ЧАСТЬ 4. СОЗИДАТЕЛЬНОЕ ПРАВЛЕНИЕ СТРАНОЙ ИЗ ПОКОЕВ.
Глава 1. ПРИДВОРНЫЕ СТРАСТИ. БОРЬБА ЗА ПРИМЬЕРСТВО.
30 января 1676 года царь Алексей Михайлович скончался. От первой жены, Марии Милославской, у него было трое сыновей – Алексей, Федор и Иван - и шесть дочерей, в их числе княжна Софья, которая отличалась от других своих сестер крепким здоровьем и крутым нравом. Все мальчики от первого брака страдали наследственной болезнью, похожей на цингу или авитаминоз. Подававший большие надежды старший сын, Алексей, скончался в возрасте 16 лет, а младший, Иван, отличался болезненностью и слабоумием. Средний сын, Федор, часто болел. Считалось, что причиной болезненности царевича Федора Алексеевича был инцидент, который произошел с ним, когда ему было тринадцать лет. Семья собиралась отправиться в пригород на санях. Федор сел на лошадь, желая быть возницею у своих теток и сестер. Лошадь неожиданно встала на дыбы, сшибла с себя седока и потащила сани, которые проехали по спине лежавшего на земле Федора. С тех пор его беспрерывно мучила боль в груди и в спине. Он с трудом ходил, опираясь на палку. Но имеется достоверная информация, что он с детства страдал параличом и «скорбутом» (цингой). Сын от второго брака, Петруша, был здоровым и подвижным мальчиком, как говорили, «не ходил, а бегал». У знатных родичей Нарышкиных был формальный повод оттеснить законного наследника под предлогом его болезненности и попытаться посадить на престол четырехлетнего Петра.
Отцом, Алексеем Михайловичем, царевич был «объявлен» церкви, двору и народу как наследник престола до этого два года назад. Патриарх Иоким, присутствовавший при кончине царя Алексея Михайловича, выполняя волю царя, отправился в покои царевича. В то время Федор хворал, у него опухли ноги, его подхватили под руки, отнесли в Грановитую палату и усадили на трон. Придворные тотчас начали присягать новому царю. Вслед за кремлевскими обитателями появились московские дворяне и военные. На похоронах отца царевича Федора несли на носилках. Впервые в российской истории был поставлен остро вопрос о дееспособности будущего монарха. Обследование Федора и изучение анализов показали, - хроническая болезнь дает только сезонные обострения. Доктора, лекари и фармацевты заявили, что обострения ослабляются и даже устраняются с помощью внутренних и внешних укрепляющих средств, «сухой ванны», мазей на царские «ношки». Полное излечение возможно «только исподволь, а не скорым времянем». Милославские вздохнули с облегчением - болезнь не смертельна.
Для своих сыновей царь Алексей Михайлович пригласил в качестве учителей подьячего Посольского приказа Памфила Белянинова, а затем монаха из Литвы Симеона Полоцкого, который стал их духовным наставником. Симеон преподавал царевичам философию и риторику, языки, привил любовь к стихосложению и музыке. По словам В.Н. Татищева, «великое искусство в поезии и изрядные вирши складывал». Учился царевич и церковному пению, известно, что, будучи царем, он неоднократно пел на клиросе во время службы. Федор под руководством Симеона Полоцкого переложил на стихи псалмы 132-й и 145-й, которые вошли в «Псалтырь». Некоторые молитвы Федор положил на музыку, ноты этих молитв были найдены. Симеон обучил царевичей польскому и латинскому языкам, привил будущему царю интерес к польским обычаям и приобщил к польской культуре. Ряд ученых полагает, что, получив столь высокого уровня европейское образование, юный царь, обладавший незаурядными способностями, уже в шестнадцать лет мог с первых же дней крепко взять бразды правления в свои руки, и все, что было создано в Московском государстве за шесть лет правления Федора, происходило по его велению и замыслам. Но история говорит о другом, - юные цари Михаил и Алексей, вступив на престол приблизительно в этом же возрасте, в дела начинали только вникать. А Петр I с 17 до 22 лет вообще отстранился от государственных дел, - страной руководила его мать, царица Наталья Нарышкина. За эти годы центром разгульной жизни Петра стал дом его любимца, Лефорта, в Немецкой слободе. «Тут началось дебошство, пьянство так великое, что невозможно описать, что по три дни, запершись в том доме, бывали пьяны и что многим случалось оттого и умирать» (Куракин). В доме Лефорта Петр «начал с домами иноземскими обходиться и амур начал первый быть к одной дочери купеческой». (Монс Анна). Петр «научился танцовать по-польски». Сын датского комиссара Бутенант учил его фехтованию и верховой езде, голландец Виниус - практике голландского языка. Грандиозных размеров увеселения Петра I закончились маневрами в 1694 году, в которых «царь Федор Плешбурской» (Романдовский) разбил «царя Ивана Семеновского» (Бутурлина), оставив на поле потешной битвы 24 убитых и 59 раненых. В 1694 году, когда Петру I исполнилось 22 года, умерла его мать-царица. Петр был «сам понужден вступить в управление, однако же труда того не хотел понести и оставил все своего государства правление - министрам своим» (Куракин). Было бы правильнее считать, что за юного царя Федора принимали решения его ближние бояре и, лишь повзрослев, через два-три года, Федор в каких-то делах проявил свои способности.
Пятнадцатилетним мальчиком 18-го июня 1676 года сын Алексея Михайловича и Марии Ильиничны Милославской, Федор Алексеевич, вступил на московский престол. Глава русской православной церкви в Успенском соборе Кремля возложил на царя шапку Мономаха, бармы, крест, золотую цепь, подал ему скипетр и державу. По понятиям того времени, он оставался ребенком, а не взрослым человеком даже будучи царем. В то время ребенок или взрослый определяли не так, как сейчас, а смотрели просто - если человек женат, значит, он взрослый, если не женат, значит он ребенок.
Милославские, родственники царя и его сестер по материнской линии, взяли вверх по неписанному закону престолонаследия. Формально возглавлял клан старший в роду Иван Михайлович Милославский, опытный интриган. Фактически главой группировки, ее душой была царевна Софья, женщина умная, властная и крайне честолюбивая. Ближайшими соратниками честолюбивого царедворца И.М. Милославского были князья Ю. А. Долгоруков и Я. Н. Одоевский, «дядьки» Б. И. Хитрово, Ф.Ф. Куракин и боярин Р.М Стрешнев.
