. Гармония и любовь продолжали жить в их сердцах, но в какой-то момент окружающий мир начал меняться, яркие цвета стали пропадать, - сказала плачущая богиня.
- Сначала никто этого не заметил. Тревогу забили, только когда все изменилось безвозвратно. И кто-то из старейшин решил, что дело в нас, что мы прокляли город и ушли. Люди очень быстро привыкли так считать. А потом вдруг стали плоскими. Мы не могли ничего сделать, пока в нас не верили, пока считали, что мы ушли… - улыбающаяся богиня устало повела плечом, перехватывая кувшин поудобнее.
- Но мы по-прежнему изо всех сил оберегали город от невзгод… - печально добавила хмурая богиня. – А теперь здесь никого не осталось. Только вы, принесшие новые цвета под зеленое небо нашего любимого места заточения…
- Небо должно быть голубым… - рассеянно сказала я. – А солнце – желтым. Вода должна быть прозрачной, трава зеленой, а песок – серым, белым или желтоватым, но уж никак не голубым… Вы же богини, в конце концов, просто пожелайте, чтобы все стало прежним. И люди вернутся в ваш город…
На меня уставились три пары каменных глаз.
- Ты думаешь? – переспросила плачущая богиня.
- Разве мы на это способны? - усомнилась улыбающаяся богиня.
- Может быть, она права? – задумалась хмурая богиня.
- Конечно, права! – воскликнула я.
Лица трех богинь разгладились, небо над нашими головами начало стремительно синеть, солнце перестало быть холодным, а трава между камнями стала зеленой. Только вода в фонтане так и осталась розовой.
- А что? Нам нравится этот цвет! – заявила хмурая богиня, упреждая любые вопросы.
Солнце уже клонилось к горизонту.
- Пойдем на крепостную стену. Скоро закат, - сказал он, с улыбкой глянув на спорящих богинь. – Ты превратила этот вымирающий мир в возрождающийся, ты это понимаешь?
Я недоуменно уставилась на него.
- Я просто сообщила этим растяпам, как все должно быть на самом деле. Они ведь сами изменили все до такой степени, что жители города сбежали от них…
- Конечно. Они ведь богини. Все происходит только так, как они хотят, даже если они это не до конца осознают. И наш приход был уже давно предрешен…
- Скажи, - вдруг решилась задать вопрос я, - а как ты встретил тут свою любовь? Какая она – та женщина, что до сих пор держит в своих руках твое сердце?
- А вот и закат, - вместо ответа на мой вопрос он указал рукой на запад.
Закат был бежевым. Я забыла сообщить богиням, что он должен быть красным. Ну и пусть. Возможно, розовая вода и бежевый закат сделают людей, которые завтра проснутся в еще недавно необитаемом городе, чуть более счастливыми, чем прозрачная вода и красный закат из нашего мира…
- Разве я говорил, что встретил тут любовь? Я сказал, что я нашел ее здесь. Иными словами, я научился любить, когда попал в этот город.
Бежевое зарево на фоне темнеющего синего неба выглядело несколько нелепо. Солнце тянуло к нам свои неправильные щупальца через все небо, касаясь крепостных стен, наших лиц и задевая самые верхушки высоких угловатых крыш домов.
- Бежевый закат – неправильный закат, - сказала я. – Но очень красивый.
Я пару раз щелкнула фотоаппаратом, чтобы это мгновение навсегда осталось со мной.
- А женщину, что держит в своих руках мое сердце – тут ты очень точно выразилась – я встретил совсем в другом городе. Очень далеко отсюда…
- Только не говори, что мы и в ее город отправимся, чтобы я что-нибудь увидела или познакомилась с ней… - улегшаяся было ревность, вновь дала о себе знать.
- О нет, - усмехнулся он. – В том городе ты видела все. Да и с ней самой ты очень хорошо знакома.
- Тогда кто она? – глотая комок в горле, спросила я.
- Ты знаешь ответ на этот вопрос, - тихо сказал он, обнимая меня за плечи.
Я мимоходом подумала, что, несмотря на цвет, а, может, и благодаря отсутствию в нем крови, этот бежевый закат гораздо романтичнее того, в который мы скоро вернемся.