ПутевЫе заметки непутЕвых паломников

От автора

Путевые заметки – жанр не новый, достаточно только вспомнить знаменитое «Путешествие из Петербурга в Москву» господина Радищева. О паломничестве тоже писали, и писали хорошо, например Шмелев в своем «Богомолье». Мои записи будут попроще, они не претендуют на соответствие высоким целям - расскажу, как съездили, и все, предлагаю считать это блогом.

Почему паломники непутёвые? Сама себе в последнее время задаю этот вопрос. Вот недавно исполнилось 20 лет, как я крестилась, настоящий юбилей. А особых духовных достижений как-то незаметно. Даже еще злее стала, наверное, от старости.

Муж мой, Серега – другое дело. У него, по-моему, всего два недостатка (какие, не скажу), сколько с ним живу, больше не насчитала. Но с достоинствами порой иметь дело труднее, чем с недостатками. Например, он не врет. Совсем. Представляете последствия? Спрашивает его, к примеру, начальник, почему он не хочет выходить дополнительно на подработку, а тот ему честно и откровенно: «Мне важнее в выходные с семьей побыть». Начальник обижается, словно красна девица, свидание с которой на футбол променяли. Вот поэтому-то и отпуск Сереге дали в феврале. Мороз, солнце, все дела – как у Пушкина, плюс дорога скользкая, зимняя резина дороженная, за пределами салона нашей симпатичной «пятерочки» на ветру сопли замерзают.

Однако баба я вредная, поэтому паломничество наше все равно состоялось, назло начальнику. Не очень духовная причина, не спорю, но она ведь и не единственная. Поехали мы туда, куда действительно хотели, куда сердце звало. А пока я буду о поездках наших рассказывать, попутно присовокуплю коротенькие размышления, я назвала их «возмущалки», по аналогии с коронными литературными этюдами, вышедшими из-под пера Вини-Пуха, «сопелками» и «вопилками». Так вот, у меня будут возмущалки, потому как многое наболело! Но искушать никого не хочу, и выделю их особо, чтобы нежелающие осквернить свое благочестие могли их просто пропустить.


Хотьково, Сергиев Посад


Не люблю книги, в которых композиция нечеткая: то экскурс в прошлое, то взгляд в будущее. А тут сама в это вляпалась. Чувствую, что начинать надо не с отпуска, а с событий произошедших чуть ранее, иначе как объяснишь, чем дороги нам святые, к которым мы так стремились.
Ну, к преподобному Сергию в лавру все москвичи ездят, это понятно, мы – не исключение, к тому же этот действительно великий святой является небесным покровителем моего мужа, а меня несколько лет назад исцелил от боли в ушах. Как исцелил? Почти мгновенно. Мучилась около месяца, поехала с подружками в Сергиев Посад, приложилась к мощам сначала одним ухом, потом другим под неодобрительным взглядом служащего молебен иеромонаха, и выздоровела. Как-то даже буднично получилось, обыкновенное чудо. Кстати, на иеромонаха обиды не держу. Его можно понять, мало ли у кого что болит, мало ли кто чем приложиться захочет!
Сергиев Посад стоял обязательным пунктом нашего маршрута, но для нас имела особое значение еще поездка в женский Покровский монастырь в Хотьково, где покоятся мощи святых Кирилла и Марии, родителей преподобного Сергия. И вот почему. Захотелось нам с мужем на старости лет ребеночка. Старший сын уже вырос, скоро и внукам пора бы появиться, а хотелось маленького. Собственно, почему нет, если пока еще в силах? Мы старались, молились, потом поехали в Хотьково просить молитвенной помощи у преподобных Кирилла и Марии. Через год удивительным образом, и совсем не там, откуда обычно дети берутся, мы обрели наше крохотное сокровище – дочку Лидочку. В силу обстоятельств она осталась без родителей сразу после рождения; когда мы начали посещать ее в Доме Ребенка, ей было 4 месяца, а с пятимесячного возраста она поселилась с нами, сейчас ей чуть больше полутора лет. Полюбили мы ее сразу. Девочка азиатская, яркая, ресничками хлопает, плачет баском, развивается жадно. Короче говоря, выклянчили. Разумеется, мы считали важным приехать в Хотьково уже с дочкой; познакомить ее с преподобными лично.

