Главное слово

Лауреаты Фонда Всм
ЮРИЙ КЛАССИК - http://www.proza.ru/avtor/ruchnobraz - ТРЕТЬЕ МЕСТО В ИМЕННОМ КОНКУРСЕ ЕЛЕНЫ КИРИЧЕНКО МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВСМ


 Сын! У меня сын!
Внутри меня бурлила радость. От возбуждения я покрылся испариной. Сердце забилось так, что мне подумалось, оно сейчас выскочит наружу.
Только что позвонила жена и сообщила эту радостную весть, что у нас родился сын. Конечно, дочка тоже не плохо, но мне хотелось сына, наследника, продолжателя рода и фамилии, кому я смог бы передать свою любовь к единоборствам, свои знания и навыки, своё мужское понимание устройства мира, наконец.
"Маленький сморщенный человечек, такой слабый и беззащитный. Не верится, что в будущем ему предстоит стать чемпионом. Но ведь недаром же я потратил столько сил, времени и пота на тренировках. Это ему обязательно должно было передаться и в дальнейшем пригодиться". - Так я думал, любуясь на своего первенца. Несмотря на свою слабость, когда я протянул ему палец поздороваться, он неожиданно крепко, по-мужски, пожал его. От умиления на глазах у меня выступили слёзы.
"Первое слово, которое он произнесёт, обязательно будет папа", -мечтательно подумал я. Когда вечерами, уставший после работы, я приходил домой, то первым делом шёл к кроватке сына и повторял ему слово "папа".
"Это папа пришёл. Смотри папа. Ну, скажи – папа". – Подолгу разговаривал я с ним.
Говорить мой сын начал довольно поздно. Ему было уже полтора года, а он всё ещё лепетал на непонятном мне языке. Но однажды утром, никогда не забуду этот ясный солнечный день, один из последних дней осени, сын встал в кроватке, держась за ограждение, посмотрел на меня большими круглыми глазами, и отчётливо сказал: "Мама".

Я любил деда Васю. Большой сильный человек он всю жизнь прожил в деревне. Из бедной крестьянской семьи, в молодости работал конюхом, во время Великой Отечественной воевал на фронтах в пехоте и был с ранением демобилизован. В его голове остался осколок, остался на всю жизнь. Удалить его врачи не смогли, но может, тогда ещё не умели делать такие операции. А позднее он привык к головной боли и, что греха таить, частенько заглушал её водкой.
После войны Василий Егорович выучился на тракториста.
Его руки, всегда тёмные и пахнущие маслом, внушали мне, тогда ещё малышу, уважение и страх. Даже не страх, а скорее раболепие. Ведь он так легко управлялся с большой шумной машиной на огромных колёсах. Помню, как он сажал меня рядом и мы с ним ехали до магазина и обратно. В сельпо он покупал хлеб, крупу, себе бутылку водки, а мне пряников. Я их очень любил. Они мне казались такими вкусными, что и сейчас, спустя без малого сорок лет, мне вспоминается их необыкновенный вкус. Сейчас таких пряников не делают, но может мне так думается.
Когда я учился в школе, летом на каникулы мама привозила меня в деревню к своим родителям, где я бегал на речку, купался, загорал, ловил рыбу, делал набеги на колхозные поля с местными деревенскими мальчишками, с которыми подружился. Как? Это отдельная история с заплывшим глазом и разбитой губой. Бабушка поила меня коровьим молоком и варила мне кашу. Вспоминается, как я ел её деревянной ложкой. Дома в городе у мамы такой не было. Один раз мне захотелось попробовать её на прочность и, не рассчитав, я откусил половину ложки. Дедушка так ругался, что я до сих пор помню свой детский ужас от содеянного. Больше мне деревянных ложек не давали и я как дома, ел алюминиевой.
В тот год, когда я поступил в институт, дедушка заболел. Анурез, как сказали врачи, результат хронического простатита.
Ему прописывали мочегонные и прочие лекарства, которые не помогали. Становилось всё хуже. Дедушка жаловался на головные боли, но поскольку они были у него всегда, никто на это не обращал внимания. Позднее врачи всё же определили причину болезни. У Василия Егоровича в мозгу выросла большая опухоль, но это было, когда его парализовало и помочь чем-то, было уже поздно. Он лежал и медленно умирал. Война догнала его в старости. Врачи не думали, что в обездвиженном состоянии он так долго проживёт, но у него было очень сильное, большое и главное доброе сердце.
Последний раз я видел его за неделю до смерти. Он никого не узнавал и не говорил. Я подошёл к кровати, взял его за руку и сказал: "Здравствуй, дедуля". Губы его зашевелились и, не глядя на меня, он прошептал: "Мама".
Это всё, что он мог сказать…

***