Дыхание духа
Быль
Нынче по всей Руси великой колокола звенят, купола золотятся, однако и помимо храмов чистых чудеса Господни творятся.
Воистину как в Священном писании сказано "дух дышит, где хочет". Иоанн. 3.8. Действительно, и дышит, где желает и слышит.
Как-то раз и я, многогрешный, сподобился услышать диво Божье. Да-да, чудо возможно и ухом уловить, а не только глазами узреть.
Семь лет отработал я в цехе холодной штамповки. Однако холодной та штамповка была лишь на словах, на деле же горячий пот прошибал рабочих по семь раз на дню.
А для чего, собственно? Конечно, прежде всего, ради куска хлеба насущного, который мы, как и положено, в поте лица своего есть обязаны.
Сотворяли же мы в просторном и светлом, а по зиме довольно прохладном производственном помещении всякие деталюшки, нужные для сборки различной нечисти механической, что у нас на земле, Всевышним дарованной, едва ли не последние воду и воздух отравляет.
Нашли же люди последнего времени, чем гордиться - техникой.
У вас, мол, техника, и у нас не хуже того. И мы, дескать, не "лыком шиты"
Дошло до того, что люди века двадцатого, который уже прошлым, к счастью, стал, благосостояние страны количеством легковых автомобилей определяют.
Есть у меня товарищ хороший, с которым когда-то вместе на историческом факультете университета обучались. Приятель мой во всех отношениях славен, а что до философии, так, наверное, любой профессор по обширности знаний и самостоятельности мышления с ним не сравнится.
Спроси у него, к примеру, о роли техники, так он тебе и всем окружающим Бердяева и Шпенглера ввернет и развернет. Я же по этому поводу так скажу, не мудрствуя лукаво:"Вспомните-ка, чем наш род людской наказан за грехи Адама и Евы? Прежде всего, трудом тяжким, что каплями пота измеряется."
Уже несколько веков люди разумные кричат:«Надо облегчить труд! Освободить человека!»
Словно некто лукавый внушил, что можно без полного покаяния от кары избавиться. Не тут-то было. Роботов изобрели, а они на людей кидаться начали. У нас в цехе тоже случай подобный был. Проходила мимо робота штамповочного бабёнка одинокая, так он её за подол зацепил и к себе потянул. Что дальше с ней сталось, не ведаю, но жива осталась. И то хорошо, хоть и не славно.
Итак, понемногу возвращаюсь я в цех, хоть и ох как не желается.
Страшный шум, шипение жамкающих прессов, грызущих подобно злобным зверюгам, листы и полосы металла.
Люди рядом с механизмами снуют как жрецы огнедышащего бога Молоха, что в Карфагене древнем малых детей с родительского согласия пожирал.
Между прочим, идол этого божества языческого, пожалуй, первой в истории паровой машиной был, поскольку пасть железную отверзал и лапами двигал.
Да-а, жизнь и смерть на земле нашей грешной рядышком прохаживаются.
Частенько вспоминается мне Юра Чилимов. Причем, как и почти все покойники, добром помнится.
Трудились мы с Юрой в бригаде, в этакой ячейке общества. В бригаде же той как в самом распоследнем колхозе кто "пашет", кто "пузо чешет", а кто и перегаром дышит.
Что заработали - делим поровну. Кто этому рад донельзя, а кто огорчен до невозможности.
Конечно, при дележе случались и споры с разборами. Начальство же чаще всего в стороне от наших конфликтов с контактами держалось.
Что ж, ему как говорится "до лампочки".
Или "до фени".
Кстати о "фене" или о жаргоне воровском, перешедшем к нам от коробейников.
Контингент или состав личный у нас был тот ещё, то есть неограниченный ни в словах, ни в действиях. Из-за дележа зарплаты едва ли не до поножовщины доходило. Бывало, и на «счётчик» ставили.
Подходит к тебе, вышедший на «свободу с чистой совестью», и говорит примерно такое: «Ты отжил, сука!» И таким образом каждый день в течение двух или трёх месяцев ребята «наезжают», пока не отдашь положенное.
Говорят в народе - перед смертью не надышишься. А ещё дружок мой жалуется, писать стремящийся, что не пишется ему, и точка.
Если бы, дружище, в четырёх шагах от тебя на тебя же «пику точили», то писать бы ты стал, что твой Марк Аврелий - философ и по совместительству император Рима, который завещал нам проживать любой день так, словно он в твоей жизни крайний. И ещё задышал бы ты. Ох, как задышал бы.
