- С 47-го года? Где – ж ты был? Твой возраст давно уже отслужил.
- Я был освобождён из-за сердца. У меня нашли стенокардию.
- Тогда вот Вам направление в стационар, пройдёте обследование. Тогда и решим Вашу судьбу.
Дома.
(Я) – Комиссию прошёл, признали годным и вместо военного билета выдали приписное свидетельство. Сказали, что если не будет справки из института, то через неделю призовут.
(Отец) – Пиши в Ереван, в институт.
(Я) – Это целая история. Даже в лучшем случае раньше, чем через две недели – месяц не получу.
(Мать) – Что же делать?
(Отец) – Надо звонить Горячёвым.
Но звонок Горячёвым не может решить всех проблем, потому что до сих пор не выслали мне методические указания для выполнения контрольных работ и я не могу готовиться к зимней сессии. На три письма в институт в я получил наглый ответ секретарши деканата, что если не сдам вовремя контрольные работы, меня не допустят к экзаменам.
И я понимаю, что если меня «выпрут» из института, то я однозначно окажусь в армии.
Надо ехать в Ереван!
На работе, в НИИ.
(Шефу, Борису Сушилину)
- Боря, мне надо съездить в Ереван. Могу ли я получить дней пять отпуска?
- Знаешь, Юра, официальным путём вряд ли ты его получишь, да и решать это дело будут не меньше месяца.
- Как же быть?
- А тебе когда надо?
- Чем скорее, тем лучше. Я бы даже завтра уехал.
- Ну, давай, езжай.
- А оформлять будем потом?
- Да нет, езжай так, а потом, когда надо будет, отработаешь во вторую смену.
- Спасибо, Боря!
- Не стоит…
Дома.
Дома я беру 70 рублей. У друга отца Тоцкого саквояж. И в подарок друзьям родителей в Ереване Горячёвым – «Старку».
Настроение боевое, злость кипит, нервы на пределе.
Погода плохая, но надеюсь улететь на самолёте.
В Ереване.
5 декабря 1968 года я в Ереване. Долетел отлично, звоню Горячёвым, они дома.
Утром еду в институт. Ругаюсь с секретаршей. Ругаюсь с методисткой. Ругаюсь с зам. декана, Дабагяном, маленьким, лысеньким, затрапезного вида типом с неприятной мордой. В его кармане вижу авторучку с обнажённой женщиной.
Иду к проректору. Объясняю ситуацию и прошу войти в мою ситуацию и пойти на уступки. Он вызывает секретаршу, и при мне распекает её, не давая сказать ни слова. Во мне звучат фанфары. Несправедливость наказана.
На меня злы: секретарша, методистка, зам. декана.
На следующий день ловлю декана. Он в хорошем настроении и наша беседа заканчивается вполне мирно. Я получаю методички, справку по форме 28 и удовлетворённый покидаю здание, каждое посещение которого заставляет меня внутренне сжиматься.
Кирилл.
Груз дел сброшен с плеч. Я захожу в кафе, заказываю сосиски, кофе, стакан сухого вина.
После этого с наслаждением закуриваю.
Вечером звоню Кириллу. Он заявляет, что уже принял душ и причесался. Это означает, что когда я приеду к нему, он не потратит на сборы более часа. Он встретит меня в плавках, будет выбирать сорочку, рассматривать в зеркало брюки на себе, потом себя в брюках и сорочке. Потом ещё не менее 2-х раз подойдёт к зеркалу подправлять причёску, расчешет брови, почистит туфли…
К моему удивлению, Кирилл встречает меня в брюках и ждёт похвалы. Я выдаю комплимент и… всего через 40 минут мы выходим.
Вечер в Ереване.
Погода отличная. Свежий вечерний воздух наполнен запахами большого города. Я не люблю Ереван. В моральном отношении он похож на болото. Но я знаю его нравы, привык к его характеру и чувствую себя в нём как в своей тарелке.
