М. Ш.
Приезжай ко мне… мы под мелодию знакомую с детства
будем крутить юлу, будоражить сознание…
Помню скрип дверей в детской, и добрый голос во сне:
- Малыш, слышишь? Я твоё счастье… я на всю жизнь останусь с тобой.
И тёплые руки сожмут холодные детские ладошки.
Вот я уже лечу, схватив лошадь за гриву,
небо какого-то невозможно фиолетового цвета…
под крыльями проносятся блестящие глади рек и озёр, неоновый свет городов...
- Но, лошади не летают…
- Ты всё поймёшь, когда вырастешь, твоя уже летит…
Помню, как бросал гальку в море. Горсть за горстью, помню этот звук.
Сейчас зачерпнув пригоршню фраз, добавив эмоций, пару капель с ресниц,
дыхание города, плывущие по небу улыбки, бросаю всё на белый лист…
Это становится похожим на разговор с жизнью, на другом конце провода,
в другом городе, в другом измерении.
Понимание приходит гораздо позднее, теряя фотогеничность,
при рассмотрении в микроскоп Хаббла…
Потом наступит ночь, наступит на нас под хруст китайских фонариков,
и мы увидим во сне друг друга…
Два талантливых смутьяна… твои желания - мои мысли… твои слова - мои слёзы…
мы нажрёмся на радостях, заплаканные, уставшие от пустых комнат,
но понявшие, что только в них можно настроить свою лиру,
так, чтобы услышать в её звуках поступь смерти…
А утром мы пойдём в ресторан, и будем разбивать там бокалы,
под негодование официантов, как когда-то по молодости сердца…
ты купишь мне в цветочной лавке букет, а я, завернув его в свою афишу,
подарю молоденькой девушке идущей нам навстречу,
я расскажу ей, что ты мой бойфренд, а она рассмеётся и пойдет дальше…
Я предложу пригласить зрителей на бал наших душ…
здравый интерес… и куролесить, куролесить, куролесить…
рёв дискотеки, литры коктейлей, круиз на все выходные,
сердце в розовой пене, первые стоны – люблю,
бриллианты звёзд, вальсы острот, полоски кокса,
и снова полет, разрывая себя на клеточки, на лоскутки…
пробуждение у шведского стола, с быстротечной скороспелостью
и вертикальной реальностью в пятнах чернил…
не мучай меня вопросами, есть шанс – бери, если умеешь…