Севка и оккупанты

               

               

     Майское солнце запустило зайчиков в небольшой, сверкающий чистотой тренировочный зал. Со всех сторон лились коробящие слух звуки странного, духового инструмента и хоровое, мужское пение хокку. Статуетки будды красовались на подоконнике.
     - Кунь – лунь! – взвизгнул хмурый, бритоголовый преподаватель, китаец Венду Янг. – Делай кунь – лунь!
И непослушные, волосатые руки верзилы Севки Приматова нервно заёрзали по лодыжке.
- Это не кунь – лунь!
- А что же, дядя?
- Это лодыска! Тотьку, тотьку покази! И я тебе не дядя! Пробуди фосин в своём больсом сердце!
- Какой ещё фосин?
- Нитиво не знает, ты хузе бамбука, хузе.
Китаец в ярости смотрел на бестолкового ученика. Будь его воля, прямо растерзал бы, растоптал на месте Приматова.
- Хуань – тяо покази! Просе некуда. Где хуань – тяо? Каким местом ты думаес?
Севка ткнул себя между глаз.
- Тозе не знаес! Я не подпису тебе сертификата! Не подпису. Ты будес калечить людей и травмировать. Ты не мастер, нет! Только вред от тебя будет всем! Больсой вред. В Шаолинь бы тебя отправить, в Шаолинь и бить палками каждый день, с утра и до вечера.
И тут Приматов распрямился как пружина, вскочил с коврика и взял китайца за грудки. Венду Янг явно не ожидал подобного поворота и обращения. Узкие глаза его округлились от страха.
- Ты бабки получил, паршивец? Целиком за курс.
- Да, верно, верно, получила, - закивал Янг.
- Только попробуй не поставь свою закорючку и печать, Дерсу Узала. Я сожгу дотла твою контору. Ты понял меня, оккупант?
- Я понял, понял.
- Полетишь в свой Шаолинь первым же вертолётом, чучело!
Дрожащими руками китаец подписывал сертификат, шлёпал печати. Вот теперь у Севки будет хоть какой-то документ при себе. А то приходится ему клиентам врать, выкручиваться, что он будто бы выпускник медицинского университета, каждые полгода стажируется в столице, ведёт мастер-классы по массажу. Стала не жизнь, а сплошной трёп. Не вранье только то, что живёт он в хрущёвке один на окраине города. Друзей у него теперь нет, и даже дочь к нему не приезжает, у неё своя студенческая жизнь.
Год назад работу Севка потерял на ТЭЦ, где десять лет тянул лямку аппаратчика химического цеха, и, по примеру покойного дяди, обложился книгами, пособиями по массажу, нырнул в интернет, дал объявления в газеты. И потом был первый звонок – от женщины, которую замучил целлюлит. Приматов ухватился за неё как за соломинку, наобещал с три короба. Она примчалась к нему тут же – небольшого роста, круглая как колобок и наивная как ребенок. Севка мял, месил её от души с видом матёрого профессионала. При этом пот лил с него градом, ноги тряслись от напряжения. Так заработал он первые триста рублей.
Вторым оказался худосочный ботаник с болями в позвоночнике. Во время сеанса он просил давить сильнее и сильнее. Севка даже слышал хруст его лопаток. В итоге пациент не шевелился, а Приматова терзал один вопрос: а кто расплачиваться будет? «Благодарю вас, - услышал он шепот ботаника. – Возьмите денежку в Достоевском». Севка оглянулся по сторонам, вытянул сотенные купюры из потрепанного томика «Бедные  люди » и был таков…
Дальше пошло и поехало. Тех, кто спрашивал документы, Приматов бортовал. Уж теперь – то он никого отшивать не будет, клиентов прибавится. Так что в приподнятом настроении он вышел из китайского центра здоровья – этакого чужеродного, маленького замка посреди запущенного парка и стоянок.
Вечерело, дубы приветливо тянули к нему свои корявые ветви, возбужденно каркали вороны, приятно щекотал нос дымок из шашлычной. Около цветущей черемухи Севка остановился, попав в ароматное облако, закрыл глаза. Внезапные удары нунчаки оглушили его. Это два китайских пацана, воспитанника Янга, мастерски молотили обидчика по спине и конечностям. Приматов потерял сознание…Очнулся только утром…в чапыжнике.
«Вот это кунь – лунь, постарались ребята на славу, массаж так массаж», - подумал Севка. Всё тело ныло и болело как единый ушиб. Встрепенулся как подбитый селезень, и облегченно выдохнул, не взяли ничего – сертификат, мобильник, кошелек на месте. Приматов оторвался от земли и встал на четвереньки. «Да что же это делается, надо поднимать народ, ведь оккупируют родной наш пыльный городишко эти чудо - лилипуты – кролики, наставят свои буддистские хоромы». Его прошила трель мобильника.
- Доброе утро! Это Всеволод Пафнутьевич? – спрашивал старческий, далёкий, подземный голос. – Я не ошиблась?
- Так точно.
- С вами говорит почетный гражданин города Луиза Альбертовна Дудкина.
- Очень приятно, Луиза Альбертовна.
-  Мы с вами договаривались на сегодня, на медовый массаж с обёртыванием. Это всё остается в силе?
- Конечно, - молвил Севка, напрягая память.
- Я хотела спросить: вы с собой принесете полиэтиленовую плёнку? А мед? А, может быть, лучше грязевое сделаем? Изваляете меня в грязи, молодой человек? Изваляете? Или кофейное?
Дудкина, хрипя, смеялась.
- Нет, уважаемая, мед лично ваш должен быть, и только натуральный, плёнка тоже ваша.
- Ясно. В общем жду вас, голубчик, в полдень.
Тут только Приматова пробило:  от этой почтенной бабушки он получит целую тысячу рублей за сеанс . «Нет, китаёзы пусть пока, пожалуй, поживут, потопчут нашу землю, а потом сведём мы счёты…»