«Любовь - это бесценный дар. Это единственная вещь, которую мы можем подарить и все же, она у тебя остается».
Л.Толстой
Помню, я гнал с бешеной скорость по мокрому асфальту. Мне были совершенно безразличны последствия моего поведения. Думал ни о чем. Скорее, я совсем не думал. Лучи света, давно перестали кидаться на капот моего автомобиля. Наверное, это последнее что я помню. Гуляя по улице, я подолгу мог наблюдать, как солнечные лучики играют у меня под ногами и создают ярко-осветленное место на участке дороги. Я любил перешагивать эти участки. Это единственное, чем я старался поднять себе настроение в серые будни. Но, сейчас не об этом. Была ночь. Всю красоту благоухающей весны скрыла тьма. На спидометре было 180. Дорога, подобная тёщиному языку, совсем сбила меня с толку, но это придавало адреналина, до тех пор, пока яркий свет не ослепил меня.
1.
Даже не знаю, сколько прошло времени. Может секунда, может минута, а может и целая вечность. Но, в какой-то момент я пришел в себя. Сначала, мне показалось, что я умер. Странно. Если я умер, почему не вижу выходящее из меня полупрозрачное тело, почему не вижу себя со стороны? Мне жутко больно и тело отказывается слушаться. Вдалеке, я слышу голоса:
- Он без сознания уже седьмой день. Попал в аварию. Сел за руль в нетрезвом состоянии. Слава богу, при нем были документы. Счастливый Максим Андреевич, 1987 года рождения.
- Посетителей к нему пока пускать не стоит, - раздался совершенно другой голос. – Он еще слишком слаб. В общую палату пока еще рано. Пока не придет в себя, пускай лежит в реанимации.
- Никто не приходил. Совсем молодой парень, а родители, друзья и, возможно, его девушка, до сих пор не дали знать о себе.
- Хм… Это странно. Что его вдруг передернуло? 23 года, да еще и с такой фамилией. Такой молодой и такая трагедия.
- Думаешь, он больше не сможет видеть?
- Даже не знаю. Трудно, что - либо предполагать сейчас. Травма очень тяжелая, еще и позвонки сильно травмированы. Состояние далекое от стабильного. Будем надеяться, он придет в себя и скажет, как найти его близких.
Голоса стихли. Они и не догадывались, что мой приход в сознание, не даст им в сущности ничего. Родители погибли, когда мне было 7. до 17 я жил у бабушки в деревне. Совсем недавно её не стало. Пожалуй, это бы единственный родной и любимый человек, который у меня был.
Друзья. До определенного момента я не верил в дружбу. Вокруг меня было много людей, все они доверяли мне, а я им не доверил бы даже самую малость. Для них я был, своего рода, Матерью Терезой в брюках. Моё положение, смело можно было назвать «Со всеми и ни с кем». Оно меня устраивало. Но, однажды, я встретил своего главного, настоящего друга, который до сих пор со мной. Правда, только в мыслях. Мысленно потому, что жизнь разбросала нас по разным берегам. Он был далеко. Его звали Крис и я уверен, если бы он узнал в какой я сейчас ситуации, он бы даже и чемодан бы собирать не стал, был бы уже здесь. Но я не хотел этого. Хотелось просто уйти в себя. Уйти в забвение и никого не видеть.
Я не рассказал вам о девушке…Эта персона, из упоминания доктора, не была мной прокомментирована.
Ната. Я звал её Ната. Хотя, в паспорте было написано Наталья. Мы познакомились в автобусе. Она сразу запала мне в душу и её образ, как отпечатался. С ней, моя жизнь становилась ярче. Она была моим солнцем, согревала меня и дарила мне свои лучики. С ней я чувствовал, что кому-то принадлежу. Именно эти слова характеризовали её истинное отношение ко мне. Правда, это я понял потом. Ната была красива. Смотрелась эффектна и всегда с уверенностью проходила мимо парней, которые дарили ей своё внимание. Такие девушки, всегда западают с первого взгляда.
Но, даже глаза, не дают нам истины. Я был в том возрасте, когда хотелось, чтобы на мою девушку, парни оборачивались, а обладал ей только я.
Вы можете подумать, что желание не меняется всю жизнь. Возможно, вы правы, но именно в этом возрасте, парню особенно важно мнение окружающих.
