Дремлющие холмы покоились в сумраке ночи, балансируя на грани занимавшегося ранней зарей горизонта. В царившей тишине не было ни стрекотания цикад, ни вскриков пустынных птиц. Все замерло в ожидании нового дня, ослепительного и пышущего пеклом.
Предутренний контраст был внезапно нарушен полосой света, возникшей, как будто, из под земли. Два ярких луча вспороли мрак и заметались вверх-вниз, выхватывая силуэты укрывшегося в ночи кустарника и похожих на уродливых зверьков кактусов. Вслед за светом послышался неровный гул мотора, всхлипывающего в унисон с подпрыгивающими на неровностях лучами и скрипящим железом.
Проржавевший пикап, гремя всеми своими разболтанными деталями, торопливо спускался по узкой каменистой колее навстречу утреннему горизонту. У самого подножья холма на его пути неожиданно вспыхнула еще одна пара ярких глаз, преграждая дорогу. Пикап резко свернул с колеи, но тут же заглох, уткнувшись в раскидистый куст. Водитель предпринял пару попыток запустить двигатель, но, увидев включившиеся проблесковые огни и услышав, как коротко взвизгнула сирена, покорился своей участи, погасив фары. Хлопнули дверцы полицейского джипа, и две фигуры направились к замершему автомобилю.
- Please, get out of the car, sir(1). – Офицер посветил в салон фонарем.
Человек внутри не пошевелился. Его красные глаза испуганно смотрели на полицейского, а руки впились в рулевое колесо.
- Haz lo que te est; ordenado! (2) – Офицер занервничал, направив оружие на сидевшего в пикапе мужчину. – Comprende!? (3)
Полицейский переложил фонарь в ладонь с пистолетом и открыл дверцу машины. Напуганный человек вжался в кресло, когда офицер вцепился в его рукав, собираясь вытащить его из автомобиля.
- Qu; pasa? Me he perdido(4), - забормотал мужчина.
Напарник офицера, возившийся у кузова пикапа, призывно свистнул, махнув фонарем.
Полицейский направился к нему, волоча упирающегося бедолагу. Когда они приблизились к откинутой задней дверце, он кивнул, указывая на откинутый брезент.
В свете фонаря тусклым титаном поблескивали ребристые бока странных ящиков. Их было три: одинакового размера и формы, они были покрыты вырезанными в металле знаками, напоминающими древние руны или пиктограммы. Каждый ящик состоял из двух массивных половин, скрепленных по периметру дюжиной замков-защелок.
- Qu; es esto? (5) – спросил офицер, тряхнув задержанного водителя.
Тот только замотал головой. Без долгих колебаний, напарник провел рукой по крышке одно из ящиков и, открыв замки, уверенно откинул крышку, как будто совершенно не опасался, что там мог быть опасный груз. Офицер, державший мужчину, на мгновение зажмурился, но, увидев содержимое ящика, разжал ладонь, в одно мгновение забыв о задержанном. Его рот раскрылся в изумлении, а глаза округлились. Полицейский всем телом потянулся к ящику, не обратив ни малейшего внимания на пустившегося бежать прочь контрабандиста.
Мощный взрыв потряс пустошь до основания, разбросав клочьями утренние сумерки. Тяжелый джип отбросило в сторону, а на месте пикапа разверзлось ослепительное, как в плавильной печи, пламя, которое быстро угасло, превратив в прах и машину и тела людей и близлежащие кусты.
Потревоженная пустыня быстро успокоилась и снова погрузилась в молчаливый сумрак, лишь где-то в темноте прошелестели сорвавшиеся с места невидимые шины, да вспорхнула из-под колес напуганная птица.
Дни проносились за днями, сливаясь в месяцы, и, казалось, ничего не менялось в обретенном земном раю. Океан, как и прежде, перебирал и без того безупречный песок пляжей, а легкий бриз шептал о чем-то уже знакомом в листьях пальм. Солнце, неизменно поднималось из-за утренних гор и исчезало в багряном котле океана. Все также лились песни перелетных птиц и городских музыкантов, все такими же броскими были их перья и огромные сомбреро. Время неслось вперед, а жизнь, казалось, зависла ярким кадром, выхваченная из его стремительного потока. Она была как затянувшийся миг, без прошлого и будущего, как раскрытая книга, оставленная на половине пути. Время шло, а страница оставалась неперевернутой, желтея и покрываясь пылью.
