«Меня зовут Андрей Волин. Я – писатель» - именно так я обычно начинал свои интервью для журналов, газет или телевизионщиков. А вчера ко мне пришел один парень из «Мира Фантастики», он сообщил, что пишет статью про пост советский хоррор и моя персона – одна из ключевых. Он поставил на стол в общем зале психушки маленький диктофон и попросил меня представится.
- Меня зовут Андрей Волин. Я – шизофреник, – проговорил я.
Парень (ему было лет двадцать, не больше, а может и меньше) нервно улыбнулся. По его неуверенному, бегающему взгляду я понял, что он испуган. Еще бы, общаться с пациентом психиатрической больницы было не самым увлекательным занятием.
Мы говорили с ним не долго, поскольку желание уйти парень не смог перебороть. Хотя и старался. Я, отвечая на вопросы, уже видел свою фамилию в статье «Русский хоррор»: «Писатель Андрей Волин, недавний лучший писатель хоррора во всем СНГ, еще долго будет вселять в нас страх своими историями. Но эти истории оказали на него ужасное воздействие – он сошел с ума. В этом кроится опасность писательства: вовлекая себя в ужасную историй, вы рискуете никогда из нее не выбраться», лично я дописал бы в конце: «Так что дети, становитесь космонавтами, пожарниками, военными, милиционерами и бандитами, но никогда… Повторяю – НИКОГДА не становитесь писателем. Это опасно, минздав предупреждает».
Паренек из «МФ» ушел, но мысли о моем прошлом, – больная тема, которую он пробудил, – не покинули меня в след за ним. Они остались.
Ну что ж, коли прошлому хочется меня помучить, пускай. Я это заслужил.
И так, меня зовут Андрей Волин, и когда-то я был писателем. Довольно не плохим, как мне кажется. У моих книг были рекордные тиражи, их печатали за границей, их читали десятки миллионов людей, их экранизировали, их обсуждали на телешоу, на них писали огромные рецензии в самых популярных журналах, вроде того же «МФ». Я был так же популярен, как и мои книги. Меня тоже покупали и обсуждали…
А когда-то, еще до признания и популярности, я только мечтал, чтобы кто-нибудь из посторонних людей сказал: «О, а вы читали Андрея Волина? Этот парень скоро переплюнет самого Стивена Кинга!». Но долгое время я не слышал ничего подобного. После публикации второго романа (самого важного в моей жизни) я зашел в книжный магазин и увидел на полочке книгу со своим именем. Гордость переполняла меня, и вдруг подходит к моей книге молодой парень, берет ее в руки и говорит своему приятелю, который чуть постарше: «Смотри! Волин! Говорят, неплохие ужастики пишет». Тогда я улыбнулся, купил «Песнь Кали» Дэна Симмонса и отправился в свою малюсенькую квартирку, задрав нос, словно король вселенной.
Еще до третьего романа я повстречал Лену. Чертовски привлекательная девчонка, голосующая на выезде из города, сразила меня одним взглядом. После, ее взгляд стал только прекраснее, она пользовалась глазами получше, чем любой актер, имеющий несколько «Оскаров». Лене я бы дал штук десять… В тот раз мне сильно повезло, поскольку помимо меня все ехали слишком быстро, чтобы заметить самую прекрасную девушку на планете. А моя «копейка» просто не могла ехать больше пятидесяти в час (спасибо ей за это).
- Спасибо, – сказала девушка, усевшись на переднем сидении, когда я даже не успел осознать, что ударил по тормозам.
- Это тебе спасибо, – ответил я.
- В смысле?
- Спасибо, что забралась в эту развалюху.
Она улыбнулась и я прочитал в ее взгляде: «Дурачок, я села сюда только из-за тебя. Так что езжай, пока я не передумала».
И я поехал.
Потом мы поженились. Потом ко мне пришла слава. Потом родился Дениска… Потом я попал в психушку.
Сюда меня направил суд, вместо тюрьмы. Довольно неплохо, правда? Ведь меня обвиняли в убийстве, а за это дают не малый срок. Но для меня самым приемлемым наказанием была бы смертная казнь. Это невыносимо больно, когда ты осознаешь, что безумен.
Моей жене тоже было больно, когда она узнала о моей болезни.
О, к слову, «моя жена» сказано слишком громко, с недавних пор к этому словосочетанию следует прибавлять «бывшая», или «экс», как вам угодно. Мы развелись месяц тому назад, когда я уже прибывал в клинике.
Мой доктор, мужчина преклонного возраста, с венком седых волос и взглядом скрытого психопата, не вызывает доверия. Но его утешительные слова порой дают мне самое необходимое – надежду. Он говорит, что я иду на поправку. Я и сам это вижу, мои видения больше меня не посещают, несуществующий человек, который существенно попортил мне жизнь, тоже не появлялся, словно он выполнил свою миссию на этой земле и отошел в мир иной. Порой мне кажется, что вокруг лечебницы возведена невидимая стена, не пускающая ко мне этого человека. Наверное, это очередная иллюзия. После лекарств, которые я принимаю, мне трудно думать, скорее всего, суть в них, в лекарствах. Может, они помогаю. На самом деле меня это не интересует, главное – мой выдуманный враг исчез, словно его и не было… черт, а его ведь и не было! Мне трудно свыкнутся с этой мыслью. Боже, как он был реален! Я видел его, слышал, ощущал… а на самом деле он не существует. Я и не представлял, как страшна шизофрения, хотя подробно описал ее в одном из своих романов.
Как же трудно поверить в собственное безумие!
Однако я чувствую поддержку. Ко мне приходят друзья, круг которых существенно сузился после того, как я попал сюда, а еще наведывается Лена, хотя после того, что я ей причинил это странно. Я прошу ее привезти Дениску, ему скоро восемнадцать месяцев, но она отказывается. Говорит, что наш сын уже произнес «мама», поздновато, наверное… я в этом не очень понимаю, но обидно, что все это проходит без меня. Тем не менее, согревает то, что Лена говорит «наш сын», это приятно.
Еще недавно ко мне приходил брат. Он тоже писатель. Мы с ним проговорили целый час. Брат рассказал, что его новый роман точно будет шедевром. Я надеюсь и верю.
Ну да ладно, настоящее не имеет значения, покуда катится в пропасть будущего, а что имеет значение, так это прошлое, потревоженное визитом паренька из «Мира Фантастики». То время, которое поддается анализу, но не исправлению. Мое прошлое, если опустить детство и юношество, было прекрасным. Только недавно я отошел от шока, от осознания того, что жизнь может так круто завернуть.
Итак, огрызком карандаша я начинаю выводить в тетради историю, которая стала моим личным апокалипсисом:
«Все началось самым обычным утром, когда я был в загородном доме. Жена…