В первую очередь, придя к власти, Милославские устранили своего главного противника, всесильного боярина С. Матвеева, которого обвинили в волшебстве. Он был лишен боярства, отправлен в Пустозерск, а все его поместья и вотчины описаны. В ходе колдовского процесса над А. С. Матвеевым И. М. Милославский обрел исключительное доверие царя и сумел продвинуть на важнейшие посты своих людей. 17 октября 1676 года И. М. Милославский возглавил важнейшие финансовые приказы - Большой приход и Большую казну. Вслед за боярином А.С. Матвеевым опале подверглись сторонники Нарышкиных, родственники второй жены Алексея Михайловича. Царица Наталья Кирилловна с детьми была удалена от царского двора и направлена в «добровольную ссылку» в подмосковное село Преображенское. Ее братьям Ивану и Афанасию Нарышкиным, обвиненным в «замысле цареубийства», казнь была заменена пожизненной ссылкой. Вдова Ф. П. Нарышкина, приходившаяся теткой Наталье Кирилловне, была сослана в алатырскую деревню вместе с сыном Василием. Кондратий Фомич Нарышкин был выслан на воеводство в Нежин, а затем также сослан в деревню. Петр Фомич Нарышкин был разжалован из стольников царевича Петра в московские дворяне с повелением «быть в Белогородцком полку». Ивану Ивановичу Нарышкину, который находился в Свияжске, было «велено» быть в Киеве, а Василию Поликарповичу Нарышкину из Вятки отбыть «в Черный Яр». В Москве остались только малолетние Лев и Мартемьян Кирилловичи, состоявшие при царевиче Петре.
Хворавший Федор Алексеевич в 1677 году постоянно ездил на богомолья, а И. М. Милославскому удалось сконцентрировать в это время в своих руках важнейшие приказы: он управлял восемью, а позднее 30 декабря 1677 года к ним добавился Пушкарский, а 17 февраля 1679 года – Казенный. Зимой и весной 1677 года И. М. Милославский находился в зените власти. Ему еще не было и пятидесяти лет, и он брал от жизни все, что мог.
Полагающуюся по случаю смерти отца амнистию новый царь укрепил именным указом - во время длительного траура не наказывать никого за драки, пьянство и неуплату судебных пошлин, но брать двойной штраф. Вскоре он запретил казнить приговоренных к отсечению рук и ног, велел просто ссылать их в Сибирь с женами и детьми. Он вступился за сидевших в следственных избах крестьян и холопов, если под пыткой они не подтверждали обвинения своих господ. Федор приказал кормить их в тюрьмах за счет заявителей-хозяев, а не казны. В первые же дни своего царствования Федор Алексеевич попытался навести порядок и в боярской Думе, приказав боярам, окольничим и думным людям «съезжаться в верх в первом часу», то есть, с рассветом, «и сидеть за делами». В ту пору русские люди обычно отдыхали после обеда, поэтому рабочий день делился на две части: «со свету» до обеда пять часов и столько же дотемна.
«Припадочными» или «припадшими» в XVII веке именовали людей, которые были приближены царем (позднее они звались фаворитами). К таким «припадочным» царя Федора Алексеевича были причислены братья Лихачевы и постельничий И.М.Языков. Об Алексее Тимофеевиче Лихачеве словари сообщают, что он был учителем царевича Алексея Алексеевича и впоследствии Федора Алексеевича. Есть версия, что князь Ю.А.Долгорукий и Б.М.Хитрово выдвинули братьев Лихачевых, чтобы ослабить влияние Милославских на молодого царя. Начиная с 1676 года, комнатный стольник Михаил Лихачев сопровождал царя Феодора Алексеевича в его богомольных выходах в Троице-Сергиев монастырь, в Александровскую слободу, в Переяславль-Залесские монастыри, а также в Саввино-Сторожевский монастырь в Звенигороде. По отзыву боярина Артамона Матвеева, Михаил Лихачев, подобно своему брату Алексею, был «великого разума и исполнен самого благочестивого состояния» и пользовался большим расположением царя. С 1679 года Мастерской палатой царя Федора ведал «постельничий думный» И.М. Языков. Современники называли его глубоким «дворских обхождений проницателем», а товарищем у него был М.Т. Лихачев. При посещении Оружейной палаты в 1679 году царь пожаловал Михаилу Лихачеву пищаль, вызолоченную в разных местах.
Недомогания вынуждали царя Федора Алексеевича больше находиться в палатах, больше полагаться на информацию, которую ему доносили «ближние», что сопровождалось усилением их влияния. Тот, кто стоял ближе к трону, имел все - власть, почести и богатства, немилость же могла означать потерю всех чинов, имущества и ставила под угрозу саму жизнь. Именно эти «ближние» люди, образовавшие постепенно «Тайную думу», вскоре начали влиять на позицию царя в решении тех или иных вопросов и на отношение его к окружающим. Существование одновременно двух влиятельных групп не могло продолжаться долго. Языков и Лихачевы, не стесняясь, открывали Феодору глаза на упущения и злоупотребления его дяди («непорядки оного Милославского марать начали»). Недовольство царя Милославским и его партии становилось все более явным для окружающих. В 1679 году события, связанные с выбором невесты молодого царя, привели к изгнанию И.М. Милославского из покоев царя и к смене правительства.
Во время крестного хода царь обратил внимание на девушку, Агафью Семеновну Грушецкую, дочь мелкого дворянина, «служилого иноземца». По другим сведениям, девушка была рекомендована царю Лихачевыми, находившимися в свойстве с ее отцом или с ее дядей, думным дьяком С.И.Заборовским. Женитьба на ставленнице новых фаворитов должна была возвысить их положение при дворе. Языков был послан к Заборовскому, который, по-видимому, заменял Агафье умершего отца. Он предупредил дьяка о том, чтобы тот не спешил с замужеством племянницы. Боярин И.М. Милославский, узнав о действиях партии Языкова, решил воспрепятствовать их планам и сообщил царю какие-то сведения, порочащие невесту и ее мать. Это известие «привело Его Величество в великую печаль». Языкову удалось выяснить у царя причину «его печали». Фавориты бросились в дом Заборовского, крайне испуганного оборотом дела. Агафья в ответ на наветы заявила царедворцам, «чтоб оне о ея чести никакого сомнения не имели, и она их в том под потерянием живота своего утверждает». После того как клевета Милославского была разоблачена, тот подвергся опале со стороны разгневанного царя. Несмотря на то, что по просьбе невесты Милославский был прощен царем Федором, партия Милославского окончательно потеряли всякое влияние на царя.
