Две сестренки Ирочка и Лидочка, 5 и 7лет, сидели на диване в углу комнаты, прижавшись, друг к другу, молчаливо наблюдая за разговором взрослых. Из их испуганных глаз беспрерывно текли слезы, которые они перестали вытирать. Они не понимали суть разговора, но их детский ум горько сознавал, что их любимая мамочка уезжает от них. Непонятно зачем, куда и почему навсегда? Дедушка, бабушка и мама сидели за столом. Их разговор то был похож на беседу, то перерастал в ссору, и только плач бабушки и такие убедительные, но полные тревоги, опасения и горечи слова, рвали детское сердце «на кусочки».
- На кого ты, доченька, оставляешь своих деток? На нас больных и старых? – бабушка говорила, причитая и подавляя подступивший комок к горлу.
-Разве мы без тебя осилим поднять их? И здесь тебе можно устроить свою жизнь. Подумай. Не уезжай, не оставляй нас… Бабушка залилась плачем, опустив тихо голову в снятый с головы ситцевый белый платок. После плача бабушки, молодая женщина, мать двух малых девочек, резко вставала из-за стола и начинала быстро ходить по комнате.
- Зря Зина уезжаешь. Зря. На чужбине хлеб горек, а счастье зыбко. Здесь твой отчий дом и семья. Что поделаешь? Знать судьба твоя такая, рано остаться вдовой. Мы понимаем, ты молода, но поверь, ты еще сможешь найти себе мужа и здесь,- отец Зины говорил медленно, останавливаясь после некоторых слов, словно размышляя об их верности.
- Я уже семь лет одна, а мне хочется создать семью. Нет здесь на родине мне пары, а там может встречу, Зина говорила, торопливо, словно боялась, что родители её не поймут или не услышат.
- Вот, именно, может…. Кто тебя там ждет? Так далеко уехать от дома??? Как же твои дочки? Не уж то тебе их не жалко. Мы – это мы, а ты для них самый главный человек в жизни. О завтрашнем дне подумай. Мне долго на этой земле не прожить. Сама знаешь, что фриц проклятый жизнь сократил мне на много. Да и мать в тылу все здоровье потеряла. Мы сами нуждаемся в твоей заботе. Пока в силе мы тебе, чем можем, помогаем и поможем, пока живы будем…, - отец хотел еще что-то сказать, но было видно, как горечь перекрыла дыхание, и он замолчал. В наступившей тишине было слышно тихое всхлипывание девочек, которые не выдержали и бросились к матери, обнимая, целуя её. Лидочка молча обнимала мать, а Ирочка беспрерывно умоляла мать, шепча только два слова: «Мамочка не уезжай».
Зина обняла дочек, вытерла их глаза от слез, поцеловала и, сдерживая себя, тихо промолвила: «Я ненадолго уезжаю, приеду…, ждите…». Она поцеловала родителей и, отстранив детей, взяла чемодан, стоявший у порога, остановилась перед дверью. Повернувшись бледным и взволнованным лицом к родителям и детям, тихо промолвила: «Простите меня. Я вернусь». Дверь за ней закрылась, скрипнув, и за ней послышались быстро затихающий стук Зининых каблучков...
В наступившей тишине было чуть слышно, как бабушка тихонько плакала и просила Господа хранить её дочь. Внучки бросились к бабушке и дедушке со словами: «… а Вы нас не оставите?».
« Да, что Вы деточки мои, сладкие? Куда же мы от Вас денемся? Будем жить, как жили, и ждать маму…», - бабушка, перестала плакать, обняла внучек, гладя их по головке рукой.
От её теплой руки и ласкового голоса, они успокоились, и крепче прижались к ней.
-Хватит, хныкать, дай Бог, и Вас вырастим. Чего раньше времени оплакивать. Авось и права Зина. Устраивать ей семейную жизнь надо. Куда без мужика в доме? Пенсию за отца девчонки получают, да наши две. Работать буду, пока не выгонят. Выстоим. Не такое пережили, - твердым голосом говорил дед, ни к кому не обращаясь. Он поднялся из-за стола и направился к выходу. Его левое плечо было ниже правого, а рука не сгибалась в локте и весела плетью. При освобождении Праги он получил тяжелое ранение в плечо и в руку. С большой потерей крови молодой организм Степана, справился, а вот с плечом и рукой было куда хуже. Перенеся несколько операций, долго стоял вопрос об ампутации руки вместе с плечевым суставом, но потом все же, благодаря таланту сурового на вид врача, слова которого Степан запомнил на всю жизнь, когда чуть было, не потерял силу духа: «Благодари Бога, что живой остался в такой войне! Сколько твоего брата погибло. За них обязан ты жить, а не нюни распускать! Или струсил от боли? Сохраню тебе руку, только не рабочая она брат будет. Терпи.».
