УЛЬЯНОВСК в то время удивил, помню, скучным и пустым, как аэропорт, Мемориалом В.И. Ленина. И трогательным показался на его фоне Дом – музей Ульяновых. Незадолго перед тем, прочла я «Семья Ульяновых» Мариэтты Шагинян. Впервые семья представлена была ею несколько в ином ракурсе. Довольно подробно описывалось происхождение Ильи Николаевича, его астраханская родня, посещение родины Ильи Николаевича с молодой женой. Незнакомые для меня ранее факты из биографии Марии Александровны.Её отца. Замужество. Поэтому иными глазами смотрела я на на это жильё, на предметы обстановки. Гораздо позже появились шокирующие материалы, со ссылкой на Мариэтту Шагинян. А пока…Перестройка была ещё впереди.
Вечером в каюте читала моим, дочке, в основном, «Ленин и печник» Твардовского моего любимого, чтобы закрепить впечатление. Обожали мои дети, когда вечером перед сном я читала им наизусть. Укладываются, помню, и заказывают мне на этот вечер «Вересковый мёд» и «Королева Элеонор» из переводов С.Маршака. Или продолжение Дяди Стёпы: «Полоскала по-старинке бабка в проруби простынки. Треснул лёд, река пошла и бабуся поплыла…» А то в сотый, да, какой там, в пятисотый раз просят рассказать о «Летучем Голладце» . Я уж автора теперь не помню, но сюжет такой: « Приходит письмо в Лондоне по указанному адресу , а девушка, которой оно адресовано, умерла 200 лет назад…»
ЧЕБОКСАРЫ встретили нас шумом и гамом. На теплоход пробирались мужики за пивом в буфет. Пива тогда не было вволю в каждом ларьке. Да и самих ларьков ещё не было. Картинка была из «Любовь и голуби», когда дядя Митя и Василий пили пиво на сходнях. А на берегу народ предлагал вареники с вишней, молодой капустой, варёным мясом и п е р м я ч и, замечательные такие беляши с добавлением бульона внутри. Вяленая рыбка. Запах укропа. Молодого чеснока.
Ужинаем сегодня в каюте. Раскладываем аппетитные, любимые мною вареники.. Я махнула рукой на «поставленные задачи», видя, как радуются и с удовольствием уплетают мои ненаглядные и разделяю их компанию.
Случились потом в моей жизни трагические дни болезни, когда смерть стояла за плечами, не хватало уже сил ей противостоять . Я перестала есть. Вид еды вызывал стойкое отторжение. И пришёл день, когда мой доктор присел на краешек постели и сказал:
- Я даю Вам сегодня з а д а н и е. Думайте весь день
и вспомните хоть одно блюдо, которое Вам захотелось
бы съесть. Украсьте его мысленно. Для Вас это жизненно
необходимо.
Я послушно и тупо перебирала всё, что мне случилось есть в жизни.
Кислое, сладкое, солёное, горячее и холодное. Всё было одинаково отвратительно.
И вдруг (!) Из глубины памяти выплыло: зимний вечер, потрескивают дрова в печи, уроки выучены, вокруг стола ждём ужина и мама шумовкой достаёт из большой кастрюли вареники с картошкой, особой, нашей формы, когда тесто режут на квадратики и закрывают начинку треугольничком.Но треугольничек этот склеивают сзади и ставят на стол, как крохотный пакетик с новогодним подарком. Мама приправляет их жареным луком с коричневыми шкварками. Посыпает укропом.
«Эврика!», - не воскликнула, а, еле прошептала, я. Моя отчаявшаяся мама приготовила и принесла эти волшебные вареники. Со следующего утра я начала жить.