Толчок в плечо звонкой пощечиной отпечатался на витавшем в потоках абстрактных мыслей рассудке.
- Lo siento, senor (6) – бросил машинально Александр вслед секундному встречному, с кем он так нерасторопно разделил личное пространство.
- Дались мне твои извинения, - услышал он, и испытал вспышку волнения от простой и довольно грубой фразы на языке, который впервые прозвучал в его присутствии за долгое время вынужденной ссылки.
- Вы из России? – Голос Александра дрожал неуверенностью в собственном предположении, как будто ошибочность высказанного могло разрушить какие-то немыслимые ожидания, которые он вложил в простой и короткий вопрос.
Прохожий буквально замер на полушаге и обернулся лишь спустя несколько мгновений, будто осмысливал только что услышанное и взвешивал дальнейшую реакцию на странный для этих мест вопрос на не менее странном языке.
- Да, - также неуверенно произнес он, словно тянул время, оценивая Александра пронзительным взглядом поверх очков в тонкой металлической оправе.
Высокий мужчина под сорок не был похож на туриста, по крайней мере на традиционного. Застиранная холщовая рубаха с завернутыми рукавами была заправлена в выбеленные временем и солнцем мешковатые джинсы со следами от травы на коленях. Жилет с множеством оттопыренных карманов, пробковый шлем и парусиновый рюкзак – все это облачение создавало образ скорее путешественника - натуралиста, нежели счастливого обладателя тура в солнечный рай.
- Меня зовут Вадим Яковлевич Мацевич, - внезапно улыбнулся он, протягивая ладонь с широко отставленным большим пальцем.
В напряженной ладони читалась неискренность, но в данной ситуации этот факт был вполне оправдан.
- Простите великодушно за мою грубость, - неуклюже извинялся он. – Я подумал, что Вы один из местных и все равно не поймете моих слов… хотя, о чем это я… мне в любом случае не следовало…
- Я рад, что Вы выдали себя сказанным в сердцах. – Александр искренне улыбнулся, показывая свое расположение. – Я здесь довольно долго и, признаюсь меня бы сделало счастливее любое, даже крепкое словцо на родном языке.
Возникла короткая пауза, затем оба громко рассмеялись.
Уже через пару минут они, как это и подобало новым знакомым, сидели в плетеных креслах под сенью раскидистой пальмы, согревая в ладонях янтарь пьянящей влаги.
- Вы эмигрировали в Мексику или просто здесь работаете? – осведомлялся Вадим, не забывая всякий раз извиняться за собственную бестактность или неуклюжесть.
- Это довольно долгая и непростая история, - тоскливо протянул Александр, надеясь, что тот не станет пытать его относительно ее подробностей.
- Долгая и непростая история – моя, так сказать, специализация, - как-то хищно подмигнул Вадим. – Я – археолог и распутывать ее клубок – моя основная работа.
- Пожалуй, тогда лучше послушать Вашу, - прищурился в ответ Александр.
- Ну, слукавлю, если скажу, что в моей истории, в отличии от Вашей, нет тайн. Да, собственно говоря, она вся есть одна большая тайна. Я только что вернулся из Паленке. Вам, как местному жителю, должно быть хорошо известно, что это.
Александр промолчал, ограничившись коротким кивком. Естественно, он был наслышан о руинах старинного города в штате Чьяпас, открытого еще во времена конкистадоров, его храмовом комплексе и о том, что там с начала пятидесятых работают исследователи, в основном археологи и антропологи.
- Мы с коллегами занимались исследованием помещений под пирамидой Надписей.
Он вдруг замолчал и отпил из стакана, как будто нечто очень волнительное иссушило его горло.
- В частности надписи в усыпальнице и, разумеется, собственно гробницы правителя Майя Пакаля, также известного как Пакаль Вотан.
- Вы об изображении на плите гробницы? – не удержался Александр.
