В книге, которую я сейчас читаю - матерчатая закладка. Когда-то, давно, она была яркой, а сейчас уже выгорела. На ней красно-зеленым крестиком вышито слово "Татабанья". Это такой городок в Венгрии. Эту закладку я вкладываю в книги уже больше 30-ти лет. Побывала она во многих моих детских книжках, потом - в юношеских, а потом и во взрослых. Она и по миру со мной поездить успела. В итоге - попала со мной в Америку, здесь со мной и "проживает" по сей день. Эта закладка - кусочек прошлой жизни...
* * * * *
- У меня, наверное, галлюцинации начались. Мне показалось, что я у нас во дворе только что слышала венгерскую речь.
Наверное, сегодня такое вряд ли кто-нибудь скажет, назвав свои ощущения галлюцинацией. Сегодня в Ереване можно услышать какую угодно речь, и никого это не удивит. Но вот тогда, в конце 70-х, услышать венгерскую речь в обычном ереванском дворе было в диковинку. Можно было легко за слуховую галлюцинацию принять.
Так вот вернусь в 70-е. В то время моя мама часто ездила в Европу в командировки. И несколько лет подряд - в Венгрию. За эти годы в нашей семье прочно укоренился венгерский дух: к нам приезжали мамины друзья и коллеги из Венгрии, мы постоянно с ними переписывались, дома было много венгерских сувениров, фотографий, музыки, книг. И закладочка моя любимая - тоже оттуда. Венгерский язык (который я впоследствии даже изучать начала) нам очень нравился своей необычной мелодикой, непохожестью на другие. Мама моя часто шутила: "Наверное, в прошлой жизни я была венгеркой. Я ощущаю Венгрию и всё венгерское как своё". Когда я сама попала в красавицу-Венгрию в конце 80-х, у меня было такое же ощущение. Венгрия для меня до сих пор - особая страна, венгры - особый народ, а венгерский - особый язык. Я изредка сталкиваюсь с венграми в Америке. Они всегда приятно удивляются, когда я вдруг здороваюсь или прощаюсь с ними по-венгерски или даже говорю несколько более сложных фраз (осколки давно забытого венгерского). Армянка - и знает венгерский? Откуда? Жила в Венгрии? Венгерские корни? Конечно, они как правило ничего не знают о моей стране, а я о Венгрии знаю, и не просто знаю, а люблю ее. Серетем Мадьярорсагот! (Я люблю Венгрию)!
Снова вернусь в Ереван, в 70-е. Летом 79-го мама приехала из очередной командировки в Венгрию. И через несколько дней, придя домой с работы, сказала:
- У меня, наверное, галлюцинации начались. Мне показалось, что я у нас во дворе только что слышала венгерскую речь. Я, наверное, мысленно все еще в Венгрии.
Мы посмеялись и быстро забыли об этом. А еще через несколько дней источник галлюцинаций обнаружился. Выяснилось, что никакая это не галлюцинация, а на самом деле - венгерский язык в нашем ереванском дворе. Как-то вечером из окна в доме напротив высунулась женская голова и крикнула:
- Андраш, гере хаза, киишу! Андрааааааааааааааш, хоол вадьи?
Мы обалдели - это же венгерский! Эта женщина зовет домой какого-то Андраша (сына, наверное?): "Андраш, иди домой, поздно! Андраш, где ты"? Во дворе как всегда было полно детей, и мамашки периодически зазывали их домой. Привычная для летнего Еревана картина. Но все звали своих детей по-армянски или по-русски. А эта мама - по-венгерски. Что за дела?
Через какое-то время из того же окна напротив высунулась уже мужская голова и крикнула немного строже и уже по-армянски:
- Андраник, тун ари, ай тха! Ес ум эм асум?! (Андраник, домой иди! Я кому говорю?!)
Это уже становилось совсем интересно. Что это за Андраш-Андраник у нас появился? Что за армяно-венгерские дела?
А еще через несколько дней наша соседка, которая всегда была в курсе дел всего двора, сообщила:
- К нам во двор новые жильцы переехали. В дом напротив. Он армянин, она венгерка. Они оба в Москве учились, там познакомились, там поженились, сын там родился, прожили там несколько лет, а сейчас в Ереван переехали. Он физик, у нас в институте физики работает. Не захотел больше в Москве жить и перевез семью обратно домой. Я с женой уже познакомилась, она хорошо по-русски говорит и даже по-армянски довольно прилично.
