«Я хочу сказать, что мы сильно недооцениваем величайшую роль оборонного комплекса в развитии национальной культуры. Дело не в том, что они занимались оборонкой, а в том, что эти люди, ученые, образовывали социально активную и интеллектуальную массу, доминанту тех, кто ходил на концерты, кто посещал театр, кто подписывался и покупал в бесконечном количестве книги, кто обменивался этим, кто читал самиздат и тамиздат… Когда позднее (в 1968 году) черт занес (меня) опять к гуманитариям, я через несколько месяцев проклял все на свете. Эта среда было гораздо хуже в нравственном смысле и в смысле патриотизма: реального патриотизма, а не слепого послушания начальству…» (2)
Культура.
С культурой бытовой в Советском Союзе было, прямо скажем, не очень. Национализация и понятие «общественное» означало «ничьё», поэтому народ не слишком заботился о целостности материальных благ, не имевших конкретного хозяина, и о чистоте своего, скажем, города.
Кроме того, особое «пристрастие» коммунистов к руководящей роли рабочего класса привело к тому, что к людям истинно интеллигентным отношение в стране было, мягко говоря, не очень тёплое. Вот что писал в своём дневнике в ноябре 1941 года академик Вернадский:
«Крупные неудачи нашей власти – результат ослабления её культурности: средний уровень коммунистов – и морально, и интеллектуально – ниже среднего уровня беспартийных… Он сильно понизился в последние годы – в тюрьмах, ссылках и казнены лучшие люди партии, делавшие революцию, и лучшие люди страны. Это сказалось очень ярко уже в первых столкновениях в Финляндской войне, и сейчас сказывается катастрофически»
Я не отношу себя к людям верующим, но всё же кажется мне, что культура народа, разрушившего свои храмы и согнавшего с пьедестала почёта интеллигенцию, не могла быть высокой.
Искусство.
Очень многие сегодня, видя, во что превратились Книга, ТВ и Сцена, задают себе вопрос, почему советские фильмы и песни были такими талантливо-живучими? Почему нам до сих пор интересно смотреть советские фильмы и слушать советские песни? И почему нынешнение корифеи искусства не в состоянии выйти на уровень допереестроечных фильмов, книг, музыки…
Ну, первое, что приходит на ум, - это то, что воображение в тюрьме гораздо богаче, чем на воле. Вам нравится такое объяснение ? Не очень. И мне не очень. Давайте поищем другие причины.
Прежде всего, следует, видимо, сказать о том, что талантливые деятели искусстваискренне верили в величие своей страны и в её большое будущее. СССР был страной романтиков. В 20-30-е годы страна гремела подвигами лётчиков, полярников, в 50-60-е – успехами космонавтики; героизация жизни, даже самых повседневных её сторон, и ориентация советской морали на нравственные идеалы подогревали мысль и воображение; в различных видах искусства появлялись свежие идеи и новые формы.
Второй причиной того, что в СССР была замечательное искусство, был (на мой взгляд) престиж естественнонаучного образования. Я поясню.
Во-первых, в СССР, как мы уже говорили, было очень хорошее образование, а образованный писатель (режиссёр, художник) – это уже большой плюс. И образованный читатель (слушатель, зритель) - это тоже плюс. Очень многие знаковые для советского искусства персонажи имели негуманитарное образование (законченное или незаконченное)*; до сих пор отголоски этого феномена мы видим в КВН – единственной передаче на ТВ, где присутствует живая творческая мысль и юмор.
Этим (наличием негуманитарного образования у многих деятелей искусства) объясняется и их определённая смелость. Гуманитарий «ничего не знает, не умеет» и зависит от идеологии действующей власти; математик или физик (если надоест романы писать) может заняться своим прямым делом. По словам Натальи Солженицыной мужа фактически спасло математическое образование: будь он историком или филологом, его никогда не пустили бы работатать в школу.
