Новый год во Дворце молодежи. Круглые столики, как в кино «Карнавальная ночь». Кругом блестки, конфетти, серпантин, разноцветные новогодние платья у девчонок, строгие темные костюмы с белыми рубашками у ребят. Всё очень торжественно, весело и … грустно. Грустно мне. Потому что я в этот новогодний вечер – одна.
С Юркой расстались давно, а нового кавалера так и не завела. Всё как-то не могу привыкнуть, что вначале надо к парню в постель прыгнуть, а потом уже отношения развивать. Несовременная я. Не нравится мне эти собачье-кошачьи отношения. Хочется чувств-с. И как Аленушка в сказке,ищу я своего единственного Ивана-царевича, а он и не знает, что такое сокровище печалится, ждет его, потому и не торопится прискакать на коне. Видимо, и коня еще не поймал для такого случая.
Обещали перед праздничным ужином новогодний концерт, а потом уже танцы-шманцы и банкет.
Я решила не отставать от первых красоток Дворца молодежи и тоже заблистать своей неземной красотой, поэтому надела длинное шелковое платье темно-синего цвета в белый горошек, в котором два года назад защищала диплом в университете.
Тогда это платье произвело фурор, никто не ожидал, что можно на защиту прийти в бальном наряде. Но я обожаю всякие шутки-прибаутки, поэтому и решила снизить пафос защиты и чтобы не дрожать от страха, решила дрожать от смеха, когда бабушки и дедушки-профессоры увидят меня на нашей кафедре. Ясно дело, у них начнется такой ступор от изумления, что они тут же позабудут задавать мне, пугливой студентке, всякие каверзные вопросы по истории Болгарии.
Защита прошла «на ура», профессоры тоже оказались с хорошим чувством юмора, поэтому никто меня не топил, все улыбались и ласково спрашивали, не хочу ли я на таком замечательном материале написать диссертацию?. А что? Даже если и в шутку такие вопросы задавали, я не против. И в самом деле, когда я стала готовить диплом по истории отношений России и Болгарии с 15-го по 19-й век, я очень много материала накопала. Даже был такой случай, когда я нашла книгу воспоминаний русского монаха о его путешествии на Афон в 1739 году, а книга… была не разрезана! То есть толстые страницы старой плотной бумаги были склеены и еще НИКТО до меня к ним не прикасался. Пришлось звать сотрудницу и она бронзовыми ножницами разрезала мне страницы. Ох, и загордилась я. Всем про это уши прожжужала. И, конечно же, об этом в дипломе упомянула, чтобы и профессор проникся уважением к моей неуемной энергией и отметил ум не по годам.
И вот прошли годы, я работаю референтом, сердце моё свободно, руки тоже и ни одна живая душа не знает, как я мечтаю встретить умного, веселого и доброго друга. Почему никто не знает? Да потому что я сама всё время веселая, умная и добрая. Разве у такой красотки могут быть какие-нибудь проблемы? Все думают, что за мной так и бегают табунами молодые и старые мущины и наперебой приглашают замуж, а я их отпихиваю стройной ножкой и носик морщу: не, не то!
За столиком нас четверо, трое девчонок и один парень. Девчонки строят ему глазки, а я улыбаюсь и верчу головой по сторонам. Раз нет желающих прижать меня к теплой груди, буду наслаждаться радостью друзей и смотреть, кого же они пригласили на концерт.
Ой, смотрите, Жванецкий! Скромно сидит в углу, возле ёлки, тихо о чем-то разговаривает с директором. Смеется. Такой милый. Ни на кого не смотрит, но потихонечку оглядывает зал и ждет своего выхода.
Наконец-то, начался концерт. Вначале певица спела три песни, потом кто-то сплясал, потом опять спели и вот он… дорогой наш друг, умный и благоразумный Михал Михалыч. Все слушали, открыв рот, так хотелось ухватить юмор и не пропустить ни одного веселого слова. Смеялись дружно, всем нравились и его манера говорить и нормальный не занудный текст, и сам он, такой обаятельный и привлекательный. В общем, концерт закончился, все выпили за старый год и начались танцы.
