У одного Художника был сосед. Дурак дураком. Но много читал, слова всякие умные знал, даже составлял их в длиннющие предложения, выдавая их за великие мысли. У дураков так бывает, если они продвинутые. Этому их в специальной школе учат, как составлять громкие правильные фразы, чтоб люди не сразу догадались, кто здесь дурак. Ну, и чтоб другими, менее продвинутыми, дураками управлять можно было.
У соседа была непреодолимая тяга к прекрасному, вернее, к оценке оного и рассуждениям на любые около-прекрасные темы. У него даже словарик дома был специальный, пособие из школы дураков, выданное ему за отличную учебу и достижения в поддержании имиджа. В нем четко объяснялось – что считается искусством, а что нет, как какая линия должна быть нарисована, какой цвет с каким сочетаться может, ну и прочие важные для умного разговора вещи. И еще сосед был свято уверен, что «дураку пол-работы не показывают» - это непреложный закон, известный остальным людям и строго соблюдаемый. А потому, он жил в уверенности, что предстающее перед его взором – это уже законченное и совершенное, по мнению автора, произведение. Потому и работал он не где-нибудь, а в галерее искусств, отзывы писал, рекомендации давал. Очень ответственная должность, на такую только особо продвинутых и берут.
Как-то под вечер зашел этот самый сосед в гости к нашему Художнику, то чаю одолжить, то ль просто порепетировать слова умные, чтоб не залеживались. А Художник как раз страдал портретом своей Любимой девушки. И поставил его на видное место, чтоб понять, что же еще не хватает в картине, почему никак не может он почувствовать, что работа завершена и прекрасна, как сама его Любимая.
А у соседа критерий завершенности какой? Правильно. Если его взору представлено, значит, автор ждет его оценки, мнения авторитетного и очень важного. Без его мнения не спится автору, не естся, и душа мечется в непонятках.
Обошел сосед картину, посмотрел с одного бока, с другого, постоял перед портретом, губу для солидности пожевал. Не плохо, конечно, - говорит так вдумчиво и вкрадчиво, - но вот карнация у тебя, милдруг, как-то… И девушка не смотрит на зрителя, не передает ему настроение, и композиция не ясна, и ракурс…
В общем, еще минут десять переливал слова умные из своего рта в голову Художника. Художник же впал в транс под потоком словоистеканий соседа и из него плавно перешел в состояние тоски.
Ему, как натуре творческой, от земли и правил оторванной, неведано про дураков и законы жития с ними ничего. А уж тем более, что сам он из-за кажуйщейся ему незавершенности маялся душой который день. Проводив насловоблудившего по больному соседа, он заперся в своей мастерской и день за днем все переписывал портрет Любимой, пытаясь запечатлеть ускользающую улыбку и ее бесконечное совершенство.
Та, чью красоту, Художник пытался передать на своем холсте, приходила к нему, но он, расстроенный своим неумением и бесталанностью, не открывал, желая довести портрет до идеала. Всякий раз, уходя от закрытой двери Художника, расстроенная девушка встречала его соседа, который занимал ее складноумными речами ни о чем, отвлекая от грустных мыслей. Его речи обволакивали девушку сладким туманом, ведь он слыл истинным ценителем прекрасного и умел правильно составлять длинные предложения. Не важно, что за набором правильных слов терялся смысл, важно лишь, что они заполняли пустоту в сердце, создавая иллюзию взаимопонимания. И однажды они просто вместе уехали.
А Художник… До самой смерти он пытался передать холсту неповторимость любимого образа, его загадку и нежный свет. Наверное, у него получилось, потому что с тех пор уже многие –многие годы люди продолжают спорить и задумываться об этом удивительном портрете. А девушка на холсте так загадочно улыбается…