Однажды, ближе к середине дня, я изобрёл паровую машину. Это оказалось так увлекательно, её выдумывать, что руки и ноги сами задвигались и уже к вечеру, машина стояла прямо посреди гостиной, забыл предупредить: у меня есть гостиная, правда всего одна, она же и спальня и кабинет и, как оказалось, мастерская или цех, как угодно. Надо отметить, что машина была отнюдь не примитивная, она уже была снабжена клапаном двойного действия, экономайзером – это такая нужная штука, для экономии дров – и многим другим, включая холодильник, короче, самого последнего поколения.
Доказательством абсолютного новшества служил пульт управления, приспособленный к управляющим техникой действиям смартфон, не очень дорогой, но и не дешёвый, так как я всегда любил нечто среднее, памятуя о золотом сечении. Конечно, мало кто из творцов может удержаться, чтобы тут же не испытать детище.
Я не исключение: после часа пыхтения, четверть которого производила не машина, а я – надо же было наколоть дров из шкафа-купе, всё одно вещь никудышная, усилю: дурацкая просто, – машина заработала. Наслаждался её блестящими формами, приятным шумом, музыкальными скрипами и вздохами, а также посвистами и уханьями, я недолго. Раздался звонок в дверь, и вошла она – Вуаль.
Понятное дело - это я её так назвал: Вуаль, - возможно, она звалась иначе, но этого я так никогда и не узнал. Под прозрачным одеянием мало что скрывалось, но многое показывалось и отмечу – не зря! Есть на что посмотреть и чем восхититься, жаль что я был настроен на паровые удовольствия, а то бы…
- О, Боже! Что это? – Её изящная ножка ткнула в блестящий цилиндр, на полировку которого пастой Гойя я потратил уйму драгоценного времени.
Цилиндр не отреагировал, продолжая спокойно скользить туда-сюда, а я вот готов был возмутиться.
- Осторожно! Заклинит. Цилиндр.
- Цилинд-дыр? А где голова?
- Голов нет – это не тот цилиндр-шляпа, а цилиндр-поршень!
- Да, вижу, но право, шипит…, ужасно шипит! Зачем это?
Не стану объяснять, как задел меня вопрос. Ну, даже не сам вопрос, а его часть, относящаяся к «зачем». Ясно, что причиной кипения во мне раздражения было то, что я и сам не мог бы точно ответить на это, слишком уж для различных целей – кому что надо – была сделана машина.
- Качать, например… из шахт воду… ездить…
- У вас такой маленький замок! Куда вам тут ездить! А что, позвольте, качать? Воду? Шахта? Это будуар?
- Мой замок-квартира стоит больших денег, хоть и маленький. Прошу не забывать, что это однокомнатная квартира в Москве – почище любого замка (по цене, разумеется).
Вуаль презрительно фыркнула, мне стало ясно, что цены на что-либо её вообще не интересуют, платит-то не она, а хвастаться подружкам о стоимости подарков она не станет, да и есть ли у Вуали подружки? Думаю – нет.
Между моими размышлениями были созерцательные паузы, которые занимала естественно Вуаль. Небольшое перистое облачко бродило по моей маломерной квартире, благоухало цветочными ароматами, искусно подобранными, настоянными на китовом жире, какой-то французской коммерческой лабораторией с гордым и ничего мне не говорящим именем, а я вылупил свои поголубевшие от пара глаза и мечтал. Нет ничего более глупого, чем мечтать в присутствии Вуали – надо покорять, неважно чем, кто уж во что горазд.
Надо увеличивать и увеличивать напор, пока Вуаль не сдастся, пока её облачко не растает в твоих объятиях, пока нежно не пискнет тебе в ушко: милый, - что-то в этом роде, собственно первым смыслом неважное, имеющее под собой глубинную удовлетворённую основу.
- Пойду, подложу дров. – Это всё что у меня родилось.
- Скажите, вам не надоело?
- Надоело: что? – Я спросил на всякий случай, хотя, конечно, догадывался, о чём речь. Не такие уж глупцы изобретают паровые машины.
- Всё это…
Глаза Вуали стали печальны, когда она провела рукой по невырубленной части моей мебели, палец её презрительно касался волдырей плохо приклеенного шпона, даже бриллиант, сверкавший равнодушно в золотой корзиночке на её кольце, перестал на время испускать радужные капли.
