В. Володарский, он же Моисей Гольдштейн

Мальхан
Так уж получилось, что в городе Уссурийске мне пришлось прожить несколько лет на улице имени Володарского. Потом мне пришлось переехать в город Николаевск-на-Амуре и там я опять жил на улице Володарского. Однажды я задумался – а кто же такой этот Володарский?

Вот что мне удалось узнать.

Официальные источники говорят о нём достаточно скупо: «Володарский В. – настоящие фамилия и имя Гольдштейн Моисей Маркович (1891-1918), участник Октябрьской революции в Петрограде. В 1905 году вступил в «Бунд»; затем меньшевик. После Февральской революции 1917 примкнул к «межрайонцам», вместе с которыми на 6-м съезде РСДРП(б) принят в большевистскую партию. Член Петербургского комитета РСДРП(б). С сентября 1917 член Президиума Петросовета. Делегат 2-го Всероссийского съезда Советов, избран членом ВЦИК. После Октябрьской революции комиссар по делам печати, пропаганды и агитации, редактор «Красной газеты». Член Президиума ВЦИК. Убит эсером».
Источник: «Великая Октябрьская социалистическая революция», Энциклопедия. (М., 1987).

Другой источник ) сообщает:

Видный деятель российского революционного движения Володарский В. (настоящие фамилия и имя - Гольдштейн Моисей Маркович) родился 11 декабря 1891 года в с. Острополь в Волынской губернии (ныне Хмельницкой области), в семье бедного ремесленника.

Уже в раннем возрасте он начал политическую борьбу, был исключён из 6-го класса гимназии за "политическую неблагонадёжность". В 1905 году 14-летний Володарский вступил в еврейскую организацию Бунд, а затем примкнул к меньшевикам. В 1908-1911 годах он вёл революционную работу в Волынской и Подольской губерниях на Украине, неоднократно подвергался арестам, был в ссылке и эмиграции. В 1911 году был сослан в Архангельскую губернию, в 1913 году эмигрировал в Северную Америку, где вступил в Американскую социалистическую партию и в Интернациональный профсоюз портных. Во время Первой мировой войны 1914-1918 годов - меньшевик-интернационалист.

В мае 1917 года Володарский вернулся из эмиграции в Петроград вместе с другими революционерами – Моисеем Урицким, Вацлавом Воровским и Львом Троцким, которого Володарский буквально боготворил. Поэтому, вслед за Троцким, Володарский и другие прибывшие из-за океана эмигранты примкнули к петроградской организации "межрайонцев", колебавшимися между меньшевиками и большевиками. Незадолго до октябрьских событий 1917 года Троцкий, забыв о прежних разногласиях с Лениным, окончательно и бесповоротно встал на его сторону. Тогда же вступили в партию большевиков и любимцы Льва Давидовича. В их числе был Володарский. И вскоре он стал талантливейшим пропагандистом и агитатором большевиков. Володарский вел агитационную работу в Петергофско-Нарвском районе Петрограда, был членом Петроградского комитета РСДРП (б).

Во-первых, обращает на себя внимание молодость этого человека. Он ушёл из жизни в 27 лет, занимая перед смертью пост, который могли занимать большевики с дореволюционным стажем. Во-вторых, Моисей Маркович постарался избавиться не только от своей фамилии, но и от имени.
Известно об этом человеке очень немного. Материал о жизни и гибели собрал Николай Михайлович Коняев, посвятив Володарскому в сборнике своих историко-революционных очерков «Люди против нелюди» (М. 1999) несколько глав в сюжете «Гибель красных Моисеев».

Итак, Гольдштейн М.М. работал приказчиком в мануфактурном магазине в Лодзи, долгое время жил в Америке. Появление его в России было закономерным. Говорили, что Володарский каким-то образом связан с аферами Парвуса. Большую роль в блистательной карьере лодзинского приказчика сыграла Елена Дмитриевна Стасова (1873-1966) – в те годы секретарь ЦК партии, член президиума Петроградского ЧК, член Петроградского бюро ЦК РКП(б). Непонятно, чем ей приглянулся прилизанный, сверкавший золотом в зубах молодой человек с лакейскими манерами? Да вот, приглянулся, и был определён на хорошую должность и вскоре стал руководить в Петрограде всей большевистской пропагандой.

А у других окружающих Моисей Маркович симпатий не вызывал. Помимо партийного прозвища «Пулемёт», которое он получил за умение произносить речи продолжительностью в несколько часов, петроградские партийцы прозвали его за глаза «гадёнышем» за змеиную улыбочку и редкостную подлость характера. Раздражала его необычайная самовлюблённость и бесконечная говорливость. Он упивался своим красноречием, нередко выбалтывая то, о чем партия до поры до времени приказывала молчать. Бес говорливости в какой-то момент времени овладевал Володарским, и сдержаться он уже не мог, более того, он требовал, чтобы немедленно пригласили стенографистку – столь высоко он ценил то, что ещё только будет говорить.