Мы заходим в «Паренаин», продовольственный магазин, где пьём свежее бутылочное пиво. Потом спускаемся вниз по проспекту «Барекамутян», (пр. Дружбы), который первоначально имел имя Маршала Баграмяна, которое вернулось после развала СССР.
Мы идём по проспекту пешком к центру города. Беседа течёт обо всём, что лезет в голову и, что волнует его и меня. А волнуют нас проблемы морального плана. Мы друзья на «идейной» почве.
В центре, первым делом, заходим «Стойло», это кафе при гастрономе «Театральный». Здесь высокие столики и мы принимаем «лошадиную» дозу кофе, чашки по 200грамм.
Кирилл курит, молчим. Минут через 20 идём в «Трюм», кафе на берегу искусственного озера, где плавают чёрные лебеди, а рядом на площади Оперный театр.
В «Трюме» спускаемся на первый этаж к воде, берём по чашке кофе, бутылку вина «Раздан». Ароматное вино прохладной влагой вливается в желудок. Мысли слегка поплыли. Беседа переходит в спор идей. Противоречия, доказательства. Спор приятно щекочет мозг. Мы довольны друг другом, улыбаемся. Кто-то подходит к столику, кто-то здоровается с Кириллом, кто-то приносит кофе, вино, усаживается рядом. Кирилла знают многие. Мы пьём вино, кофе, едим сосиски, за нас платят.
За нашим столиком уже человек семь, которые вплетаются в нашу беседу и мы уже объединяемся с Кириллом против всех и с усмешкой превосходства камня на камне не оставляем от их аргументов.
Кирилл смотрит на меня, смеётся, я тоже улыбаюсь. Мы понимаем друг друга без слов.
Видя, что беседа иссякла и на столе ничего не появляется, Кирилл подает мне знак, мы поднимаемся и уходим. Идём к кинотеатру «Москва», рядом с которым кафе по прозванию «Копеечка». Здесь мы бывали часто, потому что очень уютное место. Здесь дважды встречали Фрунзика Мкртычана, пытались расколоть его на бутылку вина. Он очень обаятельно беседовал, пил наше вино, но на свою бутылку не разорился.
В «Копеечке» Кирилл покупает сигареты, знакомых не видно, направляемся в кафе «Аракс». Там обнаруживаем Толика Четвертакова. Он в обществе какого-то мужичонка,
который оказывается настоящим французом.
Мы берём по чашке кофе и садимся рядом. Толик, к нашему общему удивлению, довольно уверенно ведёт беседу на французском. Он закончил только 11 классов, нигде не учится и почти не работает. Я вижу, что Кирилл ждёт, кофе его медленно остывает.
Сигарета уходит за сигаретой, а француза раздоить не можем. Наконец, Кириллу это надоедает, и он предлагает скинуться на «пузырёк». Я достаю рубль. Кирилл достаёт трояк и забирает рубль. Толик роется по карманам и, смеясь, достаёт последние медяки. Француз не реагирует. Толик приносит пару бутылок и кофе на всех. С французом становится скучно, я тяну Кирилла. Ему тоже порядком надоел этот тип и мы, опорожнив стаканы, уходим.
Идем через перекрёсток к кинотеатру «Москва», Кирилла потянуло в кино. Я мысленно прикидываю картину своего возвращения к Горячёвым. Картина неутешительная. Я борюсь с самим собой и … соглашаюсь с Кириллом.
Возвращаюсь домой к Горячёвым около 2-х часов ночи. Засыпаю мгновенно.
Утром поднимаюсь около 10-ти. Горячёвы уже ушли. Принимаю душ. Хорошо…
В Ростов возвращаюсь с победой. В Ереване было солнце, а здесь минус 14, лежит снег. Но с погодой везёт, погода была лётная. Поэтому долетели и сели нормально. Есть год отсрочки, а может и больше.