Тогда я мог сказать о себе, что я крут. У меня была неплохая работа, деньги, машина. Но самое главное, что было у меня, это моя Ната. Первые месяцы с ней были похожи на сказку. Это была моя первая любовь, что уж тут скрывать. С ней я терял контроль над своими мыслями и поступками. Это был мой любимый аромат, который я выпивал до последней капельки. Мне хотелось быть с ней 24 часа в сутки. Все мысли были только о ней. Я дарил ей подарки, водил в дорогие рестораны, носил цветы и рисовал под окном. Словом, я был влюблен.
Постепенно, это знамение стало рассеиваться. Ната требовала всего самого лучшего. Я стал погружаться в работу. Не могу сказать, что перестал уделять ей внимание, я мог оказаться рядом с ней по первому зову. Да и работал я тоже, только ради её благополучия. Она была для меня родным человеком. Мне казалось это взаимным. Через год я сделал ей предложение, а она ответила, что еще не готова к браку и предложила просто жить вместе, у меня. Я был бесконечно рад этому. Вот так стремительно началась моя любовь. А окончилась она… впрочем, вам виднее…
Была холодная зима. 14 февраля, если не ошибаюсь. Встречу с партнером нашей компании перенесли и я решил сделать сюрприз Нате, предварительно купив букет пахнущих лилий. Можно сказать, сюрприз уже был готов, только адресатом был ему я. Открыв дверь своим ключом, я прошел в гостиную и увидел два бокала вина на столе. - Вот так прием, - сказал я вслух, сам того не желая. Я безоговорочно ей доверял.
- Ната! – с улыбкой на лице крикнул я.
Ответа не последовало и я прошел в комнату. Там была она. Но не одна, как ни странно. Спросите с кем? Банально. С одним из тех, кто считал меня своим другом.
В ту самую минуту, я почувствовал себя брошенным в вулкан с горящей лавой. Сердце дернулось, словно от разряда дефибриллятора, а ноги, будто провалились под землю. Ни разу в жизни я не испытывал такой боли.
Но, болезненность была лишь секундной. Мгновение, и внутри стало пусто, а это страшнее всякой боли.
Но вернемся к ней. Конечно, она не ожидала моего прихода, а он тем более. Мне почему-то показалось, что подобный визит не первый. Она отчаянно что-то пыталась объяснить, хотя, объяснение, это, чаще всего – оправдание. Она начала кричать. Я молчал. В какой-то момент, я думал, что сорвусь. Но сдержался. Ограничился лишь тем, что вышвырнул их обоих из квартиры и из жизни. До этого я не пил, но тогда, мне необходимо было напиться. Скорее забыться, чем напиться. Перевороты совершаются в тупиках. А я и был в таком тупике. По крайней мере, мне так казалось. Захотелось выплеснуть то, что накопилось за какие-то два-три часа непрерывной терапии по лишению памяти, которую называют алкоголь. Я вышел из дома, сел за руль и поехал. Дальше, вы и так всё знаете. Знаю и я, точнее, помню. И это паршиво в двойне. Мэл Брукс, когда-то сказал, что трагедия - это когда вы порежете палец, а комедия – это когда вы провалитесь в открытый люк и сломаете себе шею. Что произошло со мной, я, честно говоря, так и не определился.
2.
Погруженный в темноту, я лежал один. Если я правильно понял, я стал инвалидом. В это я не мог поверить, а тем более смириться. Если бы я мог хотя бы шевельнуться, то уже оборвал бы все провода торчащие из меня.
Вдруг, я услышал звук открывающейся двери. Наверное, я на самом деле ослеп, т.к. слух обострился. Что ж… Не утешительный бонус.
Шаги. Мягкие. Я подумал, что это женщина, подобная красивому чеширскому коту, крадется на мягких подушечках.
- Я... в бо-о-льнице?
За несколько дней молчания, слова дались мне с трудом. Видимо, человек, стоящий рядом, не ожидал, что мне удастся заговорить. Мне даже показалось, что этот «кто-то» немного вздрогнул.
Рядом со мной присели.
- Да, вы попали в аварию, не справились с управлением, - ответил мне девичий голос, в котором сочеталась доброта и чистота, присущая только ребенку, - Мне очень жаль.
- Как долго я был без сознания?
- Почти десять дней.
- Что со мной?
Она молчала. Неужели её могло волновать моё состояние. Какое ей вообще дело до меня. Всем плевать на меня.
Я продолжал:
- Я должен знать, что со мной!
- Вы получили серьезную травму. Задет позвоночник и …
- Доктор, - говорю я. – Я ослеп?
Я потерял самообладание и перешел на крик. Казалось, я вот – вот встану и задушу этого человека от злости.