В управлении приказами произошли резкие изменения. И.М. Милославский, который объединил в своих руках к началу 1679 года десять приказов, в конце года потерял семь из них, а к концу 1680 года сохранил лишь один приказ, хотя был вхож во дворец, заседал в Думе и время от времени получал от царя поручения. Клан Хитрово, еще при Алексее Михайловиче державший в своих руках почти все дворцовое ведомство (шесть приказов), в начале 1680 года утратил монополию, хотя остался влиятельным благодаря царскому дядьке Ивану Богдановичу. Крупнейшие государственные деятели Одоевские ведали всего двумя приказами, а Голицыны — одним (да и то недолго). К концу царствования Федора Алексеевича только Долгоруковы (из правительства Милославского) контролировали семь приказов, что было связано с военно-административной реформой, начатой в конце 1680 года.
По желанию царя свадьба прошла необычайно скромно, почти тайно, вопреки сложившимся дворцовым обычаям. Накануне царь объявил о своем намерении патриарху и двору. После чего царь «изволил итти тайно» в соборную церковь «для моленья». В день венчания вход в Кремль был закрыт. Очень скромно было и само венчание, совершенное патриархом Иокимом, при обряде присутствовало всего несколько человек. Федора сопровождало девять ближайших к нему лиц. В том числе оба его «дядьки», Ф.Ф. Куракин и И.Б. Хитрово, а также И.М. Языков и М.Т. Лихачев. С патриархом была, в свою очередь, незначительная свита из двух священников и двух певчих дьяков. Свадебные торжества продолжались несколько дней и сопровождались тщательными мерами против колдовства. Корреспондент «Лондонской газеты» писал из Москвы 20 июля: «Два дня как наш Царь тайно женился; и ворота Замка еще держат запертыми; никому не разрешается входить без специального разрешения, что делается во избежание влияния любых чар, которые, как здесь полагают, обычно используются». Даже думных людей с обычными по случаю свадьбы подношениями пустили во дворец через несколько дней.
После свадьбы родственники, свойственники и сторонники новой царицы заметно пошли в гору. Двоюродный дядя царицы Семен Иванович Заборовский был пожалован в бояре. Спальниками стали И.В. Заборовский, И.М.Волынский и В.Ф.Грушецкий, в стольники были пожалованы братья Г.В.Заборовский, П.В.Кокорев, Т.М.Лодыженский, В.М. и И.М.Масловы, И.А.Волынский, И.А.Лихачев, А.И.Зиновьев, И.А.Бутурлин, Т.В.Дубенской, Н.С.Ивашкин, С.И.Кропотов; в стряпчие - Я.Т.Малово, К.М.Солового-Петров, Н.А.Полтев, И.С.Беклемишев. Н.И.Акинфов стал думным дворянином. Новые царские родственники и свойственники сразу же заняли привилегированное положение среди московских чинов. Грушецкие и Заборовские, а также их близкая и далекая родня большим кланом вошли в состав верхов столичного дворянства. Нидерландский резидент И.Келлер тщательно следил за влиянием наиболее видных придворных. В донесении 3 августа 1680 г. он сообщил, что царь пожаловал С. И. Заборовского в бояре «и тем самым сделал его одним из своих ближайших советников».
Не прошло и месяца после свадьбы, как царь в очередной раз почувствовал себя плохо. 13 и 17 августа относили в царские хоромы лекарства. Именно в эти дни Языков и Лихачевы быстро пошли в гору. 16 августа постельничему И. М. Языкову было велено быть в окольничих и оружейничих и ведать Оружейную, Золотую и Серебряную палаты. Постельничим на его место был назначен спальник «у крюка» А. Т. Лихачев. Кроме того, братья Алексей и Михаил Лихачевы возглавили царскую Мастерскую палату. И.М.Языков пользовался особой милостью царицы. Из думных людей только он и его близкие удостаивались пожалований от Агафьи. 31 августа жена, дочь и невестка И.М.Языкова получили от нее сукна на шубки и летники, а 19 сентября и сам И.М.Языков удостоился пожалования из Мастерской палаты царицы сукнами и мехами. В этот же день боярину князю П.С.Прозоровскому, который приходился дядей жене И.М.Милославского, было сказано ехать на воеводство в Киев. Назначение старшего в роде князей Прозоровских на воеводство было очевидной немилостью и означало удаление из Москвы ближайшего союзника И.М.Милославского.
Языков, Лихачевы и их ближайшие родственники вышли на первый план в ежедневной дворцовой жизни. И. М. Милославский потерял контроль. Серия царских распоряжений 21 декабря, на праздник Петра митрополита, была продолжением предшествующих назначений и указов и еще более укрепила позиции Языковых. 8 мая 1681 года И.М.Языков был пожалован в бояре с сохранением чина оружейничего. Царский постельничий стал государственным мужем, первым человеком «Тайной думы» - правительства. При этом следует отметить, что высший чин государства снискал человек незнатного происхождения - родственники И. М. Языкова никогда не носили думных чинов, а его дед начинал службу в городовых дворянах.
Глава 2. УПРАВЛЕНИЕ СТРАНОЙ КЛАНОМ МИЛОСЛАВСКИХ.
За шестилетний период пребывания царя Федора Алексеевича страной управляли два правительства - Милославского и Языкова - и их деяния в корне отличаются друг от друга. При первом правительстве участие в решении вопросов молодого царя, как следует из документов, было лишь представительским, и его мнение лишь принималось во внимание. Проведенные преобразования в стране правительством Языкова, которого царь возвысил, прежде всего, как единомышленника, следует считать осуществленными при непосредственном контроле, с одобрения и порой по инициативе царя.