Домой вернулся Степан через год. До войны Степан работал на заводе рабочем. От рабочего станка и ушел на фронт. Сюда и вернулся в 1946 году, после всех госпиталей. Воспоминания о войне, вызывали у Степана боль в сердце. Ему сразу вспоминались все, кто погиб и кого он знал, и те невинно убитые фашистским зверьём при отступлении. Почему-то горько было еще от того, чего Степан никак не ожидал. Это негласный тихий упрекающий ропот со стороны некоторых людей, чьи мужья и сыновья не вернулись домой, погибнув на полях сражений. Однажды он услышал за своей спиной разговор двух женщин: «Кто-то спасся, а мои все полегли…». Почему-то Степан отнес эти слова на свой счет. Он никогда не прятался за спины товарищей. Его и ранило в спину, потому, что он перебегал улицу в числе первых, освобождая улицу за улицей, дом за домом. Никто не предполагал, что кучка недобитых фашистов, уцелела в подвале соседнего дома и расстреливала в спину. Перед ними они были как на ладони.
Степан понимал, что в этих женщинах говорит боль утраты, которая мутит разум, и которую нелегко пережить, но было почему-то горько на душе.
На завод в цех Степана не приняли, дали место бригадира слесарей в строительном отделе. Работал он исправно. В бригаде к нему относились с пониманием и уважением.
В 1947 году Степан женился на вдове фронтовика. Анна, так звали жену Степана, вышла замуж перед самой войной. В начале августа 1941года молодого мужа она проводила на фронт. От него пришло только одно письмо с дороги, где он писал, что их везут в сторону Рыбинска. Анна работала день и ночь на заводе на ряду со всеми, кто жил в городе. После войны она подавала запросы во все инстанции о своем муже и дождалась только один ответ: «Ваш муж, красноармеец Замятнин Петр Афанасьевич, пропал без вести в августе 1941года.…»
Жили они дружно. В этом же году у них родилась дочь Зиночка. Дочь росла послушной и веселой девчушкой. Родители души не чаяли в дочке, и надеялись, что в старости она им будет надежной опорой. К огорчению родителей Зиночка после окончания школы в 1964году вдруг отказалась учиться дальше, что бы получить образование, а , к удивлению, родителей объявила, что выходит замуж. Однако, выбор Зиночки одобрили. Парень был работящий и серьезный. Когда родились внучки почти друг за другом, радостей для Степана и Анны не было предела. Бабушка нянчила внучат. Степана продолжал работать, но уже на другой работе. Новый начальник отдела, едва заступив на должность, снял Степана с бригадиров и поставил своего родственника. Степан долго переживал незаслуженное снятие безо всяких причин и объяснений. Он не ходил просить и умолять начальство. Болезненно было не само снятие с бригадира, а то, что перевели его на низко оплачиваемую работу. Видя его, подавленное состояние, за него заступились и вскоре Степана перевели диспетчером в транспортный цех, где он честно проработал до ухода на пенсию. Через три года на заводе в результате аварии погиб зять. Смерть зятя для Степана стала невыносимым ударом. Молодая и красивая дочь с двумя детьми стала вдовой. Только его самообладание и желание сохранить любой ценой здоровье жены и дочери от горя, он стал твердым и жестким характером. Видя, что его уговоры принять случившееся и крепиться ради детей, на женщин действуй, как сигнал к переживанию, он стал казаться жестким характером, нетерпящим падение духа и слез.
Дети росли и радовали бабушку и дедушку. Только Зина стала беспокоить их все больше и больше. За два прошедших года, он два раза выходила замуж и каждый раз неудачно. Позже частенько отлучалась от дома, оставив детей на родителей. Степан все понимал и беспокоился за дочь. Убеждения и разговоры по душам со стороны родителей не имели никакого значения, а вскоре и вовсе Зиночка решила уехать из дома. Они оба понимали, что дочь может к ним и не вернуться. Не произносили вслух, но каждый осознавал, что Зина, их единственная дочь для них и для любимых внучат, как мать потеряна.