- Во время аварии было разбито лобовое стекло. Вы получили ранение. Частичный разрыв связки. Она сильно пострадала. К тому же, у вас высокое глазное давление. Я верю, что вы будете видеть.
- Так вы доктор? Вы сможете вылечить меня?
- Доктор не спешит с выводами, и я не буду. Но я верю, что…
- Какое мне дело до вашей веры?! Оставьте меня.
Она не заставила себя ждать. Мне стало еще хуже. Зачем я так с ней? Кто она мне? Что сделала мне? Ведь, эта девушка, была единственным человеком, который в данный момент был рядом. Но, я перестал верить девушкам. Мне казалось тогда, что в каждой из них живет дьявол, или, хотя бы, его подобие. Генрих Гейне, как-то сказал, что женщина – это одновременно яблоко и змей. Потом я пойму, что есть яблоки и есть змеи. Они никак не взаимосвязаны.
Прошло какое-то время. В палату снова кто-то вошел. На этот раз, шаги были мужскими.
- Добрый день, Максим. Меня зовут Антон Андреевич Радько. Я ваш лечащий врач.
- Здрасте! Не могу сказать, что он добрый.
- При других обстоятельствах, я бы вам возразил.
- Доктор, скажите, я теперь инвалид? Я смогу видеть?
- Я слишком большой скептик, чтобы отрицать возможность чего-либо. Следовательно, я не отрицаю то, что вы будете видеть. Гераклит говорил, что тот, кто не отрицает неожиданного, не найдет сокровенного и трудно необходимого.
- Доктор, я мало что понял. С философией не ко мне и не сейчас. Лучше быть предметом зависти, чем сострадания.
- Как скажете. – ответил Антон Андреевич и принялся расхаживать по моей палате, в которой помимо меня, было еще четыре угла и окно.
Доктор продолжил:
- Может вы скажете нам, как найти ваших близких? Возможно, они места себе не находят. Вы были в крайне тяжелом состоянии, мы продолжаем делать всё, что в наших силах. Показатели стабилизируются. Но, всё же, вам потребуется дополнительное лечение. Операция дорогостоящая. С кем мы можем связаться?
- Боюсь огорчить, но у меня никого нет.
- Совсем никого?
- Есть друг, но он далеко. Он сейчас в Сан-Франциско. Очень важная командировка. Я не хочу его обременять. Деньги на банковском счету. Вы можете связаться с одним человеком, по имени Маркиз. Это секретарь нашей компании, в которой я работал.
- Хорошо. Дайте координаты и мы свяжемся с ними.
Я дал все необходимые реквизиты. Сколько стоила эта операция, или операции, я не знал. Денег особо не было. Но самое ужасное, что пропало желание жить. Хотелось оборвать провода и трубки, которыми я был обмотан до самых ушей. Так называемая пассивная эвтаназия. Я чувствовал себя в тюрьме, где недостаток пространства, заполняет время.
3.
Шло время. Прошло, около двух недель, как я попал в больницу. По-прежнему лежал в реанимации. Состояние стабилизировалось, и меня собирались переводить в обычную плату.
Лана - так звали ту девушку, которая верила в моё выздоровление и которую я бесцеремонно прогнал. Она приходила ко мне каждый день. Она могла просто сидеть рядом на краешке моей кровати. Иной раз, это меня напрягало. Больше всего я ненавидел жалость. Меня тяготило то, что я, был зависим от неё. Стал ловить себя на мысли, что жду её прихода.
Мы сидели молча. Время от времени, она пыталась заговорить со мной, но я обрывал все её попытки. Я не хотел повторения. Мне хватило одной «любви». Да, о какой любви я говорю.
Её я даже не видел. Гнал от себя все эти глупости. Но однажды, она не пришла. Я ждал её весь день. За ним другой и третий. Её не было.
В палату заходили медсестры. Делали уколы, ставили капельницы. Говорили о своем. Но Её не было. И почему мне так её не хватало. Этого я не мог понять.
Утром в палату вошел мой лечащий врач.
- Ну, что, юноша? Как вы оцениваете своё состояние?
- Паршиво, Антон Андреевич.
- Плохо, Максим, очень плохо. Вера в себя, вот что самое главное! У каждого человека должна быть вера.
- А вы верующий? – спросил я, неохотно поддерживая разговор.
- Я верю в бога. Бог должен быть в человеке. Но, не буду философствовать. Мы связались с представителем вашей компании. Он будет сегодня у вас. Они были поражены вашим внезапным исчезновением. Вы, видимо, хороший специалист. Вас ценят.
- Был, хорошим. Теперь я больше похож на овощ.