Правительством Милославских в 1677 году был ликвидированы приказы Тайных дел, Монастырский и Челобитный. При упразднении Монастырского приказа все финансовые дела сконцентрировались в руках Милославского и его приближенных. При царе Алексее Михайловиче все эти приказы были органами контроля и личного надзора царя за всей системой управления. Авторитарная система, построенная царем Алексеем, лишилась своей опоры, произошло заметное сокращение непосредственного участия болезненного царя в управлении государством, и вновь выдвинулись на первые роли бояре. Центр тяжести конкретных государственных решений переместился в Думу, возвысилась роль бояр, число которых в первые годы значительно выросло. Возможно, что премьер был вознагражден вновь пришедшими в Думу за оказанную услугу. Реальный доход от придворного влияния был велик: десятки претендентов на должности, сотни искателей всевозможных милостей - все они должны были обратиться к влиятельным людям, которые редко бывали бескорыстны. В 1676 году Дума насчитывала 23 боярина, а в 1681 году - 44 (при Михаиле их никогда не было больше 28, а при Алексее - больше 32). Дума стала постоянно действующим органом. Поместно-вотчинные указы в некоторых случаях вводились в действие без царя, одним боярским приговором. Формула «государь указал и бояре приговорили» менялась в таких случаях на «по указу великого государя бояре приговорили»,
«Старым боярам» импонировали дониконовские порядки, и поэтому они сразу запретили театральные представления при дворе и пытались выслать из Московии всех иностранных резидентов. Историки архитектуры заметили, что церкви, построенные в 1680-х годах в двух подмосковных усадьбах И. М. Милославского, отличает нарочитый консерватизм. Заказчик не только не пожелал, как это делали уже многие придворные, строить свои усадебные храмы в так называемом нарышкинском стиле, но, наоборот, вернулся к приемам церковного зодчества первой половины XVII века. Обе его усадебные церкви - в селах Аннино и Петровское - увенчаны шатрами, запрещенными еще патриархом Никоном. Такое нарочитое нарушение запрета Никона, который соблюдали остальные представители столичной знати, позволяет предполагать негативное отношение И. М. Милославского к самому Никону и к его реформе. Это предположение согласуется с несостоявшимися попытками вернуть старую веру через несколько месяцев после того, как И. М. Милославский стал фактическим правителем страны.
При вступлении юного царя на престол на южных рубежах Московии продолжалась война с Турцией и Крымским ханством за Правобережную Украину. Гетман Правобережной Украины Д. Дорошенко, сражавшийся на стороне турок, пытался овладеть Левобережьем, но в 1676 году под натиском русской армии он капитулировал и присягнул на верность царю. Польша, которая также вела войну с турками с 1672 года, пытаясь вернуть Правобережную Украину, неожиданно вышла из войны и заключила Журавненский мирный договор (1676) с Османской империей. Московия, оказавшись без союзников перед грозным противником, турками и татарами, которые стремились расширить свои владения и присоединить Левобережье, начала искать пути к миру. В Константинополь был отправлен посол Даудов с грамотой, в которой от имени царя Федора предлагалось султану восстановить дружественные отношения. Но турки на мир не согласились и перешли к активным действиям на южных рубежах Московии. Турецкий султан лично командовал наступлением на Правобережье, а крымский хан пытался прорвать южные оборонительные рубежи русских. Бои шли на широком фронте от Днестра до Азова. Русские войска сумели не только отразить наступление, но и пробиться к Азовскому морю. На море впервые был спущен галерный флот, построенный на воронежских верфях. Русские галеры с десантом запорожских казаков совершили рейд на Крым. В результате хан был вынужден развернуть свои войска и уйти, чтобы защищать собственные владения. Отступил и султан. Поражение произвело на турок и татар ошеломляющее впечатление. В сентябре 1676 года русские полки и запорожские казаки подошли к Чигирину. После недолгой осады и в результате успешных переговоров гарнизон крепости сдался. Турки не могли двинуться на Киев, не взяв Чигирин, - военно-политический центр Правобережья.
В июне 1677 года турецкий султан направил к Чигирину 60-тысячную армию, возглавляемую Ибрагим-пашой и крымским ханом Элъхаджа-Селим Гирея. В течение месяца турки пытались захватить осажденный Чигирин, который защищали всего 5 тысяч московских стрельцов и выборных солдат под командованием коменданта генерал-майора Афанасия Трауернихта, но безуспешно. На помощь гарнизону подошли войска Григория Ромодановского и гетмана Ивана Самойловича и под огнем турецко-татарского войска переправились через Днепр на правый берег. Турки и татары пошли в лобовую атаку, но были отброшены мушкетным огнем. Бой на переправе шел три дня. Турецко-татарское войско отступило, потеряв убитыми двадцать тысяч человек. Ромодановский и Самойлович вошли в Чигирин, восстановили разрушенные укрепления, оставили в городе новый гарнизон и вернулись на левый берег Днепра.
Султан отправил полководца Ибрагим-пашу в тюрьму, в Семибашенный замок, а крымского хана сместил и сослал на остров Родос. Новым ханом стал Мурад Гирей, опытный военноначальник, еще недавно стоявший под стенами Вены. В начале лета 1678 года новое стотысячное турецкое войско Кара-Мустафы и пятидесятитысячное войско крымских татар с ханом Мурад Гиреем окружило Чигирин. Гарнизон Чигирина к этому времени был увеличен до 13 600 человек, артиллерия насчитывала 82 пушки и 4 мортиры, его возглавляли воевода Иван Ржевский и инженер-полковник Патрик Гордон. Понимая серьезность угрозы турецкого войска не только гарнизону Чигирина, но и Киеву и Москве, на совете в Москве обсуждался вопрос о сдаче туркам крепости Чигирин, но временно решение было отложено. 12 апреля 1678 года царь Федор Алексеевич, патриарх Иоаким и Боярская дума утвердили «наказ» Ромодановскому. Тот должен был вступить в переговоры с командующим огромной турецко-крымской армией, великим визирем Кара-Мустафой, но не уступать Чигирин. Через три месяца Г.Г. Ромодановскому царь направил секретный приказ - в случае отказа Кара-Мустафы от переговоров разрушить Чигирин: «Буде никакими мерами до покоя доступить, кроме Чигирина, визирь не похочет, и вам бы хотя то учинить, чтоб тот Чигирин, для учинения во обеих сторонах вечнаго мира, свесть, и впредь на том месте... городов не строить». «А сее бы нашу грамоту, — писал Федор Алексеевич, — держали у себя тайно, и никто б о сем нашем великаго государя указе, кроме вас, не ведал». Чигирин стоял несмотря на натиск отборных сил Кара-Мустафы. Войска Ромодановского и Самойловича 12 июля с боем переправилось на левобережье Днепра. Солдатские дивизии и стрелецкие полки взяли штурмом укрепленные Чигиринские высоты. Вместо убитого ядром И.И. Ржевского оборону возглавил Патрик Гордон. Получив указ командующего, русские войска оставили город и перед уходом взорвали пороховые погреба. Гордон записал в дневнике: «Чигирин был оставлен, но не покорен». По Москве ходили слухи об измене воевод. Ромодановский отразил попытку Кара-Мустафы преследовать отступавшие из города полки. В октябре 1678 года войска Кара-Мустафы и Мурад-Гирея ушли за Южный Буг и в Крым, не тронув Киева, в котором воеводой сидел князь Михаил Голицын с гарнизоном из 106 солдат.