После отъезда через неделю от Зиночки пришло письмо, где она писала, что хорошо устроилась на стройке в Сибири. Раза два приходили небольшие переводы денег. Вскоре письма стали приходить раз в месяц. Именно, с этого времени сердце Степана стало давать сбои. Он перешел работать сторожем. Работа позволяла ему долго раздумывать, где они с женой просмотрели дочь. В тайне от жены Степан писал Зиночке письма и отправлял по пути домой, но ответа не приходило. В одну такую утреннюю пересменку его застали мертвым с зажатым письмом в руке. Даже, несмотря на срочную телеграмму, Зиночка не приехала домой проститься с отцом. После похорон деда Степана жить стало трудно. Девочки подрастали. Денег не хватало. Бабушкину пенсию едва хватало. Бабушка еще пыталась шить и перешивать старые вещи знакомым и соседям, но вскоре зрение у неё резко упало и семья лишись и этого маленького заработка. Ирочка и Лидочка тяжело перенесли смерть дедушки и часто тайком от бабушки плакали навзрыд. Они тоже несколько раз писали матери письма, но ответа не получали. Понимая, как тяжело бабушке кормить, обувать и одевать их, девочки взялись мыть подъезды, а в летнее время устраивались работать в детские сады уборщицами. Однажды осенней ночью в дом их квартиры постучали. Резкий громкий стук взволновал и бабушку и девочек. Лидочка открыла дверь. На пороге стояла мать. В белом плаще и белой газовой косынке Зиночка походила на приведенье. Лидочка не сразу признала в ней мать. Она прошла в дом и бросилась к своей матери, которая, всплеснув руками от неожиданности, бросилась ей на встречу. Они обе плакали. Только Зиночка сквозь слезы повторяла: - Простите меня ! Простите! Первой к матери подошла Лидочка. Она обняла мать и поцеловала. Как в тот далекий прощальный день из её глаз помимо её воли ручьем текли слезы. И только Ирочка стояла в стороне и молчала. В ее душе были смешанные чувства. В ней боролись чувства жалость к матери и боль за смерть дедушки, но больше всего в ней скопилась обида. Обида как на мать, из-за которой они после смерти дедушки пережили много трудных дней. Она чувствовала, что её считают сиротой при живой матери. Все моральные и материальные лишения, пережитые её, постепенно переросли в неприятие Зиночки, как матери. Ирочка все понимала, что это мать, она её любит, но в ней в это время больше всего возрастала тревогу за бабушку, за сердце которой она переживала сильнее любви к матери. До утра бабушка разговаривала с дочерью. Ирочка несколько раз просыпалась в волнении, подходила к бабушке и, обняв её, шептала на ушко: «Бабулечка, миленькая, ты только больше не плачь. Я прошу тебя. Опять лекарство пить будешь».
- Это я от радости детка. Все, больше не буду. Иди, ягодка спать. Иди. Утром обо всем поговорим, - виновато оправдывалась бабушка.
Утром, собираясь в школу, девочки первой поцеловали бабушку и лишь, потом подошли к матери. Зиночка погладила девочек по голове и сказала: « Вы тоже доченьки простите меня…. Так уж сложилась жизнь моя. Я Вам тут денег привезла. Купите с бабушкой обновки, а мне сегодня надо уезжать…
Девочки стояли без движения, онемев от неожиданных слов, и не верили словам матери. Как можно так сразу и уехать, а как же бабушка и мы…
- Я приеду скоро. Обязательно приеду, и мы будем все вместе.
Девочки, взглянув на светящиеся от радости, глаза бабушки, немного успокоились и ушли в школу. После школы бабушка рассказала, что мама вышла замуж, а муж не желает воспитывать чужих детей. Человек он хороший, но строгий во всем. На деньги матери купили Лидочке пальто, а Лидочкино старое бабушка перелицевала и сшила Ирочке. Остальные деньги бабушка прибрала со словами: « А это нам «на черный день». Какой черный день девочки не знали. Они верили бабушке, не только боялись перечить, но старались её ни чем не волновать, понимая, как ей тяжело их растить.
За три прошедших года от Зиночки пришло два письма, где она только спрашивала, как они живут, и ни слова не писала о себе. На восемнадцатилетие Лидочки от матери пришла одна поздравительная открытка. Лидочка, после окончания школы устроилась работать на завод и поступила на вечернее отделение в техникум. Ирочка, окончив школу, не стала учиться нигде, а пошла работать. На восемнадцать лет Зиночка прислала Ирочке и Лидочке по отрезу ткани «Шотладка» в бежево-коричневую клеточку. С помощью бабушки они сшили обе по костюму. Жизнь налаживалась. Материальные трудности постепенно исчезли. Бабушка радовалась за внучек и старалась к их приходу приготовить обед. Девочки оберегали её, как могли, запрещали работать по дому, распределив всю домашнюю работу между собой. Но как они не старались ее оберегать, утешать, понимали, что бабушке с каждым днем все труднее двигается по дому. Тайком от бабушки они переживали и плакали о ней, определяя основную причину ухудшения здоровья - это холодное молчание матери. Но главное чего сильно боялись девочки, что бабушка может умереть. После каждого гипертонического приступа бабушка все тяжелее и тяжелее выздоравливала. Однажды от матери пришло письмо, где она писала, что доработает месяц и приедет домой совсем. Бабушка сразу оживилась. Глаза её стали веселыми, а на губах появилась легкая улыбка радости. Вечерами разговор был только о матери. При каждом упоминание о матери бабушка улыбалась. Эти минуты для обеих внучек тем были и дороги, что смогли радовать бабушку. Бабушка говорила, что теперь все наладится. Мать она всегда останется матерью. И ей, по- своему, жалко и детей и её, как мать. Девочки слушали и соглашались с бабушкой, что бы не волновать её своими подозрениями. Но прошло два месяца, но Зиночка не приехала. А, однажды, придя с работы, девочки застали бабушку спящей. Они сразу испугались. Ведь на неё это не было похоже. Она встречала их всегда с работы, а тут тишина…. Лидочка и Ирочка с криком бросились к её постели. Бабушка лежала, как будто спала, с легкой улыбкой на губах…
Приехавший врач констатировал смерть во сне.
