Сдружил нас случай. Ночью Влас растолкал меня.
-Вставай, тревожную звонят!
Не дожидаясь пробуждения, он в миг оделся, кинул в мешок накидку и еду, прицепил к поясу флягу и лопатку, не глядя, сунул руку в короб, вытащил свернутую трубку и выскочил за двери. Он был похож на маленького гнома с огромной ношей на спине. Я слышал звонкий голосок:
-Дорогу, я несу разметку!
Средь этой толкотни, ему дорогу уступали. Какой-то молодец поднял на плечи, я еле поспевал за ними.
Шестой годок ему, всего шестой, не по годам внутри забота. Мужик подземный скуп на ласку, к Власу особое почтенье, на глыбу посадили. Для них малец, как амулет, ладошку выставил, кто в клеть садится, касается её, он провожает их словами Миры:
-Родные за спиной, давай-ка, милый, без потерь.
Орлы явились, порядок разом навели, размер беды определили, земельный пласт, лишившись каменной опоры, осел не сразу. Пропитанный небесной влагой, спрессованный веками под тяжестью наваленных камней, он не рассыпался, а рушился на части. Под ним не меньше сорок душ.
Устроили живые цепи, шурфы копали по разметкам, дыхание в подземку подавали. Дорогу главную разбили на проходы, кто с тачкой, кто с мешком снует, в глазах рябит от суеты.
Давным-давно заботливые предки скупали верхний слой земли, навоз и перегной, опилки, болотную сухую грязь. Земельный путь ценился очень, подвозы шли со всех сторон, хранилище секретным было. Находка в радость для Орлов, пласт многовековой потерян был. К утру народу навалило, куда ни глянь, одни Орлы! Не зная сути, судил я мощь со своего догляда, каким же мелким оказался суд. Три дня, три ночи, без устали трудились люди. Припомнились слова, Орлы вторые по богатству, и в разуме засел вопрос, кто первый, где он восседает? Я до сих пор ответ не знаю.
Из шурфа выглянула Мира, на корточки присела, не удержавшись, ткнулась в камни. Откинув в сторону мешок, я машинально на руки схватил и побежал в указанное место. К лежанке подошел бритоголовый Старец, узнал, он волю кинул мне к ногам. Приподняв голову Миры, влил в рот коричневую жидкость, ощупал тело с головы до ног. Не открывая глаз, она спросила:
-Вести есть?
-Да. Просвет явился у провидца, все эти годы заслонялся взгляд, а нынче видимость открылась. Пропасть, ниша, тряпьё на камнях, еду спускают на веревке, в неделю раз, и редко два. Взгляд слеповат, и кожная болезнь заела. Над ним орлиное гнездо. Семь гнезд проверили, следов на метинах не видно. Спешим, дыхание Клада на исходе.
Влас прибежал, коснулся Старца и к матери прижался телом. Старец, глядя на них, с улыбкой произнёс:
-Уснули разом, бессонница заела. Свела их жизнь, друг другу полюбились. Всех небеса любовью награждают, кто бережно хранит её, а кто напрасно проживает. У Миры славное потомство, душевности не занимать. Сын словно родничок, водицу чистую подносит.
Я по привычке возразил:
-Может и светел он, да только не её потомство. Думает, что приручила Власа, родня на жительство позвала, она согласие дала, надеждой тешится, вернётся. Влас с виду гладок, пороки и сейчас видны, в нём кукушонок восседает, вдруг да найдется кровный сын.
-Духовное родство сильнее крови. Пороки Власа не секрет. Цепь родовая подносит нам свою начинку, мы можем следовать за ней, своё нагромоздить с годами, отсечь от встреч родство. Родство, но не наследные черты, из рода в род переползают, как внешний признак, так нутро. Мы держим разум под контролем, но мера, как рисунок на ладони, неповторима, у каждого своя и эту меру Мира правит. Не может лжец, развратник, сквернослов взрастить достойное потомство. Сиротство, воровство, убийство, как и прекрасные черты, в зародыше уже сидят. Предки наши, либо страдали от пороков, либо защиту строили от них.