Парня нашего тут же подхватила девушка с другого стола, а мы остались с носом и стали смотреть, как ловко они прыгают и вертятся под музыку. Я выпила шампанского, закусила виноградом. Стало немного веселее. Захотелось и мне тоже потанцевать, но лучше что-то медленное. Танго там аргентинское или даже вальс австрийский. И чтобы взял бы меня за тонкую талию симпатичный партнер и руку чтобы держал крепко и чтобы мы с ним закружились и взлетели, как осенние листья на ветру.
Да! Меня услышали и объявили «белый танец». Да только всех ребят расхватали, никого нет,пары стоят в обнимку, свет погасили, только шар крутится зеркальный и от него по стенам и по лицам скачут солнечные зайчики. Я опять хлопнула шампанского. Еще раз огляделась. Ну что, один Жванецкий остался. Никто не смеет подойти к классику, и он сидит один. Такой же задумчивый, как и я. Пойду, приглашу. Не посмеет отказать даме в таком роскошном платье!
Ну, конечно, человек воспитанный, мудрый. Взял за руку, привел в центр зала, обнял теплой рукой и повел в танце. Я улыбаюсь ему, он мне. А настроение всё же невеселое. Кончится танец, уедет Михал Михалыч и опять всё то же, что и вчера было, и позавчера….
А он, тонкий человек, каким-то образом услышал мои мысли. Решил подбодрить, говорит: «Какое у вас чудное платье! Мой любимый цвет! И горошек такой знакомый. Знаете, похож на галстук Владимира Ильича на портрете, вы помните?»
- Да помню. Интересное сравнение. Спасибо.
- А вы знаете, когда вам это платье разонравится, вы можете мне его отдать, я из него наделаю себе галстуков. На все случаи жизни. Хорошо?
- Да, согласна.
Тут танец кончился, он вежливо поблагодарил, довел до столика, а потом почему-то быстро ушел. Ну хотя бы в объятиях подержал пять минут, и то теперь можно не мыться неделю, хранить эти прикосновения и благодарить за содержательный разговор.
Прошел час или больше. Шампанское кончилось. Девчонки подговорили купить водки. И так как молодой организма мог принимать всё в больших количествах, - то ни шампанское, ни оливье, ни жареная курочка, ни всякие другие закуски и лимонады не оказали никакого воздействия ни на живот, ни на голову.
Грусть кипела в глазах, как маленький гейзер, так и норовила вылиться, а всё потому что очень хотелось плакать.
Пошла я к себе в кабинет не третий этаж. Открыла дверь, запирать не стала: кому в голову взбредет сюда соваться?
Села на пол у письменного стола и слезы потекли сами собой, даже не пришлось причину такой отчаянной грусти вспоминать. Сижу, утираю горячие капли, всхлипываю. Нос мокрый зажимаю, чтобы еще и другие ручьи не текли. А то совсем позор какой-то. Я же не ребенок, чего так уж убиваться. Ну не везет сейчас, потом повезет. Утешаю себя, а от этих одиноких утешений еще больше рыдать хочется.
Вдруг дверь открылась. Кто-то вошел, тихо меня позвал. Я вылезла из-под стола. Смотрю, мальчик из ресторана, Олегом зовут, симпатичный, но уж больно молодой. Не моё. К сожалению.
- Галюша, что с тобой? Ты чего убежала? И почему в темноте сидишь?
Я носом пошмыгала. Постаралась весело сказать, но получилось по-детски жалобно:
- Что-то невесело. Решила здесь посидеть. Подумать.
Олег меня обнял, теплой рукой вытер щеки, прижал к себе и говорит:
- Я тебя понимаю, меня самого девчонка два дня назад бросила. И я бы заплакал, да только мужики на плачут.
Стал нежно в щеки целовать, потом в нос, потом губы подвернулись. Но это были такие утешающие поцелуи, в них не было ничего такого похотливого, только нежность и сочувствие.
И он, и я переживали грустные минуты, поэтому каждому хотелось теплоты и понимания, чтобы успокоить смятенную душу.
… На следующий день, когда мы в ресторане встретились с Олегом глазами, он только подмигнул мне. И я ему.
А платье до сих пор живо. Ждет своего звездного часа. Даже, если и придется его разрезать на галстуки……..