Андрей

            
      (Эпизоды  из военного  времени  о  жизни  в  тылу)

     1942-й год.  Алтайский край,  с. Троицкое – районный центр.
Когда папа ушел на фронт, мы с мамой  переехали из Прокопьевска сюда к бабушке. Нас детей у мамы было трое, это я ( мне 6 лет) и два моих  младших брата. Мама – опереточная актриса из провинциального театра. Работая в Прокопьевске, она  получала очень маленький продовольственный паек на себя и на нас. Поэтому оставила театр, окончила курсы бухгалтеров и решилась на переезд к бабушке, считая, что рядом с родственниками у нас больше возможности выжить. В Троицке находился госпиталь, где долечивались раненые, нуждающиеся в длительном восстановлении. Бабушка говорила, что есть госпитали в Бийске, Барнауле, Новосибирске и Томске, но раненых было очень много,поэтому госпитали открывали и в районных центрах. Здесь не было никакой медицинской аппаратуры, лекарств не хватало, пенициллин в нашей стране еще не изготавливался, не хватало бинтов, питание было плохое, раненые недоедали, поэтому очень медленно выздоравливали. Тяжело было раненым,врачам и всему обслуживающему персоналу, потому, что лечить было не чем.

     Женщины этого села готовили  драники (оладьи )из картошки,брюквы,свеклы и тыквы. Не доедая сами и обделяя детей своих, они носили эти драники  раненым в госпиталь в надежде, что судьба, видя их жертвы, поможет их сыновьям и мужьям уцелеть на войне. Моя бабушка была целительницей,от своих отца, деда и прадеда она знала все травы и знала секреты приготовления из них целебных лекарств. Поэтому она регулярно ходила в госпиталь, носила свои эликсиры и бальзамы и помогала лечить раненых. Мы приехали к ней в марте, а весной, как только появилась трава, бабушка стала брать меня с собой собирать травы и рассказывала, какая трава что лечит. А когда появились лопухи и крапива, моя жизнь превратилась в кошмар (тогда так мне казалось). Мне хотелось побегать с подружками, поиграть в мяч, в скакалку, а меня бабушка заставляла целыми днями толочь листья лопуха и крапиву в деревянной ступе.

   Деревянным пестиком я толкла эти листья до тех пор, пока из них начинал  выделяться зеленый сок. Бабушка отжимала их через марлю, смешивала сок со спиртом и этот эликсир уносила в госпиталь. Говорила, что он хорошо очищает и затягивает раны, язвы, лечит пролежни. Однажды я не выдержала и расплакалась, плакала горько и с рыданиями, а мои слезы капали в ступку с травой. Я толкла траву вместе со слезами и приговаривала,что я самая несчастливая девочка на свете. Я думала,что бабушка меня пожалеет и отпустит побегать с подружками. Но она сказала, что теперь наш бальзам будет еще сильнее, потому что в нем кроме моей выносливости и упрямства, будут еще и мои горькие слезы. И добавила мне еще большой пучок травы. На следующий день, приготовив свои бальзамы,она приказала мне умыться, заплела мне косичку, переодела в чистое платьице, на голову повязала голубую косыночку и взяла с собой в госпиталь. Я не хотела идти, но она объяснила: «Ты должна видеть,кого мы лечим,а они, увидев тебя, начнут выздоравливать быстрее. Ты зайдешь и громко поздороваешься:  «Здравствуйте, товарищи бойцы»! Не раненые, а бойцы, поняла?  Потому что на войне они бились с врагами, а здесь они бьются за свое здоровье. Потом скажешь, что вот я принесла вам бальзам, который сама готовила, а бабушка мне только помогала. А потом  обязательно споешь  им про синий платочек. Если все сделаешь, как я сказала, будешь играть с подружками по 2 часа  каждый день».

   И вот, мы с ней в госпитале. Заходим в палату, у меня в руках корзиночка с бутылочками бальзама. Палата большая и серая, много кроватей и на всех лежат раненые под серыми одеялами, и стоит очень неприятный запах. Некоторые раненые стонут, а в дальнем углу палаты один раненый все время кричит: «Не хочу-у-у!  не хочу-у-у!» Я растерялась  и забыла, что надо поздороваться. Бабушка сама громко поздоровалась с ранеными, называя их бойцами, потом взяла меня за руку и подвела к тому, который кричал. От увиденного, я пришла в ужас – на кровати  лежал парень без рук и без ног, весь забинтованный, он сильно ругался и кричал. А увидев меня, замолчал и так смотрел, что мне стало плохо. Плохо от его вида и его глаз, в них были ужас и боль. Слезы текли ручьем, но вытереть их он не мог.

    У меня закружилась голова. Медсестра хотела увести меня из палаты, но он закричал: «Подведи ко мне»! Меня подвели, он попросил вытереть ему слезы. Платочка у меня не было, я сняла с головы свою косыночку и вытерла ему лицо.  Он спросил: «Страшно»? Я тихо ответила: «Очень страшно».
«Вот, когда-то и я был такой же как ты, верил в сказки, в «чудо-юдо».  А теперь вот сам стал страшным «чудо-юдо». Лежу, ни на что не способный,  даже в носу не могу поковырять, только и могу детей пугать». Я поняла, что он со мной шутит, набралась смелости и спросила: «Тебя как звать»? «Андрей».
«А ты петь умеешь»? «Петь? Не знаю, давно не пел».
«Мне бабушка приказала петь для раненых. Если спою, она будет отпускать меня играть с подружками. А если не спою, то целыми днями буду толочь траву в ступе. Я одна петь стесняюсь, давай вдвоем».
И вдруг Андрей запел:  «Жил был у бабушки серенький козлик,
                Серенький козлик, серенький козлик,
                Вот как, вот как серенький козлик…».  Я сначала растерялась, так как должна была петь про «синенький скромный платочек», а потом подхватила, и мы стали петь вдвоем. А за нами и все раненые стали петь и в такт прихлопывать в ладоши кто мог, и притопывать ногами или костылями.  Стало очень шумно и весело, прибежали медсестры и врачи, но мешать нам не стали. А из соседней палаты даже гармонист пришел и стал играть «калинку-малинку». Меня заставили плясать,получился концерт, некоторые раненые тоже приплясывали.

     Когда мы уходили, раненые взяли с бабушки слово, что она будет отпускать меня играть с подружками, а меня  попросили приходить почаще. Дома я спросила бабушку: «Андрей что не верил в наш бальзам и боялся умереть, все кричал: не хочу, не хочу»? А бабушка объяснила: «Нет, это он не хотел, чтобы его лечили,  он не хотел жить». С того дня я уже не рвалась к подружкам и уже добровольно помогала бабушке собирать и сушить траву, стараясь запомнить названия и свойства  каждой. И по-прежнему толкла лопухи и крапиву для бальзама. Еще  много раз ходила с бабушкой в госпиталь, и всякий раз пела с Андреем и вместе с ранеными «Катюшу» или «Синенький скромный платочек». Но больше всего ему нравился вальс «На сопках  Маньчжурии». Этой песне научила нас моя бабушка.  Это был любимый вальс ее мужа,а моего деда – полного Георгиевского  Кавалера. Вскоре Андрей научился сидеть. Я подарила ему свой единственный красный  карандаш и он, держа его во рту, учился писать на фанерной дощечке.

       Врач  потом  нам сказала, что Андрей больше не кричит, но много стал петь. И голос у него красивый и сильный. Хочет выучиться и петь по радио.