Срок Андрусовского перемирия с Польшей истекал, после чего Московия должна была вернуть ей Киев. В Москву прибыли польские послы, которые заявили, что король готов помогать Московии в войне с Турцией, если Москва обяжется соединить свои войска с польскими и будет выплачивать ежегодно польскому королю 200 тысяч рублей на военные издержки. В 1678 году ценой некоторых уступок удалось продлить перемирие с Речью Посполитой. Царь уже в это время пришел к заключению, что следует продолжить переговоры и добиться заключение военного союза с Речью Посполитой. Для ведения переговоров в Москву был вызван в прошлом выдающийся дипломат боярин А. Л. Ордин-Нащокин. Перед послами Речи Посполитой сам царь, нарушая традицию и оказывая особые знаки внимания, появлялся в польском платье. «Старые бояре» выступили против союза с поляками, а затем и Дума отвергла предложения Ордина-Нащокина. Условия русско-польского союза так и не были согласованы. В конце 1679 года в Крым для ведения мирных переговоров были отправлены посол Сухотин и дьяк Михайлов. Хан, которому султан поручил вести мирные переговоры, устроил торжественный прием русским послам. В ходе переговоров был момент, когда несговорчивые русские послы были посажены под замок, но «упрямые» послы себя запугать не дали.
Изматывающая война с Турцией подорвала экономику Москвы, снова стал вопрос о собираемости налогов и об их увеличении. Царем совместно с правительством было решено провести общую подворную перепись, что было выполнено в 1678 году, и в 1679 введено подворное обложение. Прямых и косвенных налогов в Московии взималось множество, система была путаной. Перепись по всей стране позволила установить, кто должен нести тягло. Затем был введен единый налог – «стрелецкие деньги и хлеб». Деньги шли в основном на военные нужды, а хлеб свозился в казенные житницы. Для хлебного сбора были введены стандартные медные меры с гербом. Все остальные налоги были упразднены, прежние недоимки прощены, но и установлены впредь строгие наказания для неплательщиков. В результате реформы расширился товарооборот, увеличилось производство, резко возросли доходы казны от таможенных пошлин, налогов на водку, на табак, на предметы роскоши.
В 1680 голу разбросанные по разным приказам финансовые дела были объединены в Большой казне, а поместно-вотчинные сконцентрированы в Поместном приказе. Исследователи придавали преувеличенное значение объединению четырех финансовых приказов под властью боярина И. М. Милославского как важной вехе в централизации финансового управления. Анализ же источников позволяет утверждать, что объединение нескольких приказов под властью одного влиятельного боярина являлось проявлением не централизации, а децентрализации управления, поскольку сосредотачивало власть не в руках государя, а, напротив, распределяло ее между влиятельными придворными. Не случайно, такая практика имела место при юных и несамостоятельных государях, когда отдельные бояре приобретали чрезмерную значимость.
Глава 3. КОМАНДА ПРЕОБРАЗОВАТЕЛЕЙ.
В середине 1680 года произошла смена правительства, которое возглавил окольничий И.М. Языков. Родственники царицы заняли важные посты в приказах, а среди членов «Тайной думы» оказались кроме И.М. Языкова братья Лихачевы, Михаил и Алексей, воспитатель царя - Симеон Полоцкий, Сильвестр Медведев - ученик Симеона Полоцкого, князь В.В. Голицын и сама царица Агафья Семеновна Грушецкая.
Агафья была дочерью смоленского шляхтича польского происхождения, московского дворянина воеводы Семена Федоровича Грушецкого, умела читать и писать, бегло говорила по-польски, разбиралась в латинских книгах, понимала французскую речь, играла на клавесине. Ее нянькой была полька. Была одной из самых красивых девушек своего времени. «Лицом - ангел небесный, и разумом светла» - так писали о восемнадцатилетней красавице Агафье.
Василий Голицын был видным деятелем правительства при царе Федоре, он знал латинский, немецкий и польский языки, у него была разнообразная библиотека. Голицын выделялся среди остальных бояр образованностью и всем складом своей жизни на западноевропейский лад. Он свободно общался с французами, англичанами, голландцами и другими представителями европейских народов, не испытывая при этом никаких барьеров. В его московском доме, одном из великолепнейших в Европе, по мнению иностранцев, убранном на иностранный лад, всегда ждала их гостеприимная встреча.
Симеон Полоцкий обучался в Виленской иезуитской академии, был членом греко-католического ордена святого Василия Великого, а затем принял православие. На С. Полоцкого было возложено воспитание царских детей. В августе 1680 года Симеон скончался, его место в Тайной думе занял его ученик Сильвестр Медведев, который стал своего рода лидером латинского направления в русской религиозно-философской мысли. Исполнял обязанности придворного поэта. Современники говорили о нем: «Чернец великого ума и остроты ученой». В 1682 году основал школу в Заиконоспасском монастыре, которая, как и школа С. Полоцкого, отличалась глубиной знаний, дававшихся на латинском языке, «науках гражданских и духовных», в частности – в «философии разумительной, естественной и правной». Сильвестр думал превратить свою школу в академию.
Симеон Полоцкий, Сильвестр Медведев и Василий Голицын были одними из образованнейших людей русского общества и принадлежали к той части московских интеллектуалов, которая состояла, главным образом, из сотрудников Посольского приказа, Оружейной палаты, Печатного двора, литераторов, художников, музыкантов. Они оставались приверженцами польско-латинской культуры. Царь Федор и царица Агафья с детства впитали многие элементы польской культуры и были настроены вместе с другими членами «Тайной думы» (своими единомышленниками) внести некоторые польские обычаи и порядки в архаический русский стиль быта. Языков же и Лихачевы то проявляли интерес к западным новшествам, то, напротив, демонстрировали приверженность московскому благочестию.
