В изящном вечернем платье черного цвета, с неглубоким вырезом на спине стояла она у стола, заваленного фруктами, с бокалом вина. В точно таком же платье, что и на вечеринке в Шарлотт-Отеле. Лакированный пристенный комод и местами пол были уставлены белыми восковыми свечами, которые мягким мерцающим светом освещали небольшую комнату в красных тонах, придавая ей тем самым особенной атмосферы. Мария, Маша, или как я ее, подразнивая, называл Мэри, обернулась, отпила немного вина из бокала, а затем, характерным жестом подозвала к себе.
- Я так устал, милая, - блаженно растянувшись в удобном кресле, ответил ей.
Тогда она грациозно, кошачьей походкой подкралась ко мне. Чувствовался приятный сладковатый аромат её духов. И тут я заметил её глаза. Полные нескрываемой печали. Я взял её за руку. Она отвернулась. А затем изображение исказилось и исчезло. «Нет! Нет!», - закричал, не понимая, что происходит. Я остался один в своей серой невзрачной квартире. «Чертов образ-чип опять полетел!». Поднял со стола небольшой модуль, не подающий признаков работоспособности. Этот чип еще называли «сон наяву», потому что он, с помощью видео- и аудиосигналов, позволял прочувствовать любую сцену, какую захотите. Я загрузил в него информацию о Марии. Но сам по себе чип бессилен, ибо эффект присутствия достигался при помощи специального лекарства. Можете называть это наркотиками, мне все равно. Я лишь нуждался в ней, и поэтому все средства хороши. Ведь ее так не хватало. Мы возвращались с вечеринки, мчась по шоссе. Она в этом роскошном черном платье, рядом, улыбаясь. Машину понесло по дороге, я не справился с управлением, и мы слетели с дороги. В итоге меня вытащили, целого и невредимого, а ее…
Схватил чип-образ, чтобы отвезти в ремонт. Время - ровно полдень.
Несмотря на яркое весеннее солнце, холодный пронизывающий ветер гудел так сильно, что выдувал все до костей, отчего я еще крепче укутался в свой плащ. И, несмотря на все то же солнце, на улице царили серость и уныние: голые ветки деревьев, грязные недорастаившие сугробы, кучи мусора. Добравшись на метро до отдаленного окраинного района, я вышел на невзрачную улицу, дублирующую скоростное шоссе.
Под эстакадой расположился магазин Игоря, представляющий собой пару открытых прилавков с разной мелочью, несколько совмещенных палаток и небольшой вагончик. Постучал по двери его обители. Ко мне вышел смуглый парень с перепачканными маслом или еще чем-то руками.
- Третий раз за две недели ломается! Ты можешь его нормально спаять? – с нескрываемым возмущеньем обратился к нему.
- Это же пиратская модель, не ждите от неё многого, - Игорь повертел чип в руках, прикидывая, что можно сделать с ним еще, а затем, оглянувшись по сторонам, словно оценивая, нет ли кого постороннего вокруг, подошел поближе и, перейдя на шепот, добавил, – я бы на вашем месте не злоупотреблял этим.
- Почему же?
- Эта штука, знаете, очень на мозги давит. Втянет так, что и не заметите. Так говорят.
- Просто почини, и все, - раздраженно ответил на это.
- Как скажите.
Уже к вечеру приехал домой. Что происходило в оставшейся половине дня, совершенно не помнил: куда-то ходил, с кем-то разговаривал. Да все это, впрочем, было и не важно, главное – предстоящая встреча с ней. Поставил образ-чип на стол. Взял ингалятор с «лекарством». Глубокий вдох, и я обессиленный повалился на кресло. Комната начала преображаться, насыщаться яркими живыми красками, появились горящие свечи. А вот и она. Стоя спиной ко мне, как и в прошлые разы. Шелковистые волосы до плеч. Затем она обернулась. Свет от свечек не доставал до её лица. Мария медленно подошла ко мне. Нежно прикоснулась рукой до щеки. Я, любя, без остановки, начал покрывать её руку поцелуями. Маша села ко мне на колени и обняла меня. Но что-то не так. Захотелось взглянуть в её глаза. И я увидел их, полные слез. Меня пробрала дрожь. На миг мне показалось, что она посмотрела на меня с укором.
- Прости! Прости меня милая! Я виноват! – уже сам, рыдая, закричал ей. – Я не хотел, Маша! Прости меня.
Затем заметил гнев в ее взоре. Не выдержал.