- Не говори так, сынок. Все образуется. Обговори детали с коллегой, и мы попробуем провести операцию. Нет гарантий, что ты сможешь ходить, но мы сделаем всё возможное, чтобы помочь тебе.
- А зрение?
- Пока мне нечего тебе сказать. Возможна пересадка сетчатка, но это очень дорогостоящая операция.
- Сколько?
- Достаточно много. Мы обговорим это после того, как проведем первую. Нет уверенности в том, что организм не отвергнет инородное тело, коим является чужая ткань. МЫ переведем тебя в обычную палату сегодня, после обеда.
- Ладно, я понял.
Он ушел. А вместе с ним и вера в моё улучшение.
Вскоре, прибыл Рома. Мы работаем с ним в одном отделе. Хороший парень, но друзьями мы не были. Только коллеги. Если бы я мог видеть его лицо, то сказал, что его на нем не было. Тревога и ужас чувствовались в голосе. Только теперь я понял, что за одну ночь, потерял всё. У меня не осталось даже веры в то, что хотя бы на ноги встану. Полное опустошение. Не буду, пожалуй, рассказывать о диалоге с Ромой. Это ни к чему. Я даже не помню, что конкретно он мне говорил.
Вечером, меня перевели в обычную палату. Лана так и не пришла. Её не было и на следующий день. Я понимал, что зависимость увеличивается с каждым днем. Она была подобно моему личному сорту героина. Не смотря на то, что я и травы то не курил ни разу, мне казалось, что понимаю наркоманов.
Шли дни. Как-то в обед, сквозь дремоту, я услышал разговор двух медсестер:
- Парень совсем плох. Антон Андреевич говорит, что шансы малы, но есть. Я считаю, что он обречен. Сколько примеров, когда операции не помогали. Не дай бог никому такого.
- Думаешь? Ой, Лен, мне и предположить нечего. Жалко его. Очень жалко. Такой симпатичный. Брюнет. Высокий. Да и фамилия говорит сама за себя. И вот так жизнь наперекосяк…
Они поставили новую капельницу и ушли, не подозревая, что высокий, симпатичный брюнет, с приятной фамилией, всё слышал. После многих недель в больнице, решение, наконец-то, было принято.
4.
Наступили ночь. Шла уже … не помню, какая неделя моего погружения в темноту. Такого отчаяния у меня никогда не было. Самое страшное для человека – это полная потеря чувств. Я был опустошен. Ни в чем не должно быть пустоты. Я это знал. Природа заполняет пустоту любовью, ум недалекого человека заполняется ненавистью. У меня же, не было ничего. Мне вдруг отчаянно захотелось сорвать с себя все, что поддерживает мою овощную жизнь. И пусть, ко мне стали ходить люди, которые меня окружали в той, другой жизни. В сущности, никому из них не было до меня никакого дела. Даже Она так и не пришла.
При мысли об этом, я решился на самый грустный и трусливый поступок, который может совершить человек в бегстве от самого себя. Я решил покончить с собой. Точнее, я решился на эвтаназию. Так я назвал убогость своих действий. Это был, по сути, самый обыкновенный суицид. В России эвтаназия запрещена. Хотя, почему? Ведь, её запрещают не те, кто лежит, подобно овощу, так как я. Её запрещают здоровые, видящие и ходячие «гуманисты». Ну и ладно. Мне никто ничего запретить не сможет. Хоть что-то радует. Все было решено.
Одно только «но». Я не знал, как это сделать. Ответ пришел как по щелчку.
Оборвав капельницы, я вытащил иглу и просто разодрал себе всё запястье, вложив в это всю ненависть к себе и своему состоянию. Это, по крайней мере, помогло мне не почувствовать боли.
Меня не удивляла эта ненависть. Меня удивила грусть. Грусть о том, что я не увижу её. Не услышу этот нежный, подобный птичьему пению, голос. Постепенно теряя сознание, я думал о ней.
Тепло. Непонятное чувство защищенности, даже счастья. Что со мной на этот раз? Я снова слышу голоса:
- Что за глупый мальчишка?! 23 года… Да по нему детский сад плачет!
- Успокойтесь, Дина Владимировна. Этого следовало ожидать.
Это был голос Антона Андреевича. Видимо, меня опять вернули в этот мир. Зачем?
Вдруг, все мои мысли ушли на задний план. Мою руку кто-то держал. Вот откуда шло это тепло и ощущение непонятного счастья. А доктор продолжал:
- Его поведение естественно. Это полное отчаяние. Благо, что в 6 утра был обход. Он потерял много крови…Надеюсь, скоро придет в себя. Лана, останься с ним. Я скоро вернусь.