Царь Федор Алексеевич стал носить польское платье, чему последовали и все придворные. Голиков говорит: «Царь не любил пышности ни в платье, ни в столе, ни в уборах. Сию экономию поддержал монарх повелением не носить татарского платья и приказал ходить в подобном польскому, или древнем российском, северному климату свойственном». Агафья надевала головной убор по польской моде, оставляя волосы открытыми. По московским понятиям того времени это было верхом неприличия - даже открытая шея, а не то, что непокрытые волосы, была знаком распущенности женщины. Находившиеся в Москве иностранцы заметили, что царица Агафья позволяла себе открыто появляться перед людьми и часто восседала на приемах рядом с царем и даже ходила рядом, чего никогда не бывало прежде. Такое поведение совершенно противоречило образу благочестивой московской государыни. Ее постоянное присутствие рядом с царем меняло привычный уклад придворной жизни.
Как считали, что именно Агафья «уговорила мужа уничтожить охабни, безобразные женские платья… ввести бритье бород и стрижку волос, польские сабли и кунтуши и, что еще важнее, допустить в Москве закладку польских и латинских школ». Царь Федор сам начал носить длинные волосы. Многие придворные стали стричь свои бороды, дымить табачным зельем, а кое-кто из них наряжался и в короткополое немецкое платье. Запретив являться в старинной одежде в Кремль, царь «переменил» как мужское, так и женское дворянское платье на новую европейскую моду.
Многие преобразования царя и новой «Тайной думы» упирались в феномен Польши, дальше которой молодые реформаторы не заглядывали. Им казалось, что благодаря внедрению элементов польской культуры и системы образования они смогут преодолеть заскорузлость и косность русских порядков, введенных столетия назад. Царь Федор велел перевести с латыни польскую Конституцию, повесил в своих покоях портрет польского короля. По настоянию учителей и воспитателей царя начали открываться польские и латинские школы. На Печатном дворе он открыл типографию, независимую от церковной цензуры. Появились первые переводы латинских авторов, светские книги, первый научный труд по истории Руси - «Генеалогия» архимандрита Игнатия Римского-Корсакова (предка великого русского композитора). Польскому шляхтичу Павлу Негребецкому царь поручил составить проект создания академии, подобной европейским университетам. Инициатива организации академии принадлежит Симеону Полоцкому, составившему в 1680 году «Привилей на Академию», в котором были определены задачи, содержание, формы обучения и права академии, выпускников которой царь обещал по заслугам жаловать на высокие государственные посты. Было основано славяно-латинское училище Сильвестра Медведева, которое должно было стать первой ступенью в общей системе духовно-светского образования.
С. М. Соловьев логически правильно рассуждал, отмечая, что «от слабого и болезненного Федора, нельзя было ожидать сильного личного участия в преобразованиях, он не мог создать новое войско и водить его к победам, строить флот, крепости, рыть каналы и все торопить личным содействием. Федор был преобразователем, во сколько он мог быть им, оставаясь в четырех стенах своей комнаты». И.М Языков - премьер и Лихачевы непосредственно принимали важнейшие государственные решения. Возрастание личного участия царя Федора Алексеевича в государственных делах можно проследить с 1679 года, Государь прислушивался к своим новым советникам, и часто они поступали вопреки мнению Думы. «Тайная дума» в своей деятельности была связана только с царем, для нее Боярская дума была тем органом, который она подменяла в ряде вопросов, а не с которым она взаимодействовала.
В первых числах февраля 1681 года Дума обсуждала главный вопрос внешней политики тех дней – результаты переговоров посольства Василия Тяпкина с турками по заключению мирного договора. Правительство решило согласиться с требованием хана установить рубеж по Днепру, что вызвало недовольство Думы. Стремление к миру обещало рост доходов и политический выигрыш в ситуации, когда партнер (Польша), бросивший Московию в схватках с османами, «осчувствует» их саблю на себе. Кроме того, постоянные набеги татар и турок совсем разорили правый берег Днепра, и правобережное казачество массами переселилось на восток, на левую сторону Днепра. И московское правительство могло легко уступить опустошенное Правобережье (кроме Киева) султану. Договор с ханом Мурад Гиреем о перемирии на двадцать лет был подписан в Бахчисарае 13 января 1681 года. Граница по договору была определена по Днепру, города Киев, Васильков, Триполье, местечки Дедовщина и Радомышль оставались за Москвой. Турция признала воссоединение Левобережья с Московией, а запорожских казаков - ее подданными. Между Бугом и Днепром создавалась нейтральная зона. Крымские татары получали право на кочевку и охоту в степях по берегам Днепра и около других рек, а казаки и другое русское население - право рыбной ловли в Днепре и его притоках, добычи соли, охоты и свободного плавания по Днепру до Черного моря. Турецкий султан утвердил этот мирный договор.
Армии кроме вооружения нужны были профессиональные командиры. Приглашать иностранцев было для казны накладно, и не всегда удавалось привлечь опытных специалистов. Командирами разного уровня служил дворяне. Государство платило дворянам за службу поместьями, их еще называли окладами. «Сидеть на окладе» означило - быть на действительной службе. Если сын дворянина шел служить за отцом, то право семьи на поместье подтверждалось. Правительством было внесено в Думу предложение, зачислять всех дворян на воинскую службу, «на оклад». На основании царского указа все дворяне были записаны на службу, а семьи, уклонявшиеся от службы, лишались поместий. Для защиты территорий в пограничных областях были созданы военные округа со своими штабами – «приказными избами». В армии была проведена реорганизация - все регулярные части подразделены на тысячные полки, а части, набиравшиеся на временной основе, были расформированы, ратных вернули к помещикам, к сохе. Занятые новые территории раздавались дворянам. Благодаря строительству оборонительных сооружений на плодородные и хорошо защищенные земли потянулись мужики.
. В поддержку и защиту дворянства - основного класса, на который опиралась армия и царская власть, Дума неоднократно утверждала целые серии из десятков новых статей к Уложению. Более 70 отдельных указов последовательно укрепляли и расширяли права землевладельцев, оберегали их родовую собственность, сближали поместья с вотчинами и увеличивали вторые за счет первых. Дворянство ограждалось от притока лиц из податных сословий, а крестьяне сближались с дворовыми и холопами, был отменен указ Алексея Михайловича о невыдаче беглых, записавшихся на ратную службу.
