Мы добрались до места к полудню. Пока поставили палатку, приготовили поесть, начало смеркаться. Все были уставшими, хотели спать и сидеть у костра, как обычно, не стали. Костёр решили не тушить: начался дождь, обещавший продлиться всю ночь. Дождь действительно барабанил по палатке всю ночь. Мне не спалось, но выходить из палатки под дождь тоже не хотелось.
Едва начало светать, я выбралась из палатки. Дождь прекратился, но небо было серым, без звёзд. Я подошла к нашему очагу, сооружённому вчера наспех из камней, и увидела, что дрова в нём прогорели дотла. Протянула руки – почувствовала тепло. Надо же, всю ночь лил дождь, а от золы шло такое тепло, будто туда и не попадала вода. Я решила попробовать развести огонь в мокром очаге. Наколола сухих щепок и закопала их в золу. Щепки начали тлеть. Я стала подкладывать в золу ещё щепку и ветки. Стали появляться редкие язычки пламени – они возникали, казалось из неоткуда и быстрыми собачьими движениями облизывали всё, что я понемногу подкладывала в очаг, а потом так же быстро исчезали в золе. Меня увлекло это занятие, и я стала подкладывать не только сухие, но и сырые ветки, на что очаг моментально отреагировал своим недовольством: он выпустил мне в лицо порядочную порцию дыма. Я снова подложила сухих щепок, и они тут же были облизаны и съедены. Аппетит костра всё рос и рос, и он уже с невероятной быстротой съедал все щепки, которые я еле успевала собирать вокруг, чтобы отдать костру. В какой-то миг я вдруг поняла, что те мизерные порции древесной еды, которые я закидывала в прожорливый ротик, не устраивают моё детище и ему требуются порции посолиднее. Я положила сразу толстое нерасколотое полено и стала смотреть на аппетитное пожирание его. Мой костёр довольно заурчал и защёлкал, и я положила ещё одно полено, потом ещё… Мне нравилось это довольное потрескивание моего прожорливого друга, я любовалась его аппетитом и тем умопомрачительным запахом, который исходил от костра. Кормление костра продолжалось до тех пор, пока из палатки не стали появляться остальные члены нашей «экспедиции». Кто-то из них сказал: «Костёр уже получил свой завтрак!»
Я много раз сидела у костра вечером или ночью, любуясь его пламенем, подкладывая в него дрова, наблюдая за извивающимися языками, но никогда раньше я не «кормила» костёр с таким азартом – как что-то живое, получающее удовольствие от поедания пищи. До этого утра я не знала, что костёр – живой.