Ирочка немедленно отправила телеграмму матери. Ждали ответа от неё, но не дождались и похоронили без неё. Не приехала Зиночка и через год. Теперь сестры обе старались не касаться разговора о матери. Слишком тяжела была утрата для обеих. Только однажды Ирочка не выдержала и сказала: « А знаешь, а бабушка, наверное, увидела мать во сне. Она всегда улыбалась, вспоминая о ней. Это она виновата и в смерти бабушки! Ты меня прости, но, я её ненавижу…».
-Нельзя так говорить. Грех. Вспомни, что бабушка говорила: « Не суди, чтобы не быть тем же судом судимой».
-Это бабушка от горя говорила, от жалости к ней, как к дочери,- упрямо возражала Ирочка сестре.
-Давай, закончим спорить, а то мы рассоримся и бабушкину память обидим.
Ирочка, вздохнула и замолчала, никогда впредь не трогая тему о матери.
Вскоре Лидочка познакомилась с парнем и вышла замуж. Лидочка с мужем жили в бабушкиной квартире, пока Ирочка тоже не вышла замуж. После этого Лидочка с мужем уехали жить к его родителям. Сестры общались, дружили семьями, скромно отмечая семейные праздники и дни рождения. День памяти дедушки и бабушки для обеих сестер был святым делом. Они преклонялись перед их памятью и благодарили их за то, что воспитали и научили сложной науки жизни. Каждая в отдельности вспоминала слова дедушки и бабушки в трудные минуты жизни, хорошо запомнив их завет: «Умейте прощать и платить добром. Оно, добро, к Вам и вернется».
У Лидочки родились два сына, а у Ирочки одна дочка. Лидочка старшего сына назвала в честь дедушки Степаном, а Ирочка назвала дочку именем любимой бабушки.
Тихую размеренную жизнь нарушил внезапный приезд матери. Ирочка была шокирована её нежданным появлением. Она встретила её холодно, превозмогая обиду и окрепшую за годы разлуки и пустых роковых обещаний. Срочно позвонила сестре, сообщая о матери, как об очередном горе. Зиночка уверенно вошла в квартиру и сообщила, что она приехала совсем. Видя разочарование в дочери, она пыталась ей объяснить, оправдаться, но дочь не желала слушать и уходила от разговора.
Вскоре приехала и Лидочка. Зиночка со слезами на глазах попросила у них прощения. Лидочка заметила, что эти раскаяния у неё были искренними. Совсем не такие , как в прежние годы приезда.
- Мне негде жить…. Это ведь и мой дом. Я знаю Вам тяжело простить меня. Виновата перед Вами… Каюсь… Вы потеряли мать, а я потеряла жизнь. Бездумно растратила свои годы. Это мой последний приют.
Ирочка долго плакала , а успокоившись, и глядя в глаза матери твердо сказала:
-Прости меня, но я тебя простить не смогу. Нет сил. Мы уйдем на квартиру Не смогу…. Не смогу жить с тобой под одной крышей.
-Успокойся, сестра, никуда не уходи. Я возьму мать к себе, ответила Лидочка, обнимая сестру за плечи.
-Как ты сможешь простить?- Ирочка удивленно взглянула на сестру. После всего случившегося?
-Да. Я смогу. Смогу ради своих сыновей.., чтобы они меня не бросили в старости. Я тебя не осуждаю. Ты младше меня, и тебе досталось боли больше, чем мне.
Зиночка прожила у Лидочки более 15 лет. Около года она болела и не вставала с постели. За ней ухаживали все члены семьи. Несомненно, больше всех доставалось самой Лидочки.
Семейная жизнь у Ирочки после долгих лет жизни дала трещину. Муж ушел из семьи.
Подросшая дочь Ирочки, выйдя замуж, жила с ней, но счастливой семьей они не стали.
Постоянные ссоры, взаимные претензии выливались в скандалы и в Ирочкины слезы. В результате квартиру пришлось разменять на однокомнатную квартиру и комнату. Дочка Ирочки с семьей перешла жить в квартиру, а Ирочка в комнату на три соседа.
Единственной радостью для Ирочки -это была сестра Лидочка, которая и её не оставляла без внимания, заменив ей и матери бабушку Анну.