Вот и разгадка. Андраш оказался моим ровесником. Он свободно говорил по-армянски и по-венгерски, и неплохо - по-русски. В Ереване он жил как самый обычный ереванский мальчишка: гонял с ребятами во дворе в футбол, летал по всему нашему Физгородку на велосипеде (на этой почве мы с ним и подружились: я тоже была отчаянной любительницей велогонок и не расставалась со своим синим "Орленком"), учился в армянской школе, в общем, всё - как у всех. А на летние каникулы с мамой часто уезжал к венгерским бабушке и дедушке в Венгрию. Потом у него появился брат Давид. Через какое-то время мама уже звала их обоих, выглядывая из окошка: "Андраш, Давид, киишу"!
Когда мы стали старшеклассниками, Андраш с братом вдруг исчез. Та же всезнающая соседка быстро разъяснила ситуацию. Оказывается, родители матери в Венгрии были уже пожилыми и не очень здоровыми людьми. В последнее время ей приходилось часто к ним ездить из-за их болезней, подолгу оставаться там и ухаживать за ними. Она начала уговаривать мужа переехать в Венгрию, т.к. ее постоянное присутствие там стало необходимым. Да и жизнь в Венгрии была во многом лучше и перспективнее, особенно для детей, чем в Советской Армении. Но отец Андраша не соглашался. Он не хотел никуда уезжать из Армении. Все закончилось разводом. Мать забрала мальчиков и вернулась в Венгрию. Потому Андраш с братом и исчез.
Расстались муж с женой, надо сказать, очень цивилизованно. Между ними не было никакой вражды. Мальчики к отцу приезжали каждый год на летние каникулы, постоянно перезванивались и переписывались. Развод никак не повлиял на их близость.
Я была уже первокурсницей, когда однажды к нам в дверь позвонили. Открываю - на пороге стоит Андраш. Как? Каким образом он в Ереване в середине учебного года? Рассказал:
- Пробовал поступать в медицинский в Венгрии. Не поступил. Решил поступать в Ереване, а потом, через год-два, если поступлю, переведусь в Венгрию. Вот пришел узнать, ты поможешь мне с русским и английским? Они мне оба нужны. Поможешь подготовиться?
Я, конечно, согласилась. Мы начали заниматься 2-3 раза в неделю. Андрашу было неловко, что он отнимает у меня много времени. Он все порывался меня как-нибудь отблагодарить. Мне-то его благодарность не нужна была совсем, мы же были детьми одного двора - какая благодарность? Но он все равно как-то стеснялся. А потом у меня возникла мысль:
- Слушай, а ты можешь со мной венгерским заниматься? Он мне всегда нравился, он меня завораживает. Я хочу его знать, ну, хоть немного. А ты - носитель языка. Лучше тебя учителя в Ереване я не найду. Давай, а?
Андраш с радостью согласился. Теперь к нашим занятиям еще прибавился и венгерский.
Продлилось это не очень долго. Через несколько месяцев Андраш в медицинский поступил. Проучился год и перевелся в Венгрию, как и планировал. Перед отъездом зашел попрощаться:
- Будешь вдруг в Венгрии, дай знать - вот тебе адрес и номер телефона. Я в Ереван теперь долго не приеду, наверное.
Так и случилось. Промчались студенческие 80-е. Никакой связи с Андрашем у нас не было. Отец его женился во второй раз, и теперь из окна уже выглядывала новая жена, на сей раз армянка, развешивая нескончаемые пеленки родившихся у них девочек-двойняшек. Андраш больше не приезжал.
Летом 89-го, окончив институт, я поехала в Венгрию по путевке. Наконец я попала в страну, о которой столько знала, читала, с которой заочно была связана много лет, язык которой даже изучала какое-то время. У меня не сохранились ни адрес, ни номер телефона Андраша. Да и была я не в его городе, а только в Будапеште и на Балатоне. А если бы даже и могла найти его, то что? Зачем? Столько воды уже утекло...
Сейчас Андраш-Андраник уже, наверное, доктор со стажем. Сейчас ему, как и мне, за 40. Интересно, он еще помнит армянский и свою ереванскую жизнь?