ВСЕ ЧТО МОГ
Иван Федорович посмотрев на наручные часы хмыкнул весьма недовольно – пятнадцать минут седьмого, обычно он уже пятнадцать минут как сидел на скамье под развесистым деревом посередине двора образованного тремя пятиэтажными домами и девятиэтажным колоссом с населением без малого в тысячу душ.
Надев застиранную армейскую рубашку, Федорыч, как все его звали в этом дворе, и серый берет, он, сообщив жене, что «пошел», захлопнул за собой дверь. Поправив берет – чтобы шов шел ровно над- переносицей - и проверив наличие планок с разноцветьем лент медалей над левым карманом рубашки, он вызвал лифт.
***
Ивану Федоровичу уверенно шел седьмой десяток и он всем своим видом подтверждал этот почтенный возраст. Скамью, на которой он обычно восседал, Федорович соорудил сам, набив на кусок ствола спиленного по возрасту тополя пару досок, доставленных от ближней стройки мальчишками двора. Мальчишки эти давно выросли, обзавелись семьями или переехали, а скамья была непоколебима , как и Федорыч , сидящий на ней.
Биография Федорыча была не простой и делилась на «до» и «после».
До- это было время, когда молодой парень из ближайшего к городу поселка был призван в пограничные войска, отлично служил Родине, приезжал в отпуск к родителям в зленной фуражке и кителе с зелеными погонами. Китель был густо усажен значками и перетянут ремнем с надраенной до солнечного сияния армейской бляхой.
Дома к концу службы Ивана дела были не веселые. Старший брат попался на воровстве социмущества – а тогда за такое статья была серьезная, отец после ранений был совсем плох.
Может кто-то после дембеля рванул бы домой, поднять хозяйство, но Иван рассудил по другому и подал рапорт с просьбой принять его на учебу в училище младших командиров, и в звании младший сержант внутренних войск начал карьеру в ведомости Комитета госбезопасности. Ему льстило внимание встречных, когда в новенькой форме с зелеными погонами , на которых виднелись знаки
соответствующего уважаемого ведомства, проходил он по улицам города. Оглядывались на него и заглядывались, потому как гарнизона в городе этом не было и военные были только приезжие отпускники. Начальники его в форме по городу не ходили и их офицерские шинели с соответствующими знаками различия , хранились в шкафах и на вешалках служебных кабинетов.
Служба протекала от конвойного до фельдъегеря, и так было бы неопределенно долго, если бы не «ЧП», а вернее , «прокол», после которого со службы прапорщика Ивана попросили, взяв с него соответствующую подписку о неразглашении. Началась жизнь « после».
Подписка придала Ивану в собственных глазах весомость и важность. На «гражданке» Иван сразу, как бывший служащий органов, коммунист, был принят на работу начальником отдела кадров небольшого заводика, где и проработал до самой перестройки .
Еще один момент в жизни – женился Иван перед увольнением и по совету начальников тщательно выяснил сведения о родственниках будущей жены ,убедился в отсутствии порочащих связей. Жена вскорости родила ему дочь. Иван хотел сына. Заранее он выбрал для него имя – Феликс, и хотя жена протестовала, он стоял на своем. Но сын не родился. Дочь назвал Зоей, в честь Зои Космодемьянской.
Служба в органах и работа в кадрах приучила Ивана присматриваться и прислушиваться. Толстая общая тетрадь с солидным ледериновым переплетом была тщательно разграфлена, пронумерована, прошнурована, только что не опечатана из-за отсутствия печати. Туда он заносил все, что узнавал о людях своего окружения.
Работа кадровиком Ивану нравилась. Она напоминала Федору работу в конторе. То же знакомство с документами, неторопливая беседа с глазу на глаз с записью в разграфленную книгу – кто же мог подумать, что книга эта не официальная!
Выйдя на пенсию Иван Федорович вскоре купил и подготовил тетрадь, в ее графы должны были попасть заслуги и грехи всех соседей по дому, на первый случай –по лестничной площадке второго этажа.
Записи были строго конфедициальны и обе тетради хранились у Ивана в железном ящике именуемым им сейфом. Свои пенсионные Иван отдавал жене и ее расходы не контролировал. Ключ от сложного замка сейфа Иван хранил в замкнутом ящике письменного стола, ключик от которого лежал в его бумажнике, рядом с самыми важными документами. В сейфе этом лежал обернутый в пленку его партбилет члена КПСС. Иван был верен догмам коммунизма , но в образовавшуюся новую компартию не вступил. Считал Иван, что жизнь он вел по правильной линии и только «прокол» выбил его из колеи. Собирая сведения об окружающих Иван подсознательно полагал, что когда – то они будут востребованы. И сам он тоже.
Вслед за Иваном Федоровичем к заветной скамье подошел и присел с Иваном рядом Славик. Тщательно выбритое лице его переливалось блесками на многочисленных складках и шрамах . Выпяченные , почти африканские губы его, как обычно выглядели мокрыми, волнистые черные волосы тщательно расчесаны.От него попахивало спиртным. В узорчатой рубахе и строго наглаженных брюках , Славик выглядел франтом. Славика Иван Федорович давно «вычислил», отнес его к категории людей полезных обществу, хотя не без определенных натяжек.