- Хорошо, дедушка.
Лана, Лана, Лана! Все во мне кричало. Я не верил своему счастью. Я не мог понять, что со мной и не мог простить того, что хотел уйти от неё. Это было похоже на дежавю.
Сколько я знал её? Да и знал ли вообще. Но, было непонятное чувство теплоты, будто я знал её всю жизнь. Она держала мою руку. Да, это можно было назвать счастьем. Она сжимала мои пальцы и от каждого её движения сердце сокращалось. Я чувствовал, как она улыбалась.
- Где ты была так долго? – сказал я и почувствовал, как она вздрогнула. Я напугал её.
- Я…я думала, тебе неприятно моё общество.
Глупая маленькая девочка. Ничего она не понимала. Да и как понять, если я сам не хотел осознавать, что она мне нужна больше воздуха. Более того, я нуждаюсь в ней.
- Нет, Лана. Это не так. Просто, я не в том состоянии. Мне все с трудом дается. Особенно те, первые дни. Прости меня, если обидел.
- Я понимаю тебя. Я бы все равно пришла. Просто в эти дни, у меня были экзамены. Решила сдать все досрочно, чтобы дедушке помогать здесь.
- А где ты учишься?
- На медицинском. Хочу стать хирургом. Сейчас на пятом курсе.
- Правда? А у меня сложилось впечатление, что ты еще ребенок. У тебя даже ручка миниатюрная.
- Ну, возможно, я выгляжу младше своих лет. Это только внешнее.
- Да, ты права. Внешность обманчива.
- Дай мне слово…
- Какое?
- Что не станешь лишать себя жизни, ни при каких обстоятельствах!
- Даю.
Так мы просидели до вечера. Она была рядом. Держала меня за руку. Впервые, за столько дней, я почувствовал, что не одинок.
5.
Наступила зима. Наверное, земля была покрыта мягким белоснежным покрывалом. Пусть, его чистота и обманчива, но он создает иллюзию идеала, подобно улыбке неискреннего человека или лицемера. Смог бы я знать настоящее чувство, если бы не встретил Нату, а за ней Лану? Этот вопрос вставал передо мной не раз. Я и раньше всегда думал, что ничего с человеком не случается просто так. Мы никогда не оказываемся случайно. Вы можете сказать, что оплатить встречу потерей зрения, это чересчур. При других обстоятельствах, я бы даже, не обратил внимания на эту девушку, в которой скрывалось тихое совершенство.
Виктор Гюго когда-то написал, что, если выращивать в своей душе, подобно цветам, добродетеля, то вы украсите своё окно горшочком с цветком. Когда Лана была рядом, я понимал, что к концу её жизни,их будет целая оранжерея. Пусть, порой, она была немного странной: могла переборщить с выражением эмоций, или неудачно изобразить улыбку на лице, делая вид, что ей интересен мой рассказ, я всегда знал, что в ней есть то, чего нет в других. Что именно, я понять не мог. Да и не пойму никогда. Именно поэтому она мне безумно нравится. Мы разговаривали с ней обо всем и ни о чем.
- Что случилось с тобой в ту ночь? – немного прищурившись, спросила Лана.
- Почему ты хочешь это знать? – ответил я, и мне на секунду показалось, что таким ответом я её немного обидел.
- Пытаюсь понять тебя.
- Зачем?
- Не знаю.
- Лана, почему ты сом мной? Тебя меня жалко?
Этот вопрос давно тяготил меня и вырвался против моей воли.
- С чего бы это? У моего деда полное отделение таких, как ты, но я же с тобой.
- Тогда почему?
- Когда тебя привезли, я была здесь. Услышав про то, с тобой стало, я подумала, что ты не похож на обычного разгильдяя. Мне захотелось помочь тебе. Потом ты пришел в себя. Конечно, сначала ты не особо был рад моему присутствию, но я и не думала оставлять тебя.
Мне было нечего сказать. Странное горько – сладкое ощущение. Я уже не представлял своей жизни без неё, но мне было как-то не по себе, что по моей вине, молодая девушка просиживает часами в больнице. Я был зол на себя, но и счастлив одновременно.
