Старик жил на пляже, в небольшом домике–ангаре, где вместе с ним зимовали лодочные моторы, буи, якоря, смоленые канаты и прочий морской хлам, необходимый в разгар летнего сезона. Старик был сторожем-хранителем этого добра круглый год, редко отлучаясь в город на короткие прогулки.
Такое постоянство устраивало хозяина лодочной станции – как бы ни были хороши современные средства охраны, всё же лучше когда за хозяйством приглядывает надёжный человек. А старик был надёжный человек, хоть и старик, в глубоких морщинах которого, можно было угадать годы-дорoги его странствий. Новый хозяин лодочной станции решил, что сделает старика хранителем имущества, задолго до того как купля-продажа совершилась.
Bернувшись из-за океана «беженец»- старик давно появился на Лермонтовском пляже, став неотемленной частью пейзажа.
Во-первых, старик был совершенно нормальным стариком без признаков алкоголизма, попрошайничества, или повадок бывшего зэка. Глаза его были всегда ясны, вспыхивая, однако, при виде красивых женщин, а улыбка его беззубого рта была скорее мила, чем уродлива.
Во-вторых, старик согласился работать круглогодично «за бесплатно», но с правом бесплатного же проживания в ангаре, недалеко от Жёлтого Камня.
Так пролетело несколько лет. Прямой и тонкий как мачта, силуэт старика с гривой седых волос над горбатым носом, превратился в неотъемлемую часть пляжа, а солнечные блики в стёклах его очков зачастую служили навигационными огнями для пловцов, возвращавшихся к берегу.
Сегодня, день начался как обычно - с установки моторов, спуска лодок и яхт к черте прибоя, вот только старика не было видно. «Что-то рановато для прогулки…» - подумал хозяин, но пропажа одной из лодок и другие дела завладели им. Только на закате, хозяин понял, что старик отсутствовал весь день и, похоже он не придёт…
«Куда он мог подеваться, что могло с ним стрястись?- думал хозяин, стоя перед раскрытой дверью ангара и с большим навесным замком в руках, - Допустим, что старик умер. Ну, так его тело нашли бы… где-нибудь на пляже,… даже если бы он утонул… что маловероятно в эти штильные дни, не говоря уже о том, что старик - классный пловец, не раз спасавший имущество унесённое штормом.
Допустим, что старик умер во время прогулки в город. Его нашли бы и сообщили - ведь у старика было удостоверение личности с адресом и телефоном хозяина!»
Трудно предположить, что у старика была …связь… женщина…или приятель, у которых он мог бы забыться, остаться, заночевать… Часто, с грустной улыбкой, он рассказывал о том, что никого из его близких не осталось рядом, кто мог бы разделить с ним «…память о прошлом и стаканчик вина в настоящем».
Гулял он всегда по одному и тому же маршруту: поднимался в город по старой лестнице, игнорируя скоростную канатную дорогу, затем он пересекал Лермонтовский сквер и выходил на Французский Бульвар.
Здесь он шёл в тени густых крон (если это было летом), или без зонта, но в плаще с капюшоном, направляясь к зданию Театра Оперетты. Возле театра он непременно останавливался – то ли переводя дух, то ли разглядывая скульптуру «Девушка, оседлавшая дельфина», а затем в небольшом банке (что рядом с театром), он получал свою «заокеанскую» пенсию и шёл дальше, через Александровский парк.
Так он выходил на пересечение улиц Канатной и Жуковского, где лакомился мороженным, одновременно рассматривая старые дома. Той же дорогой он возвращался в ангар, отовариваясь по пути бутылочкой сухого вина да кое-какими продуктами.
«Его не видели у театра. Он не заходил в банк, не был он и на углу Канатной и Жуковского: мороженщик с этого угла любил перекинуться со стариком парой-другой анекдотов, когда старик появлялся там и уж он, мороженщик, знал наверняка, что «…старика этим днём там не было!».
Старик не делал покупок: уж лавочники-то его бы не проворонили – он один из немногих клиентов, кто платил «настоящими деньгами!» - Хозяин навесил замок и, щелкнув ключом, ушёл.
Весь следующий день был посвящён поиску старика, а ещё через день лодку, с мирно спящими в уключинах вёслами, нашли пришвартованной у волнолома старого маяка…
Одесса. Июль 2041 года.