Мы часто слышим от потомства, родители, округа не додали. Округа в жизни много значит, но путь у Вечности один, ты в ней самостоятельный хозяин и своей жизни Господин! В разуме, безликость и убогость, растят не ПОНИМАНИЕ, а СУД, виновность всех вокруг от малого ребенка и до правителя земель.
В пять лет, мы Власу донесли родство. Для всех, родители погибли под завалом, а наяву тяжелый груз наследственных пороков четыре жизни загубил.
Мать в ревности отца купалась. В то утро смертное, после слезливой ночи несдержанность заела, решила мужу квиту поднести. В зону запретную явилась. Стараясь развести по сторонам, похлопав по округлостям ревунью, напарник неудачно пошутил:
-Его потомство носишь, иль моё?
Они и ахнуть не успели, ревнивец стойку сшиб с гнезда. Мать угадала намеренье, успела Власа уберечь. Когда их откапали, он спал под тачкой, щекой прижавшись к маминой ладони, она была ещё тепла.
Перед замужеством, по просьбе матери, вели мы долгую беседу, всю подноготную открыли. Трудолюбив жених и верен, хозяйственный, и в деле не подводит. Пороком наделён, от ревности теряет разум, в роду увечья и убийство. Спокойней женщина нужна, чтобы женой и матерью была.
В ответ услышали:
-Я знаю с детства жениха, смирен и ласков, мухи не обидит.
Ночь первая не в ласке пролетела, муж вспоминал, с кем в детстве сиживала вместе, с кем в хороводах за руку бралась.
Утром пришли обряд вершить, волосы в пучок собрать и женский сарафан примерить, она лежит, и двинуться не может. В глаза не глядя, оправдался:
-Очухается, бабы живучие, как кошки. Я преподал урок жене, если хоть малость заподозрю.
Любим был очень, да боль телесная, любовь ту вышибла из сердца. К дверям прибила девичий наряд и пеше к матери подалась. Отец и дед его, в то время, Орлов захватывать пошли. Не дал уйти, насильно приволок, родня ей помощь не подала.
Начало памяти у всех разнится, обычно помнится от трёх годов, а Влас запомнил в два годочка руки матери родной, как он под днищем оказался. Ещё, он помнит руки Миры, и шрам на тыльной стороне, они его к себе прижали, от беспокойства сберегли.
Слышал о тебе, читал труды, мысли достойны уважения. Встречался с женами, детьми, был удивлен, ни одного святого слова.
Я перебил его:
-Учить надумал? Дочь твоя рабство приняла, мужичка в подземелье, продажного в мужья взяла, детей развеяла по свету, не твоему ученью вняла. Иди своей дорогой, Старец, тебе не по пути со мной.
Он поклонился и ответил:
-Не только дочь, и старший сын удары в жизни принимают, но, в них есть то, чего в тебе до крохи мало, ЖЕЛАНИЕ ДАРИТЬ СЕБЯ! Понадоблюсь для разговора, сыщешь.
Узнав, что Влас с наследством за спиной, родня старалась приманить, имели право. Забрали на год, вернули через месяц. Они к нему и так и эдак, а у него подземка на уме, бродить привык, облазил все места вокруг, чуть не погиб в болотной топи. Судьбу решила бабушка по маме, вернула Мире беглеца. Он, как вошел в свою коморку, в разметку глянул и воскликнул:
-Я так и знал, они за поворотом, я каждый день за ними шел.
Для незнакомца подземелье неуютно, преследуют видения и страх. Держа за руку бабушку родную, Влас шел по темным коридорам, словно по улицам дневным, остановился, мать окликнул:
-Сын вернулся, меня бабуля привезла. Я знал, что ты за поворотом. Мне подарила бабушка малёвки, я тоже буду малевать.
Темный силуэт рукой махнул и громко крикнул:
-Цепи, разом!
-Пойдем, бабуленька, полшага новых начинают, мостят над рубщиком щиты.
-Ты рвался к ней, ни встречных слов, ни ласки, ни объятий.