Он был достаточно наслышан о пресловутом «летающем боге», запечатленном в камне, и бесчисленные и столь же беспочвенные версии о неземном происхождении погребенного правителя Паленке уже успели набить оскомину.
- Ребусы с каменной крышки уже давно истолкованы, и ничего сверхъестественного в них не содержится. Неужели Вы по-прежнему надеетесь узреть в этих резных завитках нечто сенсационное?
- Вижу, Вы знакомы с данной темой, - улыбнулся археолог. – Однако, с самого обнаружения гробницы Альберто Русом в июне пятьдесят второго, наука не перевернула и первой страницы в этой загадочной истории. Поверьте, Александр, тайн в этом месте хватит еще не на одно поколение ученых.
- Я не стану оспаривать Вашего компетентного мнения, Вадим. В конце концов, что я могу знать о тонкостях археологических изысканий.
- Вы, я вижу, закоренелый скептик.
- Непросто оставаться таковым после того, что довелось повидать…
Александр укорил себя за то, что проговорился своему собеседнику.
- Что же Вам удалось обнаружить? – Он попытался избежать ненужных расспросов, сосредоточившись на излюбленной теме археолога.
- Кое-что удалось. Нечто весьма любопытное, хочу заметить. И я толкую не о резных картинках или знаках – иероглифах. Стены и свод склепа были проверены эхолотом, и в их толще, как оказалось, имеются небольшие полости, замурованные, вероятно, еще при строительстве пирамиды.
- Вы их вскрыли?
- Увы, мой дорогой Александр, это невозможно. Власти никогда не дали бы разрешение на подобные манипуляции с достоянием культуры доколумбовой Америки. К тому же работы пришлось свернуть из-за ухудшения самочувствия нескольких специалистов, работавших в гробнице. И я, воспользовавшись вынужденной паузой, решил отправиться с отчетом в Россию. Надеюсь вернуться сюда в следующем сезоне – помимо храма Надписей есть еще три пирамиды, чьи тайны также ждут своих открывателей.
- Когда-то и я горел желанием посетить пустыню Наска, раскопки в Колумбии, где нашли знаменитые «самолеты» Квимбайан… Но максимум, на что меня, в итоге, хватило – храм Солнца в Мехико.
- Так это Вы, похоже, начитались Эриха фон Деникена, - искренне рассмеялся Вадим. - А обвиняете в одержимости зелеными человечками меня.
- Вообще-то, серыми, - настала очередь Александра шутить. – А если серьезно, я не являюсь сторонником теории палеоконтакта, но согласен, что измышления относительно посещения наших предков представителями неземных цивилизаций украшают, в некотором роде, историю древних цивилизаций. Даже навевают некий туман загадочности.
- Ну, романтизм и, в немалой степени, авантюризм всегда были весомыми движителями представителей моей профессии. И соблазн приоткрыть завесу тайн прошлого, что вдохновляет тех, кто финансирует экспедиции на поиски того, что общепризнано мифами.
- Да, вложения, надо сказать, не особенно доходные.
- Напротив! Всем известно, какими знаниями обогатилась наука в результате сделанных открытий во время таких экспедиций. Сколько нового и интересного мы узнали о нашем прошлом.
- Я имею в виду практическую выгоду.
Вадим как-то загадочно прищурился.
- Вы мне напоминаете одного американца. Мы работали вместе на раскопках в пустыне Мохаве. Он тоже ставил во главу угла самоокупаемость работ и преумножение инвестиций. За глаза, мы прозвали его Сильвером, сравнивая с персонажем Стивенсона, который был одержим спрятанными сокровищами.
- Ну, тот знал, что ищет.
- Этот, как оказалось, тоже.
- Значит он – компетентный специалист.
- Он – абсолютный дилетант! – обиделся Вадим. – Собственно, всю работу тогда сделали мы, археологи. А он, если так можно выразиться, загреб весь жар нашими руками.
Он замолчал, старался вернуть под контроль разбушевавшиеся эмоции. По-прежнему оставаясь экспертом в психологии, Александр уловил налет наигранности в доброжелательности своего собеседника, и то, что он явно о чем-то недоговаривал или сомневался озвучить. Это несколько напрягало, но не производило ощущения настороженности в связи с вероятной угрозой. Ведь он был лишь узником собственных страхов и уж точно не являлся носителем опасных идей. Да, и одержимый теорией палеоконтакта археолог явно не тянул на нового Меркадера.