Энергичный набор в регулярные полки увеличил число солдат. В стрельцы записывались служилые люди упраздненных чинов. Наряду с существующими стрелецкими полками и дворянской поместной конницей стали формироваться рейтарские, драгунские, мушкетерские роты с четко установленным количеством людей в каждом подразделении. Их отличало единообразное вооружение, снаряжение и обмундирование. Служили они по единому уставу и обучались по одной программе. Дворяне направлялись в конные полки пограничных разрядов: Белгородского, Севского, Смоленского, Новгородского, Казанского, Тобольского, Томского, Енисейского и Тамбовского. Военная служба в «регулярстве» стала обязательной. В росписи новой армии 1680 года значилось: полков солдат – 41, стрельцов – 21, рейтаров и копейщиков – 26, казаков – 4 (всего около 130 тысяч воинов). В конце 1681 года было поручено просвещенному вельможе князю Василию Голицыну и комиссии выборных дворян рассмотреть вопрос о дальнейших коренных преобразованиях в армии. Комиссия предложила для упорядочения воинской службы отменить действие устарелого обычая местничества, вредного для воинского порядка и дисциплины.
Местничество определяло ранг семьи и ее отдельных членов, их взаимоотношения с другими семьями при назначении на воинскую службу, административную должность, участии в официальных торжествах. Установившийся в Московском государстве в XV веке порядок был основан на «отчестве», то есть на унаследованных от предков отношениях представителя известного рода к представителям других родов. Получая новое назначение по службе, каждый боярин заботился, чтобы не стать в равноправные или подчиненные отношения к лицу, менее его родовитому, так как это бесчестило его род и являлось прецедентом для решения вопроса о служебных отношениях его потомков к потомкам других родов. От назначения, бесчестящего его род, боярин мог отказаться. Для решения вопроса о старшинстве рода справлялись в «разрядах», выискивая случаи, когда представители ссорящихся родов служили вместе. Обиженный «невместным» назначением на службу (ниже того, кто был менее знатен и чьи предки не занимали таких высоких должностей) мог подать челобитную, устную или письменную, лучше всего лично царю. Такие споры разрешались в суде, но решение шло от имени царя. Суды затягивались и могли длиться годами: в спор вступали родственники, так как низкое назначение могло повлиять и на их службу, собирались все новые документы о заслугах предков, требовались повторные разбирательства. Дело могло продолжаться и после смерти «местника», если в этом была заинтересована семья. Решение суда выносило меру наказания для обвиненного: указывалось, на сколько «мест» один из представших перед судом признавался ниже другого. Иногда было решение о «выдаче головой» проигравшего суд. Это был разработанный ритуал, по которому надо было публично просить прощения у выигравшего. Местничество порождало бесконечные челобитья о бесчестии и сильно затрудняло действия царя и правительства при служебных назначениях. Во времена царя Федора часто предписывалось указание - «быть без мест».
Государь созвал торжественное собрание духовенства, думы и выборных придворных чинов для обсуждения вопроса о местничестве. Бояре выступили с просьбой уничтожить «места», а 12 января 1682 года одобрил намерение царя патриарх. Боярство легко отказалось от местничества, за которое постоянно цеплялось раньше. Причины столь резкого изменения отношения к такому важному для прежних бояр обычая кроются в приходе во власть новой когорты нетитулованных бояр и в ослаблении старых боярских родов, которые к концу XVII века почти все вымерли. Одними из знатнейших родов в то время считались князья Одоевские, у которых не было ни поместий, ни вотчин. Отмена местничества фактически уравняла потомка великого князя Гедимина князя В. В. Голицына и потомка Рюриковича князя М. Ю. Долгорукова с приближенными царя Федора ; боярами И. М. Языковым и царским дядькой И. Б. Хитрово. Новое дворянство считало для себя более выгодным добиться повышения путем выслуги. Взамен разрядных книг, в которых записывались местнические дела, было приказано завести «Родословную книгу», в которую вписывали всех родовитых и знатных людей, но уже без указания их места в Думе. Все разрядные книги было приказано сжечь, чтобы служилые люди не могли «возноситься службою своих предков». Книги были преданы огню в сенях царской передней палаты.
Реформы царя и правительства Языкова затронули и административный аппарат. По предложению правительства был сделан крупный шаг к отделению исполнительной власти от законодатель¬ной, были объединены разбросанные по разным приказам финансовые дела в Большой казне, а поместно-вотчинные дела сконцентрированы в Поместном приказе. В 1680 году Комиссия Боярской думы была превращена в Расправную палату, называвшейся по месту заседаний Золотой. Расправная палата приняла на себя часть функций Боярской думы, она была предназначена царем и его окружением не только для решений судебных вопросов, но имела «законоподготовительное» значение. 18 октября 1680 года царь именным указом повелел: «Бояром, и окольничим, и думным людем сидеть в Палате, и слушать изо всех приказов спорных дел, и челобитныя принимать, и его великаго государя указ по тем делам и по челобитным чинить по его великаго государя указу и по Уложению». Членам Расправной палаты должна была принадлежать высшая ступень в иерархии чиновничества. При Федоре Алексеевиче число чиновников выросло втрое до 1700 человек.
В Москве за шесть лет правления царя Федора было построено около десяти тысяч новых каменных зданий. Центр города, ранее бывший в основном деревянным, стал каменным, были заново вымощены московские улицы. Федор широко раздавал москвичам беспроцентные ссуды на строительство собственных каменных домов из материалов приказа Каменных дел. Заодно были введены единые меры и стандарты для строительных материалов. На упреки за беспроцентные ссуды молодой царь отвечал, что в качестве процентов он получит каменную Москву. И в результате казна вернет себе те же деньги, а столица будет значительно лучше.
9 мая 1681 года после пожалования И.М.Языкову боярства царская семья надолго покинула столицу, уехав, как обычно, с наступлением тепла, в подмосковные села. Лето было на редкость жарким и засушливым, и готовившуюся родить царицу Агафью перевезли из кремлевских палат за город. На время царского отъезда управление городом Москва было поручено Расправной палате князю Н.И.Одоевского «с товарищи». 21 июля, 1681 года царица родила сына, в стране было торжественно объявлено о рождении у царской четы первенца, названного Ильей. Через три дня царица Агафья скончалась. Царь Федор Алексеевич тяжело переживал кончину супруги, проводил гроб до Красного крыльца и до «саней», но не был в состоянии присутствовать на погребении в Вознесенском монастыре. Новорожденный Илья пережил мать всего лишь на неделю. Царь проводил и его гроб только до Красного крыльца и до «саней» и не пошел в Архангельский собор на погребение. Изучая некрополь русских великих княгинь и цариц Вознесенского монастыря, исследователи выявили немало неизвестных страниц истории. В саркофаге царицы Агафьи Семеновны Грушецкой на груди под одеждой был найден золотой наперсный крестик, украшенный цветной эмалью и надписями, - в более ранних погребениях этой усыпальницы такие кресты не встречались. Тело царицы при захоронении было завернуто в шелковый саван. Прекрасно сохранился ее головной убор - волосник на подкладке.