Подленький характер и болезненная говорливость погубили «пулемётчика». Истинную причину устранения Володарского с полной достоверностью установить трудно.
Во-первых, вполне вероятно, что он где-то попытался надуть Парвуса, хапнув предназначавшиеся на другие цели деньги.
Во-вторых, он по подлости характера позволил себе ряд высказываний нелестного характера по поводу шефа Петроградского ЧК Моисея Соломоновича Урицкого (1873-1918), а для этого человека с добрыми глазами уничтожить кого-либо не стоило ничего.
И наконец, одиозная фигура Володарского вызывала столь глубокое омерзение, что его мог шлёпнуть кто угодно.

Наиболее вероятно, что Моисеем Марковичем занялся сам Моисей Соломонович после одного случая, описанного Н. Коняевым:

«В начале июня, когда Урицкий докладывал Зиновьеву о ходе расследования по делу «Каморры народной расправы» (такой организации, якобы готовившей уничтожение в Петрограде большевиков-евреев, никогда не существовало; она была придумана Урицким – замечание В.В. Богданова).
Григорий Евсеевич мягко пожурил его за медлительность. Упрёк был обоснованным. Уже вовсю разгорелась Гражданская война, а с консолидацией петроградского еврейства дела шли туго, открытый процесс против погромщиков откладывался…

Моисей Соломонович вспылил и вышел из кабинета Зиновьева. Присутствовавший тут же Моисей Маркович глубокомысленно заметил, что так всё и должно быть…
- Почему? – удивился Григорий Евсеевич.
- А что от него требовать, - сказал Моисей Маркович. – Он же меньшевик.
- Меньшевик?
- Да. Я точно знаю, что раньше Урицкий состоял у меньшевиков.

Сцена, должно быть, была весьма трогательной. Володарскому, сменившему за год три партии, можно было бы сообразить, что для большевиков партийное прошлое вообще не имеет никакого значения, они жили – в этом и заключался большевистский стиль партийного руководства – настоящим.
Григорий Евсеевич объяснил это Моисею Марковичу, но тот уже закусил удила, начал доказывать, что именно из-за меньшевистской нерешительности Урицкого и откладывался процесс по делу погромщиков; что не умеет тот взяться за дело решительно, по-большевистски. Наверное, он и сам понимал, что полез не туда, но – опять подвела профессиональная болезнь оратора-пулемётчика! – привычка не только говорить, но и мыслить штампами взяла вверх, а остановиться Моисей Маркович не мог…»

Небольшое отступление для знакомства с личностью Григория Евсеевича Зиновьева (1883-1936). Его настоящие имя и фамилия – Овсей-Герш Аронович Радомысльский (некоторые источники утверждают, что и это псевдоним, а настоящая его фамилия – Апфельбаум). Он член Коммунистической партии с 1901 года, один из ближайших соратников Ленина, поэтому постоянно находился около вождя. Григорий Евсеевич скрывался вместе с Лениным в Разливе, жил неподалёку в Галиции, и в Петроград вернулся вместе с ним в апреле 1917 года в печально знаменитом пломбированном вагоне. Они во многом расходились с Лениным во мнениях, и поэтому отношения у них были весьма неоднозначные. Например, Зиновьев вместе с Каменевым выступал против вооруженного восстания и даже выдал это секретное решение ЦК большевиков. За это нарушение партийной дисциплины Ленин назвал их штрейкбрехерами и потребовал исключить из партии. И, тем не менее, с 1917  г. Зиновьев – председатель Петросовета. Впоследствии он возглавит в Петербурге обе главные городские организации – Петросовет и Губисполком. Была ещё и третья должность, которой Зиновьев чрезвычайно гордился. Он был председателем Коминтерна. Это был уже «всемирный» титул. На портретах его так и именовали: «председатель Третьего Коммунистического Интернационала».
В нищем Петрограде он жил в роскоши, был высокомерен и жесток. Партийные работники говорили, что он «трус и может предать своих».

Мемуарист В.П. Семёнов-Тян-Шанский писал о нём:

«Самое замечательное было тогда, когда Зиновьев разговаривал по телефону в качестве председателя Коминтерна. Лица, при этом присутствовавшие, вспоминали, что он говорил таким тоном «владыки мира» каким никогда не говорили ещё никакие монархи на свете. Появление Коминтерна на парадах Зиновьев старался обставить как можно импозантнее…
Значительная часть представителей цветных рас в нём были гримированными статистами, да иначе и не могло быть при тогдашней разрухе сообщений».