- Я хочу показать Вам один любопытный документ, - спохватился Вадим, взгромоздив на колени свой рюкзачок.
Из под расстегнутого клапана на землю высыпался веер разнокалиберных бумаг и фотографий. Александр наклонился, чтобы помочь нерасторопному археологу. Среди множества исписанных бумаг с рисунками и чертежами, он заметил край карточки «поляроид» с изображением продолговатого ящика с резными знаками иероглифами на литой крышке. Точно такого, что он видел на закрытом военном складе. На нижней кромке снимка маркером был проставлен номер 3.
Вадим заметил обострившееся внимание своего собеседника к снимку и с легкой настойчивостью вытянул его из пальцев Александра.
- Спасибо, - виновато улыбался он. – Я бываю очень неуклюжим.
Он сгреб упавшие бумаги и небрежно сунул в предательски раскрывшуюся кожаную папку.
- Здесь много скучных отчетов и описей инвентаря и разного оборудования. Я обязан был протоколировать буквально каждую манипуляцию, дабы после держать ответ перед теми, кто возложил на меня эту функцию. О чем это я… Ах, да! Вот он.
Вадим потряс в воздухе стандартным листком бумаги.
- Это копия документа, который мне любезно предоставил мой коллега из Аргентины. Это фрагмент дневника Йозефа Трауба, во время второй мировой войны служившего старшим офицером на линкоре «Швабия» под командованием адмирала Дёница. Подозреваю, Вам известно, что это был за корабль и Вы наверняка слышали о Neueschwabland.
- Насколько известно мне, это лишь неподтвержденные фактами догадки, - максимально уважительно умозаключил Александр.
- Совершенно напрасно Вы так считаете. – В голосе Вадима звучали победные нотки. – Я бывал в Антарктике, и, в частности, на американкой базе в районе земли Королевы Мод. Я лично не посещал пресловутую нацистскую базу 211, но собственными глазами видел весьма удивительные вещи, хранившиеся у полярников.
Несколько мгновений он отсутствовал, словно погрузившись в воспоминания.
- Да, о документе. В нем повествуется о неком грузе, перевозимом в сорок третьем году, и, в частности, об имуществе тайного общества Tulle – отделении Ananerbe. Известно, что нацисты вывозили из Германии нечто очень ценное, и потому автор дневника лично осматривал трюм после сильного атлантического шторма, чтобы удостовериться в сохранности груза. Он писал, что некоторые ящики пострадали от качки, и у одного длинного и увесистого сорвало крышку. Прежде чем отправиться за молотком и гвоздями, офицер заглянул внутрь. Там среди вороха соломы он увидел лицо женщины. Совладав с собой, он осмелился расчистить укрывавшую содержимое ящика солому. То, что хранилось внутри оказалось прозрачной, на вид стеклянной, капсулой без углов и швов. Внутри нее находилось тело молодой женщины без всякой одежды. Оно совершенно точно не было ни трупом, ни мумией. Тело было в отличном состоянии и имело здоровый цвет. Более того женщина была явно беременна, о чем свидетельствовал ее округлый живот. Офицер собственноручно приладил крышку на место, и не стал докладывать о своей находке, опасаясь наказания за то, что увидел больше, чем ему было положено. Лишь позже, он решится описать свою находку в личном дневнике, упомянув надпись на боку ящика. «Тибет. 1939 г.»
- Кто же была эта таинственная особа? – поинтересовался Александр, на ходу теряя интерес к нарочито выдуманной истории. – Арийская царица? Праматерь человечества?
Археолог посмотрел в глаза Александра с такой пристальностью, что он поверил, что тот не иронизирует.
- Доподлинно известно о другой аналогичной находке. Вы слышали о спящей мадонне анасази?
Александр промолчал.
- Так вот, обнаруженная капсула поразительно походила на описанную немецким офицером.
- Почему же нигде не было слышно о столь значительном открытии?