Иногда думается мне - а не случайно ли русское слово «вина» с вином созвучно? Нет ли в этом какой-то связи порочной и, к сожалению, довольно прочной?
Итак, подружился мой напарник со злодейкой, которая «с наклейкой». Нынче она и без ярлыка фирменного кому-то приятна.
Глянули бы вы на мощные прессы, в германском городе Эрфурт изготовленные. Хороши также "индусы" высотою с двухэтажный домик.
Но особо доброго слова просят механизмы, произведенные в городе Марибор, находящемся в ныне суверенной республике Словения.
Дело в том, что при блокировке одной из двух кнопок на пульте управления "ползун" вниз не пойдет, хоть убейся. Однако убиваются люди чаще всего именно при "надежно" зажатой кнопке.
Никогда не забыть мне то хмурое утро, когда случилась беда. Вырубал я по срочному заданию "колечки" - заготовки для грядущей шестеренки на "Эрфурте" с 500-тонным усилием. Одну кнопку заклинил, на другую правой рукой нажимаю. Левой же рукой в это время стальную полоску весом килограмм в 15 в штамп подаю.
Тем самым, конечно, нарушение совершаю, но что поделать, если штамп так придуман, что если не придержишь заготовку, то либо "брак побежит", либо тебе по лицу отходом "сыграет". Вот и приходилось по ходу дела свое "ноу-хау" придумывать в меру сил ума и фантазии.
Стою я, значит, за прессом, песенку немудреную мурлычу, окалину потихоньку глотаю.
Вдруг подбегает ко мне Слава Быков, что в службе механика подвизался, смотрит на меня и кричит: "Ты жив? А я думал, это тебе руку оторвало...»
Мне при этих его словах даже тошно сделалось, внутри все куда-то опустилось, и трудиться на "благо Родины", а прежде того разлюбезного ОАО я в тот день больше не мог. А руку по локоть в то смурное утро Юре Чилимову отхватило. До сих пор в моих глазах кровавая дорожка к выходу бежит. Только где он, тот выход?
Отняли руку приятелю по плечо, а потом он совсем от нас ушел. На «тот свет». Двух сыновей школьников оставил, которых желал вырастить и выучить, как положено.
Был бы Юра и сейчас с нами, если бы совесть его, пьяного, к станку не погнала. Не был он наглецом, что за чужой счет по углам свиньями храпели. Забегало то самоё начальство, что на «поддавших» глаза закрывало, как это часто водится в падшей нашей экономике. Заходили, загладили, уладили.
Так что помянем Юру чайком крепеньким. Пожалуй, подошло время и о чуде поведать. Через два года после ухода Юры в мир иной собралась наша бригада, сокращенная к тому времени раза в два, на "перекур".
Пошёл, полил, забурлил обычный разговор о том и о сём, о кандидатах и депутатах, ценах и зарплатах, прошлом и будущем.
Перебеседовали мы обо всём, что ненужно и замолчали. Я же, каким-то седьмым или девятым чувством ощутил и осознал внезапно, что нужно сказать что-то очень важное. И произнес: "Как хотите, но всё-таки всем нам нужно идти к Богу..." Может быть, и всуе это было произнесено, да только верь не верь, а свершилось.
Цех встал! На несколько долгих секунд в огромном помещении с десятками трудящихся людей и гремящих машин настала не мертвая, а живая тишина.
Скорее всего, моторы не отключились, но уже то, что никто из рабочих не подавал полосу в штамп, не нажимал на рычаги и педали, создавало подобие покоя.
Что же случилось с автоматами, выбивающими огромное количество шайбочек из металлических рулонов?
Просто диву даюсь. И надо даваться диву. И подчиняться чуду. В то мгновение славное сказать я более ничего не мог,поскольку дух мой не крепкий перехватило.
Одно лишь смог я вымолвить, глаза выпучив:"Видите! Слышите!
Но разучились мы на чудеса взирать и внимать им же.Даже Люда Воробьева, которая в нашей бригаде наравне с мужиками "вкалывала", спустя минуту сказала о странной остановке: «Это просто случайность».
Значит, всё-таки было...
А я,хоть и грешу и каюсь и снова грешу,но забыть бесподобное никак не могу и,до самого исхода в ожидающий меня ад,не забыть мне Чуда Божьего,на производстве произведенного.
2000