-- Привет Федорыч! Можно присяду? –блестя черными шариками из под выступающих надбровий весело, но с большой долей уважения, обратился он к Ивану Федоровичу садясь на лавку и подтягивая штанины. Длинноносые туфли и красочные носки завершали внешний портрет Казановы местного значения. Федорыч оглядев с легкой улыбкой Славика.
--Садись, садись…Места хватит.
--Федорыч! Сколько раз просил это слово заменять на «присаживайся». Не люблю я это слово…
-- Ладно. В другой раз так скажу , если вспомню… Опять на танцульки подался?
-- А куда еще бедному еврею податься? С понедельника новый заезд, не всех еще разобрали новеньких.
-- Охота тебе этих «новеньких» обхаживать? Нашел бы себе приличную вдовушку, местную, да и жил бы поживал…Или девушку..постарше которая…
-- Нет уж, это мы проходили! Хомут на шею добровольно не хочу!
Иван Федорович, еще раз критически оглядев Славика, заметил:
-- Не доведет тебе эта свобода до добра, помяни мое слово.
-- Не каркай Федорыч! Я свободой дорожу.
-- Значит тебе Станислав свобода дорога? Из-за этого и не женишься?
-- Я же говорю, что познал это счастье. Мать рано умерла, бабка была на хозяйстве -сварить, прибрать в хате..Ну, поворчит малость, да и все. Как умерла она ,привел я к себе молодку. Ну и что? Обед не умеет приготовить, в хате бардак, извини, от всяких тряпок, посуду мне мыть и денег ей, сколько не принеси -- мало…Через полгода попросил очистить помещение. Так что опыт горький имею и не спешу повторения. От этих баб одни неприятности.
« Хороший парень этот Станислав, нацеленный.Ну , по малолетству нарушил закон, с кем у нас не бывало, зато биография в остальном, нормальная, не то что у моего зятька. Умудрилась Зоя моя найти себе «сокровище» ! Дед его кулаком был, отец в плену у немцев , а зятек от армии отвертелся то ли по плоскостопию, то ли по ночному недержанию. У Станислава и бабка была героическая. Вот только с пьянкой ему надо покончить…»
-- Бросил бы ты , Станислав, водочкой баловаться, мешает тебе она жить по человечески.—проникновенно сообщил Славику это ему давно известное от разных добрых и недобрых людей.
-- Жить по человечески? А как это? И , вообще, что такое жизнь? Не пить водку что ли? Я как –то целых три недели в рот не брал ни грамма, так со скуки чуть не сдох. Тоска такая напала, хоть топись или вешайся
-- Ты, Станислав, книгу «Как закалялась сталь» читал? А там сказано, что жизнь надо прожить имея цель вереди.
-- А у вас, Федорыч, была такая цель и вы ее достигли?
-- У меня? Была, в общем. Была…
Иван Федорович устремил еще острый взгляд на детскую площадку, где еще оставались малыши под присмотром мам и бабушек и задумался. Славик искоса наблюдал за ним, не нарушая вопросами минуту молчания .
« Была. Конечно была. Хотел расти в карьере, академию или высшие курсы офицерские закончить, стать офицером. Расти в чинах, в званиях…Он бы мог, если бы не этот «прокол».Прав, конечно, Станислав, от женщин неприятностей много. Вот и с ним тоже произошло из-за женщины. Когда еще служил. Познакомился в городском парке – беленькая, губки, грудки, попка , все на месте . В кафе сводил. Пригласила она к подруге на день рождения. Купил подарок – брошку. Букет цветов..
Компания большая – девки ,парни. Ну выпили, конечно… Один анекдотами развлекал. С картинками и с намеками. Про генсека –как раз тогда им Никита Сергеевич был. Хохотал до слез. Когда провожал подружку еще раз рассказал. Опять смеялись . Это в пятницу было. В субботу гуляли в парке – опять вспомнил, рассказал…
В понедельник вызвали к начальнику. Такое по делу бывало не раз. Пришел, доложил по форме. Начальник щурится, с ног до головы осматривает. «Садись,-- говорит, Иван». Сел, фуражку снял. Начальник рассказывает тот анекдот, какой запомнился. Я залыбился – хохотать - то не удобно. «Смешно?» -- спрашивает начальник. «Смешно», -- говорю . «А что ж ты мне его в пятницу не рассказал?», говорит.- «Другие рассказали». … Тут я все понял. Настучал кто-то про ту компанию ,а я сразу не донес, - фамилии тех кто рассказывал и кто слушал не записал… Значит мне хана!
Сразу не выгнали, беседовали. Посоветовали в жены взять девушку с хорошей биографией. Потом приказ - уволить. И подписка о неразглашении. Вот была цель и нет ее.
А Славик смотрит. Ждет, что ему все подробно объясню. . Нет уж, это только мое!
-- Я понял, Федорыч, биография твоя секретная значит и цель…тоже. А мне какую цель выбрать? Может быть катиться камушком под горку да и всё?