Третьей причиной можно считать то, что в СССР практически всем приходилось быть «сочинителями»: не только писателям, но также философам, экономистам, историкам… Вот, например, выдержка из статьи доктора философских наук, решившего в конце 80-х годов докопаться до действительной (как он пишет сам) сущности сталинизма:
«Все, кто всерьёз занимался изучением истоков и природы сталинизма, не могут не отделаться от мысли, что в нём до сих пор скрывается какая-то неразгаданная тайна. (!) Причём, чем больше пишут об извращении И. Сталиным научного социализма (в чём оно конкретно выразилось, автор не поясняет), чем больше показывают организованные им неоправданные репрессии и беззакония, ужасы раскулачивания и коллективизации, тем сильнее становится ощущение отсутствия концептуального понимания сталинизма, тем острее сознание того, что всё это обилие разоблачений оставляет за кадром что-то важное, неуловленное, непонятное…» (3)
Как вам кажется, это научная работа или всё-таки беллетристика? Мне кажется, что беллетристика. Я даже готова признать «извращение», «ужасы» и «неуловленное» научными терминами, но мне всё-таки хочется добраться до сущности сталинизма! Но не тут-то было. Разговоры об извращениях продолжаются ещё на двух страницах в том же стиле, автор водит нас по лабиринту, атмосфера нагнетается. «Его (сталинизма) тайна сложнее и глубже: он выдавал себя за одно жизненно важное для народа, а на самом деле был другим, но тоже жизненно важным для страны…» (чем, автор тоже не объясняет), «Такая утрата социальных критериев и нравственных ориентиров, постоянно поддерживаемая духовными жрецами сталинизма (!), глубоко вошла в психологию не только служителей сталинской… системы, но и подвергла эрозии сознание многих тружеников, отождествлявших реализацию сталинизма со строительством социализма» (3). И так далее.
Замечательный текст! Я в него просто влюбилась. Особенно в слово – эрозия. Ничего не ясно, но как поэтично! А говорят, что Толстого сложно читать!
Вы поняли теперь, почему большевики взяли власть? Потому, что умели говорить.
И хотя в конце автор всё-таки перечисляет первый, второй и третий компоненты сталинизма, вся статья в целом оставляет впечатление прочтения «Тихого Дона» вместе с «Мастером и Маргаритой» вместе с Горьким вместе с «Войной и миром». Рекомендую. Сейчас так не пишут.
Кроме того, происходящие в мире процессы следовало растолковывать и разъяснять «невыездным» широким массам – как можно более понятным языком. Возникала необходимость понятно обрисовать словами, например, Францию, ибо советский человек вряд ли когда-нибудь мог попасть во Францию, но должен был очень хорошо представлять себе, как плохо живётся угнетаемому франзузской буржуазией рабочему классу. Нужно было без конца разъяснять и доказывать правоту партии. Отсюда, я думаю, логичность и упорядоченность книг и журнальных статей, богатый арсенал эпитетов и метафор, аллегоричность и образность**.
Ещё одной, побочной, причиной можно считать то, что развлечений у советского человека было маловато, а книга была практически единственным источником знаний (добавим сюда и журналы). За границу советского человека (как правило) не выпускали – да он и сам не рвался. На природе не всегда было тепло и сухо; в телевизоре было три программы. Центральные газеты были нечитабельны, а районные – тем паче. Поэтому у советского человека было время на книги и театры.
Ну и конечно, очень важным было то, что советское искусство (так же, как наука и образование) получало со стороны государства огромные финансовые вливания. Государство содержало большое количество театров, студий, кружков, музыкальных школ и т. д. К сожалению, новая власть начала с того, что урезала финансирование культуре, а культура, как мы ясно видим теперь, - не та сфера деятельности, которой идёт на пользу полная коммерциализация.
Если кому-то не нравятся мои причины, можно назвать свои. Они с удовольствием будут приняты к рассмотрению.
