Разорвать душу в клочья и скормить псам паранойи; подавиться кофе и манговым чаем, чтобы из глаз слезы хлынули, которые так ненавидят; вырвать сердца и выжать их в тазик, чтобы кровью не заляпать платьица, которые обязаны носить. Срываться на предметах мебели и хвататься за голову в исступлении, лежать с широко раскрытыми глазами полночи, не в силах принять темноту, и слушать тиканье часов.
Тик-так, тик-так, тик-так…
Стрелки равномерно отсчитывают секунды, минуты и часы, звездочка и стилус холодным металлическим блеском гипнотизируют, а сон все не идет. Как-то пусто и жарко, душно. Сердце должно колотиться как сумасшедшее, но вместо этого оно почему-то бьется в своем нормальном, таком обыденном, ритме. И все равно ничего обычного нет.
Тик-так, тик-так, тик-так…
У смайлика не хватает глаз, а шрамы нестерпимо болят, будто только что раны нанесли, а не зажили они давным-давно. Правда, и впрямь появились новые шрамы, но они забудутся, и очень-очень скоро, потому что иначе – тупик. Кувалда потерялась где-то за очередным поворотом, а прогрызть кирпичную стену нет шансов, ведь даже аллегории должны быть жизненными, а не иллюзорными.
Тик-так, тик-так, тик-так…
Улыбнуться наконец, выбрасывая из головы все злое и печальное, потому что в противном случае заснуть не удастся, а сомнамбулы измеряются не только в фенечках. Они сомнамбулы, да, и что же? Это нормально, они и вправду разочарованы – в себе и во всех, но все равно будут продолжать улыбаться и искать тех, кто их поймет. Кто почувствует то же, что и они. Кто обнимет и скажет, что все нормально. Потому что им просто не хватает взаимного тепла, потому что им одиноко и они хотят простого человеческого участия; из кожи вон лезут, лишь бы только найти себя – и все равно теряются среди серых картонных человечков, занятых только собой.
Тик-так, тик-так, тик-так…