Людмила Уфимцева
Барон
Ранами Иисуса мы исцелились…
Из Библии
Это был обычный двор, каких много в полуторамиллионном провинциальном городе К., с той лишь разницей, что население его состояло в основном из представителей интеллигенции, или той его части, которая считала себя интеллигенцией: врачи, учителя, чиновники низшего ранга, сотрудники многочисленных научно-исследовательских институтов, разместившихся на окраине.По крайней мере так было тридцать лет назад,
когда четыре построенных рядом дома сомкнулись, образуя двор. Дворовой площадки еще не было, но было ощущение свежести и неряшливой чистоты, которое характерно для района новостроек. И как бывает во дворах всех городов, с первыми теплыми деньками на скамейках у подъездов дружно восседали не работающие нигде пенсионеры, домохозяйки и молодые матери с колясками. Район не был зеленым – кругом намытый песок, деревьев почти нет. И только отдельные участки, отвоеванные природой
у цивилизации покрывались травой, как бы доказывая свое безусловное неразрушающее превосходство.
Дети, раньше мирно спавшие в колясках, стали теперь владельцами квартир, обзавелись семьями и транспортными средствами. Двор, как будто, стал уже от многочисленных четвероногих железных монстров, деливших тротуары с пешеходами и домашними животными, одинаково загрязнявшими общее пространство мусором, выхлопными газами и инкрементами. Появилась еще одна примета мегаполиса, как уродливая гримаса – дворовые алкоголики, бомжи и бродячие животные. Каждая одушевленная деталь общей приметы занимала свою нишу в обществе, но была бесправна, презираема и гонима.
Солнце еще только-только пробивалось сквозь каменные заросли построек, а дворники с метлами и мешками для мусора уже занимались привычным трудом. Рядом с ними осторожно собирались дворовые псы со слабой надеждой на тепло и еду. Следом за ними выбирались из подвалов бомжи и, обойдя все помойки и разделив свою «добычу», растворялись в городской толпе, перемещаясь на кладбища, вокзалы и рынки.
Горожане просыпались, готовили еду, торопились на работу, провожали в детские сады и школы детей. Открывались и закрывались двери подъездов и машин. Тем временем между домами появлялись стихийные группы по три-пять человек, неряшливо или аккуратно одетых, разного возраста и социального положения. Одно отличало их всех – блестящие глаза, нервное, как правило, небритое лицо и трудно скрываемое желание выпить спиртного любого ассортимента. Получив желаемое, группы также быстро исчезали или занимали свободные пока скамейки в состоянии умиротворения. Дворники заканчивали свою работу, а псы собирались вокруг завсегдатаев винных лавок.
Часа через два, когда солнце заглядывало в окна четвертого этажа, выходили бабушки с внуками и одинокие старушки. У этих «божьих одуванчиков», как называли их любители абсента, в руках всегда были кульки с остатками скудных завтраков и обедов. Это было время мохнатых четвероногих. Именно эти сердобольные старушки выхаживали дворовых Тузиков и Шариков.
После обеда, ближе к шести часам вечера, солнце скрывалось за крышами домов и двор напоминал глубокий каменный колодец, на высохшем дне которого было душно. В один из таких вечеров у собаки Белки появились щенки. Их было семеро. Мать опекала своих малышей и поначалу никого не подпускала к будке, заботливо сооруженной детворой из
детского сада вместе с родителями. Какое-то время Белке удавалось сохранять порядок до тех пор, пока щенки не подросли и не стали разбегаться в разные стороны, движимые наивным любопытством и избытком энергии. Но и тогда мать хватала их зубами за загривок и заталкивала в будку. К осени ночами стало подмораживать, и Белка вместе с кутятами заняла подвал одного из домов. По утрам, выходившие во двор жидьцы наблюдали, как собачья семья размещалась под одним из балконов первого этажа на полосатом матрасе. Такой же полосатой была и сама семья: трое щенков белой масти и четверо – черной. Самый крупный щенок из черных, с крепкими лапами, карими глазами и белым пятном в виде галстука на шее производил впечатление породистого. Из-за особой живописности или по причине смышлености его прозвали Бароном. Он никогда не бросался первым к блюду с угощением, а ждал добавки, которую ему обязательно припасали, и благодарно провожал благодетелей до подъезда. Барон приходил встречать кормивших первым. Скорее это была его собачья обязанность
- поддерживать связь с общественностью.
По мере того, как щенки росли, увеличивалась их общая масса; и скоро у подъезда в привычное время жильцов поджидали семь четвероногих породы «двортерьер».Все было бы ничего, да собачья семья – семья беспокойная. Любая машина, заехавшая во двор и посягнувшая на занятую территорию, сопровождалась дружным лаем. Начались драки между подросшими Белкиными щенками и собаками, у которых были владельцы. Никак не могли взять в толк подрастающие псы, в чем же они провинились перед жильцами?