Лана взялась за меня капитально. Каждый раз она заставляла меня поочередно двигать руками и ногами, чтобы мышцы хоть немного стали разрабатываться. Она читала мне книги и рассказывала обо всем. Внушала желание жить. Надо отметить, это получалось у неё здоровски. Порой, я даже не слышал, что она мне говорит. Не по той причине, что я стал плохо слышать. Нет. Мне нравится, как она шевелит губами, как сокращаются мышцы на её лице, как сдуваются и набухают её милые щеки. Жаль, что всего этого я не видел. Я чувствовал это, мо её манере речи. Я часто гладил её рукой по всему телу. Говорят, что мужчины – пол сильный, а женщины – могущественный. Так и есть. Я ненароком понял, что ради одной я работал, как проклятый, чтобы обеспечить ей достойную жизнь, ради другой, я стремился жить.
Через представителей моей компании, Лана получила мои деньги на операцию, которая была назначена уже на февраль. Я безумно боялся этого дня и в тоже время, ждал его с нетерпением. Мне хотелось встать на ноги. Хотелось быть с ней. Ходить, бегать, даже прыгать за ней.
6.
Как я уже говорил, на февраль был назначен день, когда решится вопрос о том, встану ли я или нет. Время неумолимо бежало к этому моменту, и чем ближе он был, тем больше я уходил в себя. Я терзал себя за то, что Лана тратила свою жизнь на меня. Она стала мне, совсем родной. Хотя, я даже не мог определиться, люблю ли я её. Даже мысленно я признавался ей в любви. Мне казалось, что словесное выражение, может сделать моё чувство ущербным. То, что я испытывал к ней, не могло быть озвучено. Мне не хотелось обязывать её к чему-то. А любовь, это веское основание привязанности. Я лишь хотел, чтобы она была счастлива при любом раскладе.
7 февраля. Вот и наступил этот день, которого я так боялся и которого я так долго ждал. Момент, в который я мог, либо родиться заново, либо, окончательно положить крест на своей жизни.
Я лежал на хирургическом столе. Помню, как суетились ассистенты. Это было похоже на пчелиный рой. Все что-то делают, но ты никак не можешь понять что. Анестезиолог готовил наркоз. Хирург, Антон Андреевич, уже был здесь. Лана тоже присутствовала, она держала меня за руку. Время пришло. В вену мне что-то вкололи. Я не придал этому никакого значения. «До боли» мне была знакома такая иголка, с помощью которой, я чуть было не оказался на том свете. Видимо, это была доза наркоза. Врач начал обрабатывать участки тела. Последнее, что я помню, как почувствовал холод на шее и в горле. Я попал под действие наркоза.
«О черт, что же меня так колбасит». Это была первая мысль, когда я пришел в себя после наркоза. Меня жутко знобило. Била сильная дрожь.
- Максим, Максимушка…Ты слышишь меня? – взволновано говорила Лана.
Боже…я слышу её голос. Наверное, я попал на небо. Но что ты здесь делаешь, Лана? Я пытаюсь ей ответить:
- Да слышу, слышу я тебя, что ты кричишь? Где я? – с улыбкой и дрожью ответил я.
- Глупенький, ну и напугал же ты меня. Операция прошла успешно. Думаю, второй не понадобиться.
Я не верил тому, что слышу…
- Ты меня успокаиваешь?
- К чему мне это? Врачи сказали, что после курса лечения, ты сможешь встать на ноги.
- Лана, это правда?
- Да Максимка, это правда! Ты сможешь ходить! Но, ты должен много работать над собой. Теперь все зависит только от тебя.
В одну секунду, я испытал смешанные чувства. После долгих месяцев, прикованных к постели, мне не верилось, что смогу ходить. Это было похоже на какой-то фантастический фильм, в который с трудом можно поверить. Но я должен был верить. Я смогу встать. Я обязан это сделать.
7.
Прошло два месяца. Наступила весна. Я встал. Ради неё. Благодаря ей. Конечно, зрение ко мне не вернулось. Это омрачало, но все же, я был счастлив. Если бы мне предложили вернуться в ту сень, когда я был совсем здоров, я бы отказался. Лана была дороже всего.
Ходил я с трудом. Часто останавливался, но не сдавался. Любовь – великая сила, которой подчинено всё. Этот закон не зависит от воли человека. Это чувство наделят нашу жизнь смыслом. Чувство, которое наделяет нашу жизнь смыслом. Мы любим свою семью, друзей, девушку, мы любим жизнь в целом, во всех её направлениях. Любить – значит видеть чудо, невидимое другим. Пока любовь с нами, мы будем жить.
«Однажды вы поймете, что любовь исцеляет все, и любовь - это все, что есть на свете».