- Понимаете, я только сегодня изобрёл паровую машину, надо подумать, кому её продать, возможно, пар никого теперь не интересует, но я надеюсь, пригодится хотя бы смартфон – он не дешёвый, не думайте…
- Скажите, зачем изобретать паровую машину, когда есть паровозы. Утром я прибыла с побережья, как раз на курьерском, в международном вагоне, в купе люкс. Сознаюсь: ваша машина звучит и парит много приятнее, чем чёрнотрубые красноколёсные чудовища с жёлтыми кольцами фар. Они так медленно ползут вдоль перронов и с таким трудом, иногда в паре, продираются сквозь туманные завесы альпийских предгорий, они взбираются в горы с печальным свистом и спускаются с них под скрежет винтовых тормозов. Вашу же не хочется проводить звоном станционного колокольчика, она сама, как колокольчик, будто игрушечный водяной соловей, в котором заканчиваются последние капли и из клюва вырывается лишь сиплый воздух и ещё: она похожа на швейную машинку, которую вращают ногой и, хотя в вашем сооружении нога не нужна, а нужен шкаф, по которому иногда тоже бьют ногой, если он не закрывается, только бить, благодаря вашей изобретательности, уже не нужно, ведь не открывать-закрывать, а лишь осталось его сжечь, а машина, действительно, так похожа на Зингер, что хочется подложить под её цилиндр своё платье и строчить, строчить и строчить…
- Давайте посмотрим в столе. У меня где-то завалялся моток ниток, можем его приспособить к поршню, снабдив иголкой. Не знаю, что получится, уж больно игла сапожная.
Через час совместных усилий по переделки рабочего органа паровой машины мы увлечённо строчили платье Вуали, жаль, что его было мало и слишком оно было нежным – грубая игла проделывала в нём ужасающие дыры, а нитка, как мы ни старались её затянуть покрепче, всё равно свободно ползала в швах.
- Как же это трудно – воплощать! – Воскликнула голая Вуаль.
- А вы как думали! Это не шампанское дуть в вагоне ресторане.
- Давайте что-нибудь съедим. Я так проголодалась, даже шампанского не нужно!
- В паровом котле получится отличный плов. Знакомые пастухи подарили мне курдючной баранины, а морковка у меня хранится в неограниченном количестве.
Запустив процесс на полную мощность, я мог несколько свободнее распорядиться временем, непрерывно помешивать плов и даже лишний раз на него смотреть, после загрузки риса и возложении поверх него головок чеснока, ни в коем случае не рекомендуется. Чтобы уменьшить подаваемый к котлу жар я выбрал самые мелкие детали шкафа и облицовку, она сгорала яркими вспышками, но тлела довольно долго, что сейчас и требовалось.
Вуаль, до того очень заинтересованная моими действиями, казалось, застыла, успокоенная легким позваниванием заслонки и посвистом тоненькой струйки пара, ароматизированного чесноком, зирой и кислинкой барбариса. Руки, несколько полноватые, Вуаль сложила на груди, печально перебирая остатки прозрачного платья, изуродованного нашей переделкой. Я наслаждался её присутствием, ничего не замечая вокруг, даже поскрипывание цапфы сильно меня не волновало, я только чуть капнул в маслёнку кунжутного масла.
Пришла ночь. За окном выл ураган, он гонял остатки ненужного хлама, унесенного ветром перемен из моей квартиры. Ещё вчера он был привычными и необходимыми в любом доме вещами, всякими кухонными принадлежностями, музыкальными, телевизионными и компьютерными игрушками, а ныне, после удаления деталей, пошедших на паровое чудовище, стал просто хламом, без иного названия и предназначения.
Спать одному очень холодно, даже если укрылся пледом, подложил под себя ортопедический матрас и прижался к едва тёплому боку парового котла, безжалостно спалившего всё, что могло дать ему жизнь, что могло бы позволить ему создать пар, предмет маложивучий и совсем неэкономичный.
Утром я доел холодный плов. Он был вкусен, будто назло всем, кого успел насытить в горячем состоянии, вопреки блёсткам застывшего жира, потемневшей моркови и неожиданно жёстким ягодкам барбариса, он был полон нежности, никуда не девшейся, будто никогда не исчезавшей, но и никогда надолго не приходившей.