Ну и давайте честно скажем, что плохой литературы (музыки, картин) в СССР тоже было немало. Например, о таком грандиозном событии как Великая Отечественная война были написаны тысячи книг; но правдивых, объективных книг было мало – да их и не могло быть***. Существовала мода на так называемые «производственные романы», славившие красоту и подвиг труда… почему-то мне кажется, что их мало читали – кому интересно читать о проблемах на производстве, если у тебя на заводе то же самое? До сих пор во многих городах и посёлках бывшего СССР можно встретить унылые картины, панно и скульптуры, созданные словно под копирку в стиле социалистического реализма (не знаю, как вы, уважаемые читатели, а я не могла отделаться от мысли, что Носов в книге «Приключения Незнайки и его друзей» в главе, где художник Тюбик рисует под копирку портреты малышек, написал пародию именно на эти однообразные «шедевры»).
Короче говоря, серости в советском искусстве тоже хватало. Но среди серой массы особенно ярко сверкали Шедевры и Имена – сейчас мэтры советской эпохи очень любят рассказывать, как их произведения резали, коверкали, не пропускали, и всё-таки эти произведения появлялись, росли, как грибы после дождя. Сейчас цензуры нет, но с шедеврами стало туговато. Вероятно потому, что той молодой и талантливой поросли, которая, конечно же, в стране есть, просто физически не дают встать на ноги, не поддерживая ни морально, ни материально, обрекая талант на самоспасение и выживание, и огромное количество плохих, или лучше сказать, некачественных книг, определяемых хорошим и ёмким словом «чтиво» (в советское время даже над самыми скучными, нечитабельными романами работал редактор, и орфографических ошибок в печатном тексте было днём с огнём не сыскать) формирует вкус публики, уже просто физически не способной воспринимать и понимать Толстого и Достоевского, искренне считающего незатейливые размышления Марининой и Донцовой подлинной философией жизни.
(Продолжение следует)
* Алесь Адамович - горно-металлургический техникум;
Борис Васильев - инженерный факультет Военной академии бронетанковых и механизированных войск;
Андрей Вознесенский, Андрей Макаревич – Московский архитектурный институт;
Георгий Товстоногов - Тбилисский железнодорожный институт;
Вадим Абдрашитов - Алма-Атинский техникум железнодорожного транспорта;
Людмила Улицкая – биофак МГУ;
Михаил Жванецкий - Одесский институт инженеров морского флота;
Борис Гребенщиков - факультет прикладной математики ЛГУ;
Борис Грачевский – механический техникум;
Григорий Горин, Александр Розэмбаум - медицинский институт
и т. д.
Ради справедливости стоит отметить, что некоторые из вышеназванных деятелей культуры, «разделавшись» с первым образованием, тут же подались кто в Литературный институт, кто во ВГИК; а были и такие деятели искусства, которые миновали естественнонаучную стадию в образовании и сразу отправились в Литературный, на филфак или во ВГИК (Роберт Рождественский, Василий Шукшин, Сергей Бондарчук); были и такие писатели, для которых, как для Горького, «университетами» стала сама жизнь.
** Полагаю, вдумчивый читатель заметил, что автор статьи подражает несколько тяжеловесному стилю советских книг и журналов; некоторые особо серьёзно настроенные критики принимали мой стиль за отсутствие достоверных источников информации :)
***Во время учёбы в Университете я имела беседу на эту тему с двумя преподавателями-фронтовиками; они сошлись во мнении, что из всех советских книг о Войне по-настоящему правдивой можно считать только книгу (по ней был поставлен одноимённый фильм) «Горячий снег» Юрия Бондарева. А те, кто читал книгу Светланы Алексиевич «У войны не женское лицо», наверное, обратили внимание, что через 40 лет после окончания Войны автор смог выявить целую массу "неизвестных" фактов, которые, конечно же, хорошо были известны фронтовикам, но "не были известны" прочим авторам военных книг; эти факты выявляются по сей день.
Советую прочитать:
1) «Наука и культура в СССР в середине 50-х — середине 80-х гг.» http://www.coolsoch.ru/arh/history/arh/95.htm
2) «Как развивалась социология в СССР». Интервью с социологом, доктором исторических наук, профессором Высшей школы экономики Овсеем Шкаратаном. –
http://www.polit.ru/analytics/2009/07/29/shkaratan.html
3) А. Бутенко «Реальная драма советской истории». - Журнал «Наука и жизнь», №12, 1989, с.37-45.
4) «Культура СССР: от соцреализма к свободе творчества»