Г. Зукав
Она держала меня под руку. Мы шли по весеннему парку. В воздухе витали ароматы мая. По дороге, я рассказывал Лане обо всем. Её удивило лишь то, что я до сих пор не связался с Крисом. Она рассказала мне то, о чем я даже и не догадывался. Мой лучший друг вернулся из Сан – Франциско пару месяцев назад. Он искал меня. Нашел. Но прежде, встретился с Ланой. Вот почему её не удивил мой рассказ. Она всё знала. Именно Лана попросила дать время. Ей хотелось, чтобы я сам захотел встретиться с Крисом. И я хотел.
Буквально, через минуту, я слышал знакомый голос. Я снова почувствовал, что не одинок. Два самых близких мне человека стояли рядом. Крис обнял меня. Я в миг почувствовал его состояние. Будучи слепым, нехотя научишься проникать к людям в душу. Хотя, Лана говорит, это потому, что я скорпион. Я чувствовал слезы на его глазах и долю обиды за то, что утаил от него своё состояние и искренность дружбы. Друг бывает один на всю жизнь.
Если у вас есть любовь и настоящая дружба, можете смело считать, что вы счастливый человек. Таковым был я.
Нужно было ослепнуть, чтобы понять истину жизни. Осознать, что счастье мужчины – знать, что, возвращаясь домой вечером, одна женщина прислушивается к твоим шагам. И если вы можете что-то вообразить, то сможете это сделать. В тот момент, я мог вообразить всё что угодно. Но слова Криса, потрясли меня. Еще до своего прилета он узнал всё, что со мной стряслось. Он не прилетал лишь потому, что пытался мне помочь с операцией. Он выбрал клинику и нашел грамотного глазного хирурга. Свою часть его плана я выполнил – встал на ноги. Все остальное сделал он. В Нью-Йорке нас уже ждали. Буквально, через короткий срок, мы должны уже были быть в штатах. Оставалось только получить все необходимые документы на вылет. Как всё это похоже на сказку. Лана не уставала мне повторять, что я живой и что все вокруг реально.
Почти десять часов мы были в небе. Девять с половиной, если быть точным. Всё это время её голова лежала на моём плече. Я мог закопаться в её прекрасные волосы и вдыхать её аромат. Помню, как подолгу сидел в автобусах и наблюдал за влюбленными парами. Наблюдал за их движения, за их речью и манерами. Всегда вызывало массу положительных эмоций картина спящей девушки на плече у парня. Не подумайте, на плече была только её голова. В такие моменты, я всегда не уставал повторять себе, что обязательно на их месте буду сидеть я со своей любимой, а кто-то другой будет сидеть позади и ждать своей очереди, как сидел и верно ждал я.
Я знал, что она будет со мной. Теперь, я мог сказать, что познал любовь. Между небом и землей, моё сердце замирало до трех раз в минуту. Если спросят, что значит счастье, то я скорее всего вспомню именно это замирание. Крис тоже был рядом. Я искренне желал своему другу обрести такое же ощущение безграничной уверенности в человеке и в том, что он любит тебя.
Самолет приземлился. Мы были в аэропорту Нью-Йорка. Только присутствие Ланы, позволило избежать мне страха перелета. Когда – то давно, я уже здесь был. Кажется, в прошлой жизни. Но, все же был. Нью-Йорк – грязный город. Но, если вы поживете здесь, то навсегда откажитесь его покидать. Побывав здесь, ощутите дух Америки. Переплетение культур, национальностей и взглядов придает этому городу, да и стране в целом, некую индивидуальность.
Но все мои мысли занимала сейчас предстоящая операция. Неужели я снова увижу этот мир. А главное, увижу Лану. Пускай, я не видел её внешности, я уверен – она красива.
Мы остановились в самом шикарном отеле – PLAZA.
Я познакомился со своим будущим лечащим врачом. Английский я знал хорошо и это всё упрощало. Доктор Бин не стал меня обнадеживать. Он предупредил о том, что есть риск отторжения инородной ткани. Я должен пройти терапию по снижению иммунитета, чтобы организм не так сильно боролся с имплантом. Но, повышенное глазное давление ухудшало моё положение. Но я не упускал этого шанса. Если он есть, значит надо его использовать.
Через два дня меня положили в клинику. Я проходил необходимый курс подготовки к операции. С каждым днем мой иммунитет становился все слабее и слабее и в скорее, ко мне уже никого не пускали. Это было опасно для жизни. Да и сам я решил, что историю болезни ухудшать нельзя. Приближался день операции. Я верил, что скоро, все кончится, и я увижу её.
