Старик Герцен считал:
- Когда мадам Берсон делает хай, это таки хороший хай. А когда она делает настоящий хай, то это уже симфония!
Поэтому, заслышав во дворе голос мадам, Герцен подтягивал стул к окну. А вдруг повезет. И ему да везло. Или это мадам снисходила, или просто, где Роза Берсон, там и скандал, именуемый в Одессе хаем.
Кстати, хай не надо путать с Хаимом. Хай – это, в конце концов, удовольствие. А носить на себе имя Хаим не удовольствие, а долг. Ибо быть евреем в стране победившего интернационализма не очень удачно.
В общем, старик Герцен любил слушать скандалы мадам Берсон. А другой старик – Межбижер – не любил. Потому что довольно часто мадам хаяла именно Межбижера. То к тому пристегнется, то к этому. Например, полуворовал Межбижер газеты и журналы из почтовых ящиков. Почему полу? Да потому, что Межбижер их, обычно, клал обратно после прочтения. Правда, успевал забыть, что у кого он вытащил. Вот и «радовался» потом некий жлоб Камасутренко, обнаружив в ящике вместо любимого журнала «Крокодил», нелюбимый и даже ненавидимый «Советише геймланд».
Казалось бы, какое мадам дело до привычек Межбижера. Ее почтовый ящик он обходил десятой дорогой, тем более, что кроме повесток в товарищеский суд там ничего и никогда не валялось. Так нет, выследила мадам Межбижера, взяла за ворот пиджака, именуемый шкиркой, выволокла в центр двора, чтоб акустика всех соседей устроила, и завелась.
- Ах, ты сволич, пиризит, ах, ты мишигине коп! Как ты могешь своровать имущество?
- Стоп! – невежливо перебил Межбижер, - Мне в уборная нада!
Уборная – это аргумент. И мадам Межбижера отпустила. Во-первых, куда он денется, а во –вторых, еще не все соседи подтянулись.
И правда, куда Медбижеру деваться? Вышел он из уборной и поканал к мадам. Вторую серию слушать.
Так что, мадам продолжила. О, там был и аферист ползучий, и гнида беременная, и гопстопник на пенсии, а также вершина ее творчества - аферист малахольный…
Потом мадам сделала паузу. Ну, надо было ей послушать овацию. А еще дать маленькое – на большое ума не хватит! – слово Межбижеру. А как же? Что это за скандал, когда оппонент молчит?
- А я твой ящик не трогал… – вякнул Межбижер.
Дилетант! Мадам только хотела сообщить несчастному, что было бы с ним, если…
Но Межбижер продолжил:
- … а там имеется перевод, промежду прочим! А прочее – восемь рублей!
Оп-па! И что теперь делать? С одной стороны, прерывать скандал – это дурной тон. На такое только некультурная тетя Аня способна. А с другой стороны озвучена немалая сумма! За восемь рублей много чего купить можно. А потом перепродать… Ой, наверное, перед ее почтовым ящиком уже толпа аферистов дерется, а мадам с этим гнидником время и деньги теряет!
Короче, свернула речь мадам Берсон и хочет к ящику отплыть, а Межбижер прицепился, как дворник Федя к столбу в получку.
- Роза! Стойте! Вы мене все сказали?
- Все! Все! – отпихивает Роза Межбижера.
- Так я же еще не осознал! – обижается тот.
- Сичас осознаешь! – и мадам стала засучивать рукава.
- Осознал! – облегченно завопил Межбижер и умчался домой. Наверное, переживать свой дурной поступок.
А мадам ринулась к почтовому ящику. А там перевода-то и нет!
- Где моя деньги! – взвыла мадам, как глушилка «Голоса Америки».
О, это был крик души, раненной в самое сердце!
Соседи, вышедшие во двор, дабы совсем насладиться, стали не потихоньку исчезать.
Мадам умело разодрала на себе кофту, плохо зашитую после предыдущего скандала.
- Люди! Ратуйте!
Двор, еще недавно многолюдный, стал пуст, как обещания партии.
- Роза, успокойтесь! – попросил из окна Герцен. – Там ничего и не было!
- Как не было! Мне ж Межбижер сказал!
- И вы верите Межбижеру?
- Когда он говорит про деньги мине, верю! Когда от мине, не верю! – убежденно заявила мадам. И снова завыла:
- Обикрали! Награбили!
- Роза, ну, что они сделают с вашим переводом? – зашел с другой стороны Герцен.
- Деньги получат! – зло отпихнулась мадам.
- Без паспорта?
И тут мадам осознала. И ломанулась домой, чтоб срочно выяснить на месте ли ее паспорт.
А во дворе стало тихо и, стало быть, скучно. Но все надеялись, что ненадолго.