Уважаемые кроты! Посчитаем наши богатства!

          
В конце декабря 1990 года офицерский и мичманский состав  экипажа подводной лодки, отплясав до утра вместе с женами в офицерской столовой, водрузился  на корабль, чтобы следующий раз сойти на берег через семьдесят суток. В персидском заливе шла война, и несмотря на то, что «буря» разразилась в пустыне, на море было, ох, как не спокойно. Слежение за кораблями «потенциального» противника, маневры и военные хитрости, направленные на то, чтобы самим скрыться от слежения, технические неполадки на глубине 80 метров: из-за неисправности в энергосистеме все отсеки корабля на несколько минут погрузился во тьму. Человеческий фактор: около берегов у механика случилось прободение язвы, и необходимо было провести целую  войсковую операцию для его спасения.
 Каково же было удивление командира, когда связист доложил, что нужно выйти на связь. Всплытие «под перескоп» в этих условиях могло было вызвано только чрезвычайно важными обстоятельствами. Депеша гласила:
- Срочно сообщите тчк сколько на борту денег тчк.
 Каких «денег», когда «кругом американские флаги»? Откуда(!) на борту в автономке (!) могут быть деньги?! Команда была в шоке.
Спрятать в костюм радиационной безопасности заначку ни у кого не хватило ума.
 А пока наша лодка защищала интересы страны в далеких южных морях, в этой самой стране проходила деноминация, но таких подробностей подводникам никто не сообщил. Надо сказать, что после минутного шока, кто-то из стратегов высказал подкупающую своей новизной мысль:
- Надо дать радио, что денег на борту много. Вдруг пригодиться. Тащи бумагу.
 На старших офицеров кинем рубликов по двести, по триста, ну а у лейтенантов и мичманов зарплата так себе, им рубликов по сто.
В конечном итоге, вопреки всем законам логики, в центр полетело радио. На борту находится порядка трех тысяч рублей.
- Прямо не подводная лодка, а плавающий сейф какой-то, -  ворчал связист, передавая информацию.