- Обычная история. Находка была сделана рабочим - экскаваторщиком во время земляных работ. В слое, относящемся к раннему неолиту. Вся информация была мгновенно засекречена, а сама находка увезена в неизвестном направлении. Из достоверного источника мне известно, что капсула с женщиной находится в неком военном ведомстве и там ее пытаются изучать, хоть и тщетно. Вскрыть прочнейший материал не удалось ни при помощи алмазного резака ни лазера. Исследования ультразвуком, рентгеном и прочими методами также не увенчались успехом. Единственное, что удалось установить, что капсула цельная, словно отлитая вокруг тела, и что материал, из которого она изготовлена преломляет все из известных волн за исключением оптического диапазона, благодаря чему отчетливо видно тело.
- Вы сказали «из достоверного источника»?
Вадим загадочно рассмеялся.
- Я не сказал Вам, что иногда американские коллеги привлекают меня к разного рода научным изысканиям в качестве эксперта – антрополога.
- То есть «источник» это Вы сам?
- Конечно нет. Но я видел фотографию капсулы.
Вадим оглянулся через плечо, как если бы боялся опоздать на автобус.
- Американцы весьма недоверчивы, в особенности, если дело касается деликатных вопросов. Он всерьез считают, что на территории США действуют элементы, промышляющие добычей и торговлей их национальных секретов. Но разработка пресловутого «русского следа» по-прежнему остается безрезультатной, несмотря на затраченные колоссальные средства и усилия. А потому, посвящая в некоторые свои исследования российских специалистов вроде меня, они, вероятно, надеются понизить активность неподконтрольных элементов и, тем самым, сократить утечку секретной информации.
- Впечатляет, - наигранно закивал Александр. – Выходит, Вам известно, не одиноки ли мы во Вселенной.
- Ну, в зону 52 меня не пустили, - рассмеялся Вадим, подыграв своему оппоненту.
Внезапно его лицо приобрело серьезное выражение.
- А Вы давно не были на родине, Александр?
Александра тут же посетила мысль, что и случайная встреча и разговор о вещах, подобных тем, что происходили с ним перед бегством в Мексику, были хорошо спланированной прелюдией к этому самому, ключевому вопросу.
- Почти шесть лет. – Он постарался вложить в голос обыденность, но плохой актер в нем сфальшивил, выдав признание в тоске по оставленному за тысячи миль отсюда.
- Хотели бы вернуться?
Эта фраза лишь укрепила его догадку.
- Боюсь, все не так просто, как может показаться на первый взгляд.
Вадим подхватил инициативу. Теперь Александр почувствовал себя пациентом в кабинете психоаналитика.
- На первый взгляд, - протянул хитрый антрополог, - Вас ничего здесь не держит, и, более того, Вы живете с мыслью покинуть этот латинский рай и вернуться туда, где Вам самое место.
Александру не пришлась по душе внезапная смена темы, хотя, в то же время, он буквально жаждал с кем-нибудь поговорить об этом. Размышления о родине и возможности возвращения преследовали его постоянно. В этом Вадим оказался совершенно прав. Но, не отвыкшего от осторожности, его пугал сам факт того, что некто заговорил с ним об этом с неким же умыслом.
- Существуют обстоятельства, которые препятствуют осуществлению того, о чем Вы говорите, - начал Александр, даже не представляя развития темы.
- И Вы не хотели бы вдаваться в их детали, - словно предугадал это Вадим. – Я понимаю Вас. Равно как и то, что Вы не в конфликте с законом, а лишь оказались заложником ряда досадных недоразумений.
- В сущности, так оно и есть. Хотя, признаю, что подобное объяснение звучит несколько…
- Это не имеет значения, - подчеркнул свою уверенность Вадим. – Всякий из нас – ответчик перед собственной совестью. Все прочее – только отношение социума к индивидууму.
- Вы рассуждаете как психолог, - заметил Александр.
- Я антрополог. И мои познания не ограничиваются познаниями в генезисе и физиологии. Важной сферой моих изысканий является и душа человеческая. Так что, в некотором роде, мы с Вами являемся коллегами.
Вадим искренне улыбнулся.
- Отчасти, да, - согласился Александр, вспоминая, не обмолвился ли он в разговоре о своем профессиональном прошлом.