За день до имплантации сетчатки, доктор разрешил мне увидеться с Ланной. Она вошла в мою палату под вечер.
- Привет, родная. Ну, как ты, солнце моё?
- Ты знаешь как. Пока тебя рядом не будет – никак.
- Лана, послушай меня. Сегодня у меня был сложный разговор с доктором. Есть риск, что операция пройдет не так как надо. Иммунитет у меня слабый. Возможен и летальный…
- Молчи! Не хочу слушать тебя! Это была твоя идея. Я люблю тебя таким, какой ты есть! – вскрикнула Лана и начла плакать.
Женские слезы – это продолжение разговора другими средствами. Я не хотел видеть, как она плачет. Собственно, я и не видел. Я не хотел её слез.
- Милая, прошу, не плачь. Я люблю тебя и буду любить, чтобы не случилось. Я очень хочу, чтобы ты была счастлива.
- Ты понимаешь, что мне кроме тебя никто не нужен! Я не замечаю других мужчин. Даже когда тебя нет рядом, ты все равно со мной. В моих мыслях. Умоляю, не говори ничего. Ты давал мне слово, что будешь жить. Прошу, сдержи его! Ты настоящий, я знаю. Прошу, сдержи это слово.
- Хорошо. Главное помни, Я люблю тебя. Знай это.
- Я знаю.
***
- Доктор, ну что? Пожалуйста, не молчите.
- Лана, прошу вас, только не волнуйтесь, но…
- ЧТО!? Что случилось с ним? Скажите, он жив?!
- Да, жив, конечно, но к нему нельзя. Операция длилась более семи часов. Он очень слаб. Не плачьте, пожалуйста, милая. Зрение восстановлено, но не полностью. Нарушения еще есть, будем надеяться, что они поправимы при должном лечении.
Конечно, во время разговора, я еще не подозревал, что открою глаза и увижу свет. Я не слышал слез счастья Ланы. Я был без сознания.
Через часов десять, я пришел в себя. Кругом темнота. Я понял, что всю оставшуюся жизнь, мне придется жить в страхе, что никогда не увижу Лану. Это убило во мне желание бороться за жизнь. В прочем, бороться было уже не за что. Лана моя. Я счастлив. Или я уже несчастлив. Я не знаю.
В то время, как я перебираю в голове самые ужасные мысли, кто-то приподымает мою голову и начинает что-то делать. Спустя пару минут, я понял, что это была повязка на глазах. Все мои мысли вышли так же, как и вошли. Но я не знал, чего ждать. Красивого лица Ланы или долгих объяснений Доктора Бина.
Все было как во сне. Я не верил его словам. Я смогу пробудиться, после долгих месяцев мрака. Но, пока, я был слеп.
В любви, мужчинам нужны формы и краски: мужчины – они слепы. Так, в своё время сказал, Анатолий Франс. Но ведь и я слеп. Наверное, именно поэтому я называл её своим личным сортом героина. Но, в отличие от наркоты, она давала мне шанс жить.
* * *
- Подожди, подожди! Куда ты меня тащишь?
- Потерпи, Лана! Нельзя же быть такой нетерпеливой!
- Я ничего не вижу! Зачем повязка?
- Ну, я так полгода жил и не жаловался.
- Ой-ой-ой. Кто бы говорил.
Я видел её улыбку. Обожал её. Видел её светлые волосы. Карие глаза, в которых я тонул. Они, как лабиринт, стоит войти, и никогда не найдешь выхода. Как самая сложная загадка, разгадать которую, не по силам даже просвещенному философу. Она такая маленькая, такая хрупкая. Она никогда не узнает, что я даже дышу на неё с осторожностью.
- Ну, вот и пришли…
Я тихонько снял повязку с её глаз. Снял с себя теплую кофту и одел на неё, чтобы она не замерзла.
- Боже, какая красота…
Я привез её на обрыв, с которого видно море. Был вечер. Солнце заходило за горизонт. Закат. Я встречу его с ней. Закат той, старой жизни и рассвет новой.
Я люблю её. Буду любить всегда. Именно здесь, я сделаю ей предложение, от которого она не сможет отказаться.
«Я люблю, и, значит, я живу».
В. Высоцкий
"Счастье подобно бабочке. Чем больше ловишь его, тем больше оно ускользает. Но, если вы перенесете свое внимание на другие вещи, оно придет и тихонько сядет вам на плечо".
В.Франк
Посвящается Анастасии П.
Девушке, которая подарила мне вечную ценность, «золотой слиток» духовного мира, маленький островок, по имени… счастье.