- Стоп!
Образ-чип выключается. Я снова один у себя в квартире. Весь в слезах.
Где-то через час уже подъезжал к небольшому бару. Заказав бокал пива, сел за самый дальний столик в самом темном углу. Так, скорее не попивая пиво, а мучая его нечастыми малыми глотками, сидел, уставившись в стену.
- Здесь свободно? – спросил подошедший незнакомец.
- Найди себе другое место.
На этот мужчина только улыбнулся и все-таки сел за мой столик. Ну конечно же, это Семен Лавров – наш с Машей старый знакомый. И ведь нашел как-то. Он пронзительно взглянул на меня и, с то ли сожалением, то ли упреком, спросил:
- Совсем она тебя замучила?
- Чушь! Она тут не причем.
- Ну конечно, рассказывай. Уж я то вижу. Совсем довела тебя.
Я приложил стакан ко лбу с таким видом, будто у меня уже мигрень от его безумных идей:
- Брось, о чем ты?
- О чем? – Семен, на редкость серьезно продолжил, - дело в том, что Маши больше нет, она погибла.
- Прекрати.
- А ты вообразил себе что-то про вину, будто ты всему виной.
- Так и есть.
- Бред. Все это у тебя здесь, - он постучал по виску двумя пальцами, указывая на точное место. – Строишь себе иллюзии. Посмотри на себя! Пора это прекращать, иначе она доведет тебя, ты доведешь себя!
Я задумался, переваривая все, что он сказал.
- Это не так просто.
- Все зависит от тебя. Только ты можешь освободиться от неё.
Два часа ночи. Изрядно набравшись то ли портвейном, то ли вермутом для смелости, обдумывал слова, что скажу ей.
- Программу включить, - скомандовал образ-чипу. Ингалятор. Вдох. Жуткое бессилие. В глазах потемнело.
Очнулся. Не смог подняться, не чувствуя ног. «Что происходит?» Тут увидел её.
- Олег, Олег, это я! Очнись! Все позади!
- Нет! Образ-чип сломался. Опять.
- Никакого чипа нет. Олег, очнись. Ты все выдумал.
- Нет,- в панике закричал я, - нет! Я пришел освободиться, чтобы ты ушла из моей реальной жизни!
-Я и есть твоя реальная жизнь.
И тут я вспомнил. Вспомнил, как мчался на машине один по мокрой от дождя дороге. Вспомнил, как вылетел в кювет. Как вытаскивали спасатели из покореженного груда железа. Как везли на скорой. Вспомнил, как врачи корпели надо мной день ото дня. И когда она впервые после аварии увидела меня. Ее заплаканные глаза. Вспомнил как доктор, с сожалением, сообщил мне, что больше не смогу ходить. Как чуть не расшибся, когда попытался самостоятельно на инвалидном кресле без помощи подняться по лестнице в подъезде. И наконец, вспомнил, что даже для того, чтобы сходить в туалет по началу, мне нужна была помощь. Не выдерживая резко изменившейся жизни, своего бессилия, начал глотать антидепрессанты пачками. Пока мое сознание не сжалилось надо мной и не выдумало другую жизнь, где я мог ходить. Выдумало не само конечно, ведь подсознательно я хотел этого. Единственным, что держало меня в реальном мире, была Маша. Тогда мое сознание, пытаясь помочь, избавилось от нее, убило. Но мои чувства пошли вразрез с разумом и уже я выдумал свою вину в её гибели, выдумал образ-чип. Ведь, по сути, эти многочисленные встречи с Машей были единственным реальными, хоть и искаженными воображением мозга моментами жизни. И вот когда мое сознание уже почти победило, Маша вытащила меня. Все это одна сплошная иллюзия. Я, постепенно возвращался к реальности, и краем глаза заметил баллончик ингалятора.
-Пить,- наигранно прохрипел я, и пока Маша бежала за водой, аккуратно подкатил к баллончику. Показалось. На деле это банка с антидепрессантами. Открыл упаковку и высыпал горсть на ладонь, чтоб убедиться. Они. «И что же. Выбросить их к чертовой матери и жить с Машей в иллюзии любви. Сколько она еще будет верить в меня? Ведь я и не помощник, и не защитник больше? Или же сожрать горсть и отправиться в, созданную собой же, иллюзию жизни, где я здоровый, но без неё. Неужели я такой слабый? Способный только на жалость? К себе…»
После чего, я со злость бросил проклятые таблетки в окно.