Даже внешний облик этого человека вызывал отвращение: «…толстый, с опухшим лицом, одетый в поношенный костюм, что-то вроде френча или куртки, тесный для него. Его телеса буквально, как тесто, выпирали из костюма (Шерих Д. «Во главе Ленинграда» - Санкт-Петербургские ведомости. 2004. 17 января).

Но вернёмся к разговору Зиновьева с Володарским. Этот, казалось бы, не очень и значащий разговор один на один состоялся 6 июня 1918 г., а уже на другой день к шофёру «роллс-ройса», на котором ездил Володарскиё, подошел человек, тоже шофёр, но связанный через родного брата с ЧК, и прямо предложил ему заработать деньги на убийстве Володарского. Нет, самому шофёру «министра болтовни» убивать своего шефа не предлагали: «Сиди в машине и молчи. Когда навстречу будет идти машина и покажут сигнал, остановишься. Сделаешь вид, что машина испортилась…
Тогда наши сделают всё, что надо».

Откуда Володарский узнал о готовящемся на него покушении, неизвестно. Но 20 июня он метался по всему городу, пытаясь о чем-то поговорить с Зиновьевым. Тот весь день был в разъездах, и «поймать» его Володарскому не удавалось. Наконец он узнал, что Зиновьев выступает на Обуховском заводе, и поехал туда. Но в машине неожиданно кончился бензин, причем кончился именно в том месте, где за углом дома, с пистолетом в руке, Володарского ждал тот самый человек, который беседовал с его шофёром.

Н. Коняев приводит показания Нины Аркадьевны Богословской, которая была в тот момент в машине вместе с Володарским:

«В это время мы стояли рядом. Я ближе от панели, на расстоянии полшага от меня – Володарский. Когда раздался первый выстрел, я оглянулась, потому что выстрел был произведён сзади нас на близком расстоянии, но ничего кругом не увидела. Я крикнула: «Володарский, вниз!» - думая, что надо ему спрятаться под откос берега. Володарский тоже оглянулся. Мы успели сделать ещё несколько шагов по направлению к откосу, и были уже посреди улицы, когда раздались ещё два выстрела, которые послышались ближе. В тот момент я увидела, что Володарского два раза передёрнуло, и он начал падать… Когда я оказалась рядом, он лежал на земле, делая глубокие вдохи. Лежал он головой в сторону автомобиля, на расстоянии шагов трёх от машины. Мы с Зориной стали искать рану и заметили одну в области сердца. Две другие раны я заметила на другой день при перемене ему льда. Когда я увидела, что Володарский уже умер, я подняла голову, оглянулась и увидела в пятнадцати шагах от себя и в нескольких шагах от конца дома-кассы стоящего человека. Этот человек упорно смотрел на нас, держа в одной пуке, поднятой и согнутой в локте, черный револьвер. Кажется, браунинг. А в левой руке я не заметила ничего.
Был он среднего роста, глаза не черные, а стального цвета. Брюки, мне показалось, были одного цвета с пиджаком, навыпуск. Как только он увидел, что я на него смотрю, он моментально повернулся и побежал…
Предъявленный мне шофёр Юргенсон Петр имеет большое сходство с убийцей…»

Действительно, это был тот самый человек, который беседовал с шофёром Володарского 7-го июня в гараже Смольного, а его двоюродный брат был чекистом и служил у начальника Петроградского ЧК Урицкого.

Интересно, что на месте убийства мгновенно появился Зиновьев, которого столь безуспешно искал в тот день Володарский. Юргенсона арестовали и… выпустили через несколько дней.
Похоронили Володарского, как упыря, в наглухо заколоченном гробу, уже к ночи, на Марсовом поле. «Министр болтовни», как его называли в партийных кругах, свой земной путь окончил.

Ненависть к Володарскому была в Петрограде так сильна, что первый памятник ему, установленный у Зимнего дворца, в 1919 г. был взорван.
 
Поставили второй.  В Питере (у Володарского моста) долго стоял памятник работы скульптора М. Г.  Манизера (поставлен в 1925 г.).
Не знаю – стоит ли этот памятник и сегодня.

Библиография:

1. «Великая Октябрьская социалистическая революция», Энциклопедия. (М., 1987).
2. Николай Михайлович Коняев. Книга очерков «Люди против нелюди» (М. 1999)
3. Богданов В.В. «Ложь с гордой осанкой». СПб. Алтея, 2005. 304 с.
4. Шерих Д. «Во главе Ленинграда» - Санкт-Петербургские ведомости. 2004. 17 января.
5. Мемуары В.П. Семёнова-Тян-Шанского.