-- Как это «камушком»?- .—это подошел тихо Валерий, молодой еще сравнительно мужик, недавно появившийся во дворе .
О нем Федорыч осторожно разведал, навел справки. Оказалось бывший муж женщины из соседнего подъезда, Жанны. Она тоже недавно переехала на жительство к новому своему мужу, мужчине уважаемому, взрослому, похоронившему жену года два тому назад. В квартиру трехкомнатную…А сам Валера актер городского театра , только бывший – вывели из состава за пьянки, прогулы и тому подобное. -- бомжует, но живет в своей однокомнатной квартире на грани выселения из-за неуплаты с отключенным электричеством и горячей водой. Но поговорить его стихия. За это Иван Федорович его и уважает.
-- А цель у каждого человека одна в общих чертах –созидать, создавать , значит. Займись хотя бы ремонтом своей квартиры, с перепланировкой, перекраской, заменой сантехники…Я у тебя был, видел пещерное твое жильё.
--Тоже мне цель! Ну, отремонтирую, перепланирую..А потом?
-- Ты сделай это, тогда и другие цели появятся.
-- Ну ты философ, Валерий…У самого- то как с этой целью? Ремонт не начал?
-- Нет, не начал ремонт. У меня цель одна – вернуться к любимой работе, в театр.
-- Так за чем дело стало?
-- С пьянкой завязать никак не могу. Прошу Жанку дать денег взаймы на лечение . Не дает ,боится , что прогуляю.
--А ведь так и будет!
-- И я боюсь. Она мне денег никаких в руки не дает, натурой помогает – картошки, капусты, лука на борщ дает.
--А мужик ее как, терпит тебя ?
--Он по командировкам часто и вообще терпит, сын у меня с Жанкой общий.
-- Слушаю я вас , ребята, и оказывается все дела--то в пьянстве. Слабоваты вы морально, не устойчивы. Это все перестройка с демократией вас расслабила. В мое время из вас бы люди добрые получились, а вы так, труха…-Иван Федорович даже развернулся в сторону Славика и Валерия. Ему так захотелось рассказать этому Валере и Славику, как было хорошо и ясно жить при твердой власти, под контролем его обожаемой конторы. Он уже набрал воздуху, чтобы начать, как Валера предупреждающе поднял руку.
-- Вы , Иван Федорович, не совсем правы на счет демократии. Ею пользоваться наш люд не умеет. – Какие постановки в театрах идут! О таком и не мечталось. Свобода творчества - это и жизнь и счастье! Свобода выражения…Сильнейшие ощущения – основа жизни. Я только вот выпал из этой жизни…Но вернусь! Обязательно вернусь.!
Иван Федорович смотрел на Валеру во все глаза и мысли его принимали какое –то новое направление. Может же человек так верить в то неосязаемое, что зовется свободой и счастьем!
Славик тоже примолк, усиленно помаргивая глазами уставившимися на тот камешек, какой случайно оказался здесь , на дворе и ставший аллегорией его судьбы. Камешек лежал неподвижно, потому что не было горки, по какой он мог бы катиться. Другое дело , зацепит его какая- нибудь баба, проходящая по своим делам, и отлетит он черт те куда. Может быть надо на самом деле заняться ремонтом квартиры, бросить пить и посмотреть, что из этого выйдет?
Стало заметно темнеть под деревьями, затенившими двор. Славик глянул на часы и встал.
-Вы как хотите, а я пошел. Там уже танцуют во всю.
Поднялся и Валерий- он увидел, что зажглось окно в квартире на втором этаже, квартире его бывшей, которую он по прежнему считал своей.
-- До свидания! Вам Иван Федорович всего доброго!- и сделал рукой под несуществующий козырек несуществующей фуражки в знак уважения к бывшему служивому.
Иван Федорович сидел на своей скамейке один еще долго. Разговор с двумя разными, и на его взгляд интересными, людьми его малость взволновал. Мысли его вернулись к вечной теме, какую затронул Славик и продолжил Валерий. Зачем она, жизнь и что такое счастье? Пропадала уверенность в том, что он шел правильной дорогой и что только « прокол» нарушил ровный намеченный путь в жизни. Стал бы он счастливым в чине, например, капитана или даже полковника? Все равно теперь сидел бы он на скамье под деревом в этом или другом дворе, та же жена ждала его на ужин и то же морщинистое худое лицо глядело бы на него из зеркала при бритье. И что он мог бы вспомнить, если бы не этот «прокол», и то ощущение счастья с беленькой красивой девочкой, хохота до коликов в животе, и ощущения ужаса, когда понял свою оплошность? Протоколы, допросы, совещания, указания начальства…Что то заныло с левой стороны груди, прямо под ленточками юбилейных медалей. Иван Федорович потрогал это место ладонью, помял даже дряблый мускул, когда -- то накаченный отжиманиями на брусьях и от пола под бдительным оком взводного в училище. . Полегчало. Он встал со скамьи . В окошке его квартиры тоже уже горел огонек. Его ждал ужин. И еще тетрадка, в какую он должен что-то записать.
К О Н Е Ц