Обеспокоенные отсутствием наследника приближенные уговорили царя жениться вторично, в невесты выбрали дочь незнатного дворянина, свойственника И.М. Языкова, восемнадцатилетнюю Марфу Матвеевну Апраксину. Царь 12 февраля 1682 года объявил о выборе второй супруги, а через три дня была скромно сыграна свадьба, без обычного чина. После свадьбы царь слег, и только 21 -го сумел принять придворных с поздравлениями, а 23-го царь и царица дали свадебные «столы». Федор был серьезно болен, не выходил из своих палат, правительство продолжало выполнять свои функции, приказы издавались, в подготовке которых принимали участие «Тайная дума» и новые родственники царя Апраксины. По просьбе второй жены, Марфы Матвеевны, приходившейся сосланному бывшему правителю Артамону Матвееву крестницей, дело Матвеева было пересмотрено, была объявлена его невиновность, его перевели в город Лух, и даже была пожалована обширная вотчина.
Получив известия об опасности угрожавшей русским поселениям в Приамурье со стороны Цинской империи, был направлен указ за подписью царя патриарху назначить епископов в Даурские, Нерчинские и Албазинские остроги «для исправления и спасения людей, пребывающих в тех градех». Одновременно были направлены войска Казанского округа под командой П.В. Шереметева в Симбирск, а симбирскому полку, возглавляемому К.О. Хлоповым, было велено следовать «на китайцы».
В 1682 году был издан указ об основании казенных богаделен, которые затем были устроены в Знаменском монастыре и на бывшем Гранатном дворе. В указе царь Федор изъявлял надежду, что все общество поможет заботиться об инвалидах войны и всех «бедных, увечных и старых людях». Взяв их на попечение и найдя посильную работу здоровым нищим, можно будет очистить от них улицы, а значит, избавиться от заразы, от воров и злодеев, скрывающихся порой в нищенском обличии. Сирот и детей нищих царь предлагал брать на казенное содержание и обучать по способностям и склонностям - математике, «фортификации или инженерной науке», архитектуре, живописи, геометрии, артиллерии. А других – ремеслам: шелковому, суконному, золотому и серебряному, часовому, токарному, костяному, кузнечному, оружейному. Тем самым, гласил указ, вместо будущих тунеядцев страна получит зажиточных и полезных граждан, не нужно будет тратиться на приглашение иноземных специалистов, из коих, к тому же, «многие в тех науках не совершенны». Русь должна вывозить не товары, а свои изделия: «и так бы богатства множились».
В начале 1681 года, во время крещенского праздника староверы бросили в толпу с колокольни Ивана Великого «свитки богохульные». Под пыткой у раскольников вырвали признание, что это было сделано по наказу Аввакума. В феврале 1682 года в Москве собрался церковный собор. Царь Федор Михайлович в послании к собору спрашивал, как поступать с раскольниками. Собор передал дело на государево усмотрение. Весной в Пустозерске начался сыск по делу о распространении Аввакумом «злопакостных» писаний. «За великие на царский дом хулы» раскольники были приговорены к смертной казни. 14 апреля 1682 года Аввакум, Епифаний, Лазарь и Федор были сожжены на костре. Казнь пустозерских узников произвела глубочайшее впечатление на их последователей. По преданию, Аввакум перед казнью предрек смерть своим мучителям, и действительно, всего через две недели после сожжения пустозерских старцев в Москве умер царь Федор Алексеевич. Для старообрядцев Аввакум стал святым мучеником.
23 апреля 1682 на окраинах Москвы и в Бутырках начались волнения в полках. Стрельцы были недовольны своими полковниками, которые заставляли их работать на себя, покупать нарядную одежду на свое жалование, задерживали зарплату, переводили против воли из города в город. Они подали челобитную на полковника Семена Грибоедова. В случае отказа они грозились расправиться с ним сами. 24 -го апреля Федор Алексеевич издал свой последний указ: «Семена послать в Тотьму, и вотчины отнять, и ис полковников отставить». Полковник был посажен в тюрьму. 27 апреля 1682 года царь Федор Алексеевич скончался в возрасте 21-го года, не оставив наследников. С Красного крыльца патриарх объявил: «Изволением и судьбами Божьими, великий государь царь Федор Алексеевич всея Великия, и Малыя, и Белыя России, оставя земное царствие, переселился в вечный покой».
Историки и философы зачисляют царя Федора Алексеевича в плеяду крупнейших русских преобразователей, хотя и царствовал он всего лишь шесть лет. Феномен его изучается, а его реформы и методы сравниваются с действиями его младшего брата Петра I. При юном царе Федоре Московия вышла из тяжелейшей войны с Турцией не разоренной, а окрепшей, на ходу перестроив армию. Федор провел подворную перепись населения и смелую налоговую реформу. Он отменил местничество, сломав систему старых дворянских привилегий, наладил судопроизводство, застроил Москву белокаменными зданиями, учредил светскую типографию и два училища, собирался открыть университет. Громадные успехи Федора Алексеевича и его помощников говорят о том, что команда его состояла, включая самого царя и царицу, из ярких выдающихся личностей, обладавших невероятной энергией. Ученые задаются вопросом, а можно ли в стране было продолжать реформы в стиле царя Федора или же путь Петра I был единственным и неизбежным? Действия царя Федора в сравнении с Петром I оказались более эффективными. При столь ограниченном времени Федору и его команде удалось изменить налоговую систему и провести реформу в армии. Рост доходной части бюджета за счет поступления косвенных налогов в пять раз позволил полностью перевооружить армию. Историки сходятся во мнении, что по сути дела Петр I стал продолжателем начатых дел царем Федором, но методы, которыми он добивался целей, были совсем другими. Его кровавые, жестокие меры привели к концу его правления к сокращению населения России на 20%.