Русская беда

Дмитрий Гендин
От мужчины резко несло спиртным. Я зашёл в наш краснокаменный храм, чтобы поставить бабушке свечку за упокой. Мужчина и его диалог с монашкой отвлекли меня.
Монашке было лет двадцать, мужчине - далеко за сорок. Он спрашивал у неё самые элементарные вещи: как креститься, что при алкоголизме надо молится иконе Неупиваемая Чаша, что нужно читать Евангелие. Видно было, что он страстно хочет избавиться от зелёного змия. Я вышел из храма.

Ах, если бы мой отец не был алкоголиком, ну, или старался не быть им. Но водка, словно паук, опутала его организм, просочилась в каждую клеточку. Он в жизни совершил много ошибок, которых уже нельзя исправить. Развод с моей мамой, например. Останься он в нашей семье и если бы бросил пить "русскую беду", то стал бы третьим человеком в Иркутске - ректором ИрГТУ. А мог бы преподавать химию в Бельгии, был и такой шанс.

Но я всё равно люблю его. Мне не хватает его мужского воспитания. Оно было бы особенное. Никто не воспитал бы меня так, как отец. Мы очень похожи.

Я дал клятву не пить, но нарушил её. В жизни напивался три раза. один раз в студенческом лагере, а потом целовал  всю ночь плечи и спину какой-то девушки . Другой раз у друга так напился, что картинка перед глазами не успевала за поворотом головы. Третий раз напился до того, что за вечер на улице познакомился  с тремя девушками, а потом из головы выходил пар.

Я понимаю, почему мужчины пьют.  Мужчины пьют из-за женщин. Он у нас такие красивые, такие недоступные. А мужчины, хоть и способны на подвиги, мужество, риск, геройство, но вся-таки робки и стеснительны, и снять последнее помогает алкоголь. А трезвые мы слишком скучные...

Моего отца называют ханыгой. Но я всё рано люблю его. Я никогда не забуду чисто мужской работы, которой занимались мы с отцом. Мы чинили замок его гаража. Именно я придумал, что из пустой алюминиевой банки из-од пива можно сделать подкладку для замка. Мы работали слаженно. Как настоящие отец с сыном. Смекалка - вот главное оружие мужчин, которых помогает в доме всё чинить.

Я понимаю отца, потому что мы во многом похожи.