Вадим вновь расплылся в улыбке и устремил мечтательный взгляд куда-то в небо.
- Я здесь с начала сезона. Три месяца и один день, если точнее. И я очень скучаю по России и Урале, который покорил мое сердце еще в студенчестве. Там дом, семья, друзья. И их я не променяю ни на какие приключения и райские страны. Потому я могу понять, как, должно быть, тоскуете по родным местам Вы.
- Простите, Вадим. Вы сказали, что живете на Урале?
- Ну да. В Перми. Край восточной Европы. Зеленый город у голубой ленты большой реки Кама.
- Я не верю в случайные совпадения, - пошел в атаку Александр.
- О чем это Вы? – буквально отпрянул тот. В его глазах читалось искреннее непонимание.
- О том, что наша встреча здесь, на краю света, оказалась простой случайностью.
- Я действительно не понимаю, - отбивался Вадим.
- Я сам до приезда сюда жил в Перми.
Ученый сначала нахмурил брови, затем вздернул одну вверх, скосив в сторону взгляд.
- Я бы, пожалуй, тоже не поверил, - произнес он тихо. – Видимо, Вы правы, Александр. То, что дороги двух земляков пересеклись в бог знает какой дали, есть не простое совпадение. Возможно, это знак. Я хоть и не лишен предрассудков, несмотря на род занятий, но, признаюсь, это уж слишком.
Александр бы не клюнул на столь нехитрые уловки, коими не раз пользовался сам в своей практике, но его новый знакомый был весьма убедителен. И Александр был готов поверить в его слова. А, главное, хотел поверить.
- И все равно, мне трудно в это поверить.
- Как и мне, друг мой. Возможно, Вы, неосознанно бродя здесь в поисках ответов столь долго, пришли, наконец, к предмету поисков. А я оказался персонифицированным его воплощением, весточкой из дома, так сказать. Выходит, не я, а Вы нашли меня.
- Нашел?
- Да. Потому что искали. Ответов. Встречи.
- Пространное объяснение.
- Ну другого, по большому счету, нет.
- И что это, по-Вашему, означает.
Вадим по-дружески положил ладонь на плечо Александра.
- Возможно, пора вернуться домой.
- Домой. – Александр повторил это слово еще раз, будто оно было неким паролем, которое он так долго ждал. И которое открывало путь к возвращению.
- Думаю, Ваше добровольное изгнание слегка затянулось, Александр.
Не было ни бессонной ночи, ни мучительных раздумий, осложненных сомнениями. Он был готов к предложенному неслучайно-случайным знакомым. Уже следующим днем Александр был в Мехико, отдавая последние почести терпкому мексиканскому кофе в ресторанчике напротив отеля, название которого Вадим написал в завершение их встречи.
Он появился вскоре после звонка Александра, с вещами, одетый на удивление прилично и чисто выбритый. Теперь он совсем не выглядел как ученый, но напоминал бизнесмена на отдыхе. Возможно это была очередная маска или же возвращение домой было для Вадима особенным событием, для которого нужно было выглядеть подобающе.
Александр не заметил ни деталей встречи и разговора, ни пути в аэропорт. Мыслями он был уже там, на родине, и все еще не мог поверить, что этот его шаг стал возможным в результате самой незнаменательной встречи. Он не думал, что ожидало его по возвращении. Единственно важным было только одно – оказаться дома. Все остальное, на этот момент, не имело никакого значения.
Измученный долгим ожиданием, он предавался эйфории со спортивной сумкой на плече и паспортом с вложенным билетом в руке. Улыбнувшись вновь объявленному рейсу до Москвы, он шагнул навстречу своей судьбе, даже не заметив, как некий человек, наблюдавший за ним неподалеку, сделал телефонный звонок и, получив распоряжения после доклада, покинул здание аэропорта.
(1) – Пожалуйста, выйдите из машины, сэр (англ.)
(2) - Делай то, что приказано! (исп.)
(3) - Понимаешь!? (исп.)
(4) - Что происходит? Я заблудился. (исп.)
(5) - Что это такое? (исп.)
(6) – Извините, синьор (исп.)