Клюквин входил в любой кабинет осторожно и даже боязливо. Поскольку от природы был застенчивым, тихим человеком.
– Ну, что там у вас? – недовольно спрашивали у него по ту сторону стола.
– Да так как-то всё, эдак… – мялся Клюквин, опустив очи долу, и оглаживая застиранные полотняные штаны.
– Ну, а по интернету-то не могли запросить? – памятуя новые государственные веянья спрашивали у него.
– По интернату? – удивлялся, недослышав, Клюквин. – Я, собственно, за квартирой пришёл… Старая совсем износилась… ветхая стала… осенью с протечками… а зимой… по наказу губернатора… пришлый народ по крыше топочет… сосули лазерными указками сбивает… весь балкон изломали!
– Да вы что! – говорили ему. – Белены объелись! У нас ещё ветераны Первой Мировой войны не охвачены! Им ещё получать и получать!
– Как хотите!.. застенчиво мялся Клюквин. – Ладно… Пойду я… Только напоследок решусь предуведомить вас… Можно? Так вот… Я-то тут совсем не причём, а только… Словом, кто мне отказывает, у того почему-то неприятности в жизни образуются… Сначала мелкие, а потом всё крупнее и крупнее… вплоть до летального исхода… И не подумайте чего плохого, я тут совершенно не участвую… Это сами они… силы высшие… их решение…
Чиновный люд крутил пальцем у виска. Но! Через несколько дней неприятности от малозаметного Клюквина проявлялись всё сильнее и сильнее. Да и страну начинало лихорадить: то в шахте угольной рванёт, то спутник не в те небеса полетит, а то… страшно сказать… не все генералы МВД переаттестацию пройдут.
И тогда звонили ему с извинениями и исполняли его насущные просьбы. А ведь лишнего он и не требовал, а только самое необходимое, согласно трудовому кодексу и конституционному уложению государства российского.
2 июля 2011 г.