Кого напугала?

            
Студенческое общежитие ремесленного училища, номер два, сотрясалось
от громкой музыки. «Рок» из открытых окон нёсся со всех
сторон. Первомайский праздник был в самом разгаре. Комната,
на втором этаже, под номером пятнадцать не отставала от общего
веселья. Из магнитофона «Днепр», который стоял в дальнем углу
комнаты, со всей силой своего баритона, орал голосом Макаревича.
Четыре хозяйки и их пятеро гостей, перекрикивая мощные колонки, готовились отмечать праздник. Семнадцатилетние девчонки, с
своими парнями, попарно выбегали из комнаты в кухню. Возвращались быстро, и не с пустыми руками. Кто-то нёс жареную картошку,
кто-то тарелки с квашеной капустой, с мелко нарезанным репчатым
луком, обильно сдобренными подсолнечным маслом. На столе появлялись тарелки с малосольными огурчиками, деревенским, с мясными
прожилками в палец толщиной, салом. Наконец поставили большую
тарелку с нарезанной докторской колбасой и пять бутылок «Портвейна».
    Одна гостья не принимала участие в этой весёлой суете.
Во-первых, она была без пары, во-вторых, ей было четырнадцать
лет. Гуля, так её называли подружки, сидела скромно на одной
из кроватей и листала журнал «Крокодил». Время от времени,
она улыбалась при виде некоторых карикатур в журнале. Музыка
её оглушала, и она ничего не понимала из шумной болтовни парней
и девушек.
     - Прошу за стол – объявила Сонька, приглушив звук магнитофона.
Присутствующие стали рассаживаться вокруг стола. Задвигались
табуреты, заскрипели панцирные сетки на кроватях. Гюльнора
тоже придвинула к столу табурет. Она бросила на кровать
недочитанный журнал, потом длинную косичку за спину и мило
улыбнулась присутствующим. Парни взялись за бутылки с вином.
Девушки стали наполнять пустые тарелки, не забывая при этом
тарелки своих парней. Когда стаканы были
наполовину наполнены, а скромная закуска лежала в каждой
тарелке, Вадька поднялся с табурета и, пондяв стакан, произнёс первый тост:
    - За мир, за дружбу, за улыбки милых, за сердечность встреч!
Все одобрительно заулыбались и осушили стаканы. После второго
тоста и выпитого вина ребята пошли в коридор танцевать. Гуля
осталась в комнате . Она была без пары, она была моложе всех.
Поэтому её попросили следить за тем, чтобы магнитофон орал
на всю катушку и без остановки. Девочка пересела с табурета
на кровать, ближе к тумбочке, на которой стоял огромный магнитофон
с пятьсот метровой бабиной. Она повернула ролик громкости до отказа
и взяла в руки всё тот же «Крокодил». Но читать ей не хотелось.
В голову лезли неприятные воспоминания. Она пыталась их
отогнать. Но те словно черви из грибов, находящихся в солёной
воде, лезли, лезли и лезли. Девочка заплакала навзрыд.
     А случилось вот что: В декабре прошлого года, Гуля вернулась
из школы домой и с порога обратилась к матери:
    - Мама, купи магнитофон.
    - Какой магнитофон? – не поняла мать.
    - «Чайка» - пояснила дочь. – Я видела его в магазине
культтоваров.
    - Какой магнитофон доченька, возразила мать? – У нас скоро
не будет денег на хлеб, а ты магнитофон. Отец уже три месяца
не приносит алименты. Твои младшие брат с сестрой почти голые.
Мне уже стыдно водить их в детский сад. Одежда вся штопана
-перештопана, заплатка на заплатке.
Гуля швырнула портфель в угол и с ненавистью в голосе прокричала:
    - Если не купишь магнитофон, я что-нибудь сделаю с собой!
С этими словами она выбежала во двор. Слёзы ручьём катились
по щекам. – «Я всё равно заставлю тебя купить магнитофон,
 – думала она, идя по заснеженному тротуару. – У всех моих
подружек есть магнитофоны, а у неё все нет денег»…
    Прошла неделя после этого неприятного разговора с матерью.
Гульнора, как всегда, вернулась домой из школы. Матери, в это
время, не было дома. Бросив портфель с учебниками в угол комнаты,
она подошла к комоду и выдвинула нижний ящик. Достала моток
бельевой верёвки. Задвинула ящик обратно и сняла зимнее пальто.
Бросив его на диван, подвинула на середину комнаты табурет.
Так, чтобы он оказался прямо под крюком, к которому был прикреплён электрический шнур с лампочкой. Встала на табурет и крепко
привязала один конец верёвки к этому крюку. После чего, распустив
клубок, другой конец верёвки спустила за воротник школьного
платья сзади. Потом подняла подол и крепко обвязала себя под
мышками. Она успела опустить подол платья и склонить голову
на бок и оттолкнуть табурет в сторону, как дверь в комнату
открылась. Через порог, со следами снега на плечах, шагнула
мама. Одного взгляда хватило матери, чтобы оценить обстановку.
Мать, мгновенно всё поняв, пошатнувшись, рухнула на пол.
    Прошло уже пять месяцев, а Гульнора до сих пор не может
без содрогания вспоминать свою злую детскую шалость…