-Нам к ним нельзя, неверный шаг, обвалится порода, а если выживу, не пустят в подземелье, я месяц сбора пропустил. Сегодня хмурь, а будет светлый день, я покажу тебе каменья.
-Здесь страх и сырость, каморка тесная и скудная еда, у нас простор и светлые дома, леса и пашни, жеребенок, собака, кошка, что захочешь.
-Но, там не будет мамы Миры, каменья негде собирать. В подземке выручка друг другу, здесь флягой делятся и пищей, и тащат на себе тела. Я не остался бы у вас, там мамочку мою ругали, придем, ты мне наоборот расскажешь. Нас провожают, смотри на стены, мерцание огня увидишь.
Я шел за ними, слушал разговор, Мира просила гостью проводить, от страха бабка заикалась. Влас остановился, прильнул к щели и закричал:
-Здравствуй, Хозяин подземелья! Я гостил, сегодня возвратился, со мною бабушка родная. Принёс еду, мы завтра явимся, прими радушно.
-Я не пойду, какой ещё Хозяин?
-Не бойся, он маленький, лохматый, теленочком мычит, не нападает, не подходит, со стороны на нас глядит. Чтоб был добрей, едой делюсь. Летом, подарочки свои в лопух верчу. Мы с мамой ночевали в подземелье, я удивился, лист лопуха лежал, где пропасти начало. Мама считает, это крысы подарочки таскают из щелей. Мы жгли костер, готовили еду, они носились и пищали.
Ночью Влас Миру разбудил:
-За дверью бабушка бубнит.
-Ей надобно побыть одной, печаль слезами истекает. Семейный быт не гладок был, слова святые произносит, тобою восторгается, сынок, у дочери прощение просит и то, что ты сюда стремился, меня в соблазне обвиняет. Разговор веду, она не слышит, ей нужно время для раздумий.
-А, ты, у сына своего, за то, что я вместо него, тебя за шею обнимаю, прощение просишь?
-За материнский не догляд прощение прошу, а в остальном, вины не знаю. Запомни, сын, ни чьих ты мест не занимаешь, и твоё место в жизни не займут. Во все века, действительность с обманом нас при рождении встречают, ведут по жизни, мы примеряем, выбираем. Не бойся ошибаться, смешным и несмышлёным быть. Из всех болезней и невзгод, опаснее тревог - обиды, а загнанные внутрь, сжигают радости у жизни. Я знаю, что тебя тревожит, брат старший в разуме засел, ты поделить меня не можешь. Представь себе, перед тобой не брат, любимый матерью безмерно, а незнакомый ребятёнок. По прихоти людской, его крыла защитного лишили, ослабили умом и телом. Как ты бы поступил, прошел бы мимо?
-Я бы едой, я даже бы камнями поделился!
-А наяву, в себе соперника взрастил? При нём ли, без него, при ком-то либо, от материнского тепла ты получаешь свою долю. Размер суду не подлежит, родитель чувствует и знает, в кого и сколько надо влить, кого оставить без защиты, кого богатством наделить. Желание детей распределить по-своему заботу и добро, рвёт цепи родовые и единство, на обособленность толкает.
-Добро мне не нужно, я брата старшего боялся. Боялся, что тебя отнимет, и я останусь сам с мечтою.
-Сегодня не нужно, другие ценности заботят. С взрослением меняются и взгляды, и привычки, познаний много впереди. Кроме подземных дел, мой род, теперь уже и твой, владеет мастерством великим. Жильё возводим, хозяйские постройки, дороги, улицы мостим и укрепляем оборону. К наследию нас приобщают с детства. Пройдя ступени мастерства, мы дело выбираем по нутру. Я по призванию не рубщик. Свободу заслужу, на земли Соколиные направят укрытия в порядок приводить, Хозяйкой буду в подземелье. Втроём, если найдется Клад, мы и покинем эти земли.
-Мне здесь привычно и по нраву, каменья можно собирать.
- Как на крыло тебя поставлю, с дорогою определишься сам.