Воспитанники старшей группы, опекавшие хвостатых подопечных уже учились в школе, а желание четвероногих поиграть с малышами на дворовой площадке вызывало протест родителей и угрозы расправы. Алкоголики, принимавшие утром «живительный напиток» терпели собак, но если их любимое мероприятие срывалось – становились злыми и собачья ласка встречала раздражение и агрессию. Тогда бедным Шарикам доставались не только пинки. Молва донесла, что в домоуправление поступила жалоба от владельца водолаза. Даже приветливые охранники автомобильных стоянок гоняли собачью стаю с привычного места отдыха.
По ночам нарушали тишину выражаясь языком чиновников «плановые отстрелы животных». Сердобольные старушки-кормилицы перестали спать и смело выходили группами на дежурство у собачьего подвала. В глазах подросших щенков появился страх. Барон из жизнерадостного стал мрачным. Как мог он объяснить своим родным такое поведение людей? Почувствовав приближение машины с убийцами, он уводил собак в надежное укрытие. Однако всех предпринимаемых усилий оказалось недостаточно- из семерых щенков осталось трое. Четверых убитых щенков вместе с Белкой старушки похоронили на пустыре у реки. Барон стал вожаком стаи, куда кроме него входили Боксер, Балерина и Белка младшая.
Однажды утром любители горячительного наблюдали за старушкой из второго подъезда, кормившей собак.
- Слышь, Рыжий, их то опять пельменями и пирогами кормят, а нам и закусить-то нечем.
-Не говори, братан,-согласился сидевший рядом- вот тебе и собачья жизнь!
На следующий день умерла Белка –младшая, ее кто-то отравил. Оставшиеся собаки появлялись теперь только у подъездов, где жили старушки- кормилицы: Мария Александровна, Рушания Ибрагимовна и Наталья Ивановна.
Лето принесло комаров, жару и пыль. Горожане пропадали на садовых участках. Возвращаясь в город после выходных, хозяйки освобождали холодильники от залежавшейся пищи и отдавали ее собакам во дворе. За лето стая окрепла и заметно прибавила в весе. На некоторое время все неприятности прекратились. Прислушиваясь к ночным звукам, осторожный Барон наконец-то стал высыпаться. Во сне он видел себя счастливым щенком под боком мамы Белки, чувствовал ее тепло и заботу.
В один из дождливых августовских дней к компании любителей абсента примкнули двое иногородних – Рустем и Савелий. Они сразу не понравились старушкам-кормилицам
за грубый мат и обилие бутылок, которыми они швыряли в собак. Рядом со скамейкой – их рабочим местом лежали теперь в шелухе из-под семечек не только пивные банки, но и использованные шприцы.
Ночью Барон долго не мог уснуть от непонятного свиста и скуления Боксера, избитого злополучной компанией. К утру, некогда крепкий, четвероногий красавец Боксер перестал двигаться, задние лапы его дергались, из ушей текла кровь. Когда Наталья Ивановна принесла оставшиеся от холодца кости, на запах из подвала выглянули только двое- Барон и Балерина. Боксер прожил еще два дня в муках и к утру третьего дня испустил дух. Вечером, подвыпившая компания затеяла драку. Барон сидел у подъезда, поджидая ужин. Вдруг резкая боль заставила его вскочить - в левый бок пса впилась брошенная разбитая бутылка. Дикий, забытый инстинкт самосохранения в одну минуту сделал его волком, Барон метнулся в сторону обидчика и впился зубами в руку.
Солнце осветило окно однокомнатной квартиры Марии Александровны и заставило плохо спавшую ночью старушку отправиться на кухню заваривать чай. «Сегодня принесут пенсию,- подумала она и поставила варить бульон из последнего, приготовленного на такой случай куска мяса. В дверь позвонили. На пороге стоял обросший, изрядно, подвыпивший Савелий.
- Тут такое дело,- начал он,- тебе мясо для собак по дешевке не надо?
-А, почем? – спросила Мария Александровна. -Да, пустяк, за бутылку, - ответил гость.
-Ладно, возьми,- сказала старушка, протягивая сторублевую бумажку в обмен на увесистый пакет.
Оставшись одна, хозяйка развернула сверток и поняла с чем имеет дело. Еле двигаясь от боли в груди, она доплелась до двери соседки и нажала кнопку звонка. Увидев Марию Александровну с побелевшим лицом, Рушания Ибрагимовна тихо спросила:
-Что случилось?
-Там, там,-забормотала Мария Александровна, показывая на дверь своей квартиры. Силы оставили старушку и она медленно сползала по стенке на пол лестничной площадки.
-Искандер!- закричала Рушания Ибрагимовна мужу,- скорую! На крик выбежала дочь хозяйки. Вдвоем они перенесли Марию Александровну в квартиру и заботливо уложили на диван.
На полу кухни женщины увидели пакет, из которого торчал клок шкуры черно-белой масти вожака собачьей стаи.
Казань,11.05.08