Загрузив в машину пачку подгузников и детское питание, мы двинулись… Хотелось сказать «из Москвы», но на самом деле выехать из столицы нашей Родины не так уж просто. МКАД стоит утром, днем и вечером, он стоит в часы пик, и во время, когда наличие пробок противоречит всякой логике, стоит полностью или частями, стоит молча или отчаянно сигналя; даже спецмашины, кажется, создают свои собственные минипробки и в них стоят, не отрываться же от народа!

Впрочем, стоит не только МКАД. Помню, как в храме, где я регентовала, пока у нас малышка не появилась, из-за пробок несколько раз отменяли богослужение. Храм находится в Измайлово. Службы у нас проходят каждый день, священников несколько, большинство живут рядом, а вот отец С. забрался аж в Жулебино. Если смотреть по карте, то вроде бы и не далеко, но при выезде из этого микрорайона порой возникает пробка. Произойдет это в какой-либо конкретный день или нет, прогнозировать невозможно. Опаздывает иерей на службу часа на 2, прихожане давно разошлись, хор уснул на клиросе, опоздавшего, понятно, ругают, требуют выезжать заранее, он смиренно молчит. А я то знаю, что из этого Жулебино заранее не выедешь, просто не подгадаешь время, у меня там мама живет, я от нее ездить пыталась. Если пробки нет – едешь 20 минут, а при скоростях, на которых любит передвигаться отец С. и того меньше. Но если пробка есть, то и 3 часа простоять можно. Ну не в 4 же утра ему бедному выезжать каждый раз и топтаться потом на холоде, пока храм отопрут!

Такое вот лирическое отступление. А вы думали уже возмущалка? Что вы, это ж я еще тише воды, ниже травы, можете у моего мужа спросить. У него на сей счет есть теория. Он говорит, что мужику вспыльчивому, резкому нужна жена кроткая, такая, чтоб компенсировала взрывы его темперамента. А если мужик сам по себе спокойный, то и нечего на него кроткую жену тратить! Сам он у меня очень уравновешенный человек.
Итак, мы загрузили вещи и встали в пробку. Через 3 часа вялотекущего движения нам наконец-то удалось вырваться из цепких объятий мегаполиса, и мимо замелькали пригородные пейзажи: ангары, рынки стройматериалов, вещевые развалы. Природы за окном не наблюдалось километра до 30-го.

Лидушка все это переносила довольно терпеливо, грызла баранку и что-то пела. Серега уворачивался от иномарок, презрительно подрезавших наше чудо отечественного автопрома. Пятерочка уверенно месила снежную кашу всесезонными шинами. Все трудились, кроме меня. Пропущу дальнейшие подробности пути: как искали поворот, что ели, где писали. Главное, что до Хотьково мы все-таки добрались, и даже почти живыми.

Первое, что удивляет, когда окунаешься в атмосферу хотьковской обители –безмятежность. Ощущается она буквально физически. Конечно, я далека от мысли, что постоянно живущие там монахини испытывают то же самое, вряд ли крепкие монастырские стены защищают их от той брани, которую инок вынужден вести на протяжении всей своей жизни. Но для нас, приезжих, тишина этой благодатной территории обретает некую плотность, окутывает и даже с непривычки немного оглушает. Пахнет дровами и воском.

Снег белый. Для кого-то, наверное, в снеге белого цвета нет ничего удивительного, но мы, москвичи, небалованные - видим такое редко, у нас он все больше желтый, серый да коричневатый.

По аккуратно укатанным дорожкам там ходят люди. Именно ходят, а не носятся, как мы привыкли, и именно люди, с осмысленными выражениями лиц. В Москве навстречу прохожему обычно мчится тело, рефлекторно поворачивая в нужных местах, заскакивая в метро и выпрыгивая из маршрутки. Все внутреннее содержание данной оболочки, как правило, находится где-нибудь в другом месте, например, еще на работе или уже … на второй работе. Бывают, конечно, исключения, не сомневаюсь, что кто-то даже молится, пока спешит по делам, но все равно в толпе мы разделены друг с другом больше, чем где-либо еще, таков принцип выживания в нашем городе. Хотьково – совсем другое дело, там все дышит, теплится, живет и взаимодействует.

Доченьке нашей все улыбались. На нее вообще в храмах чаще обращают внимание, чем на других детей. Причина в ее непохожести на нас. Подойдет так незнакомая тетенька, да и спросит: «Откуда ж такую черноглазенькую взяли?» А мы в ответ: «Где взяли, там еще много осталось». Некоторые почти напрямую спрашивают, не нагуляла ли я ее. Люди вообще, извините за каламбур, народ интересный. Я давно поняла, что если кто-то кажется мне примитивным, скучным, значит проблемы у меня, а не у него. Каждый человек – это такая глубина, что за столетия не познаешь, правда, и хамья тоже предостаточно. А тут никто ничего не спрашивал, ни на что не намекал. Отнеслись к ней спокойно, ребенок и ребенок. Она за ручку протопала по ступенькам собора, затем сама подошла к раке с мощами. Сережа поднял ее, приложил лобиком к стеклу. Вот и познакомились!

Ничего больше я просить у преподобных пока не стала, просто постаралась запомнить, как это ощущается, когда на молитвы реально получаешь ответ, получаешь результат, когда для меня, тыркающейся на земле, там, в Царствии Небесном, святые что-то сделали, да еще такое глобальное.

К Сергиеву Посаду подъехали уже после обеда. Устали, конечно, к тому же вновь немного постояли в пробке на центральной улице города, потом долго искали парковку, нашли, но далеко, пришлось везти наше чадо на коляске до входа. По дороге она капризничала, отказывалась надевать варежки. Если мы останавливались и пытались ее уговаривать, Лидуша начинала вопить, крепко держась в тональности. Ну точно, регентша растет! Наконец, вошли в храм с ракой преподобного и… уперлись в конец очереди.

Паломничать пришлось, как положено, потрудились ножками: и прошлись и постояли. Ну, некоторые повисели - у нас на руках. К слову сказать, народ в той очереди свою долю аскетического труда тоже вынужден был приложить, Лидушка хныкала, порой переходя на отчаянный рев. Раздражало это многих, но пропустить нас вперед так никто и не решился, все терпели, упражнялись в смирении!

Внимание, возмущалка! О детях и комфорте.
К детям у нас в последнее время относятся как-то странно! В храме, в транспорте, на улице – они часто вызывают раздражение у окружающих. То здесь, то там можно услышать, как мамочке с коляской предъявляют претензии, мол, нарожали, а теперь прутся. Куда прутся? Туда, видимо, где у «нормальных» (тире бездетных на данный момент) людей из-за этого нарушается комфорт.
Общественность требует от родителей с одной стороны такого воспитания детей, чтоб они, подрастая, никому не мешали, а с другой стороны - полного потакания ребенку, лишь бы он прямо сейчас никому не мешал. Вещи, как понимаете, совершенно несовместимые. Например, орет ваше любимое дитятко, требуя в магазине дорогую игрушку – классика! Разумные родители, скорее всего, не купят, если покупка нанесет урон семейному бюджету или просто окажется нецелесообразной. Так? Но ведь в магазине всегда найдутся тетушки, которые лучше вас знают, что надо делать! По их мнению, вам надлежит, скажем, напихать ребенку конфет (даже если он пока маленький и ест только молоко и пюре из баночек) или взять его на руки. Цель таких советов проглядывает довольно очевидно – тетушки хотят, чтоб стало тихо; будущее ребенка, которого таким образом поощряют за плохое поведение, их не интересует. Результат: в любом случае вас обвинят. Если послушаетесь совета, то обвинят потом, столкнувшись с последствиями – воспитанном в маленьком человечке эгоизмом. Если не послушаетесь – обвинят прямо сразу, назