ДВЕРИ.
Как восхитительно пахло от леса!
Антон Щугорев закрыл глаза и с упоением втягивал в легкие зеленый аромат деревьев.
Когда же Антон разомкнул веки, то с удивлением обнаружил, что рядом находится дом, которого минуту назад не было.
-Что за чертовщина! – пробормотал Щугорев.
Дом был одноэтажный, но поразительно большой. Стены оказались обшарпанными, а в многочисленных оконных проемах темнела пустота.
Антон решил обследовать это странное строение.
И вот он уже стоит в длинном-предлинном освещенном коридоре, по обе стороны которого размещались двери; двадцать пять – слева и столько же – справа. На всех дверях были выведены белой краской не номера квартир, а числа, обозначающие годы, - от 1960-го по 2009-ый.
«Абсурд какой-то!» - подумал Щугорев. И остановился около двери с числом «1966».
На него нахлынули воспоминания об этом годе, одновременно сладостные и печальные. Тогда он, шестилетний ребенок, вовсю наслаждался жизнью, ждал от нее только хорошего и это хорошее получал.
Антона охватило любопытство. Он открыл дверь и вошел в квартиру.
Едва Щугорев захлопнул дверь, как произошла неожиданная метаморфоза – из сорокавосьмилетнего мужчины он превратился в ребенка шести лет. Об этом ему сказало большое круглое зеркало, висевшее в коридоре.
«Ничего себе!» - изумился Антон, разглядывая свою детскую одежду.
И в это время услышал кашель, доносившийся из зала.
Новоиспеченный мальчик вышел из коридора и увидел мать, совсем еще молодую. Она посмотрела на Щугорева добрыми, любящими глазами и сказала:
-Антош, я купила тебе цветные карандаши.
-Правда?! – спросил Щугорев, стараясь изобразить на лице радость.
-Правда.
И мать вручила ему коробку с уже очиненными карандашами.
Антон сел за круглый стол, на котором лежала стопка листов, и принялся рисовать.
Щугорев помнил, что в детстве считал волшебной палочкой каждый карандаш, так как тот переносил на бумагу все: людей, животных, машины и многое другое.
На этот раз Антон нарисовал Незнайку и Чипполино. Получилось очень похоже на их изображения в журнале «Веселые картинки».
-А почему у тебя Незнайка – с одной рукой? – улыбаясь, спросила мать.
-Потому что он стоит боком.
-Все равно нужно нарисовать вторую.
Антон последовал совету матери.
-Молодец! – похвалила та.
Щугорев убрал карандаши в коробку и спросил:
-Мам, можно я пойду на улицу?
-Ты ведь только что оттуда.
-Ну и что? Я еще хочу погулять.
-Ну ладно, иди.
Едва он захлопнул входную дверь, как снова стал зрелым мужчиной.
«Теперь нужно отправиться в 1977 год», - решил Антон. В то время он тоже был счастлив. Но это счастье было еще слаще прежнего, ибо пришло после трех лет душевных страданий.
Щугорев зашел в нужную ему дверь и закрыл ее.
Из зеркала на него смотрел семнадцатилетний парень в клетчатом пиджаке. Глаза юноши выражали оптимизм и довольство.
И опять мать оказалась в зале. В ее каштановых кудрях появились седые волоски.
-Мам, пойдем послушаем музыку, - предложил Антон.
-Пойдем, - согласилась мать.
Они зашли в спальню. Щугорев попросил мать сесть в кресло, а сам достал из тумбочки пленку с записью группы «Дип Перпл» за 1975 год и поставил ее на магнитофон. Затем дал матери блокнот с ручкой и проговорил:
-Мам, поставь оценку каждой песне, ладно?
-Ладно.
Зазвучала музыка.
Антон буквально впитывал в себя казавшиеся ему божественными звуки, а мать с серьезным лицом оценивала музыку и делала пометки в записной книжке.
Когда пленка кончилась, Щугорев взял у матери блокнот. Всем композициям, за двумя исключениями, были поставлены четверки, а последняя и предпоследняя вещи получили по высшему баллу.
Антон сказал матери, что ему нужно повидаться с одним своим товарищем, который давал ему списывать с дисков, и покинул квартиру.
Во внешнем коридоре он сразу же постарел на тридцать один год.
Щугорев решил отправиться в 1984-ый год, в последний отрезок времени, когда он был относительно счастлив. После этого года наступила нескончаемая черная полоса, растянувшаяся почти на четверть века.
Антон зашел в дверь, обозначенную числом «1984», и посмотрел в зеркало. Оптимизма в глазах двадцатичетырехлетнего молодого человека не было. Зато присутствовали спокойствие и уверенность в себе. Это тоже немало.
Зайдя в зал, Щугорев не увидел матери. Но через пару секунд она, уже совершенно седая, вышла из кухни.
-Мам, не хочешь почитать мое стихотворение?
-Какое?
-«Океан».
-Так я же его уже читала.
-Ну и что? С первого раза трудно все понять.
-Ладно, пошли.
И вот мать уже читает в спальне коричневую общую тетрадь, куда Антон записывал свои сочинения.
Спустя минуту мать положила ее на стол.
-Ну как? – спросил Щугорев.
-Ты был прав. Когда я читала первый раз, я не все поняла. Теперь же я вижу, что это – хорошее стихотворение.
-Как ты думаешь, его в какой-нибудь газете напечатают?
-Нет.
-Почему?
-Потому что оно пессимистичное.
-Ладно, тогда я пойду.
-Куда?
-В книжный магазин.
Мать кивнула.
Оказавшись в длиннющем коридоре в своем настоящем возрасте, Антон подумал: «Три раза я был в прошлом. Не пора ли отправиться в будущее? Скажем, в 2009 год. Может, в следующем году полоса невезения закончится, и я снова стану счастлив…»
И он зашел в квартиру недалекого будущего.
Щугорев закрыл за собой дверь. Из зеркала на него смотрел полупрозрачный человек.
«Наверно, зеркало не в порядке», - решил Антон. И начал рассматривать свое тело без посредничества отражающего предмета. Результат осмотра оказался неутешительным – сквозь руки, ноги и туловище виднелись пол и стены. По спине Щугорева пробежал мороз. Что же это такое? Почему он полупрозрачен? Ответ может быть только один. Он не является живым человеком. Он – отлетевшая душа.
С камнем на сердце, Антон зашел в зал.
На столе он увидел свою фотографию, вставленную в траурную рамочку.
И в это время из спальни вышла мать. Она взяла его портрет, поднесла к губам и, поставив на место, заплакала.
-Зачем же ты меня покинул, сынок?! Не могу я без тебя жить!
Она смотрела полными слез глазами сквозь Щугорева. Должно быть, мать его не видела. Да и как она могла увидеть душу, покинувшую тело?
Антон, горячо любивший мать, захотел позвать ее, однако, как ни старался, с его губ не сорвалось ни звука. Да, мать ни только не видит его, но и не слышит.
В отчаянии Щугорев приблизился к входной двери и попытался открыть ее. Увы, у Антона ничего не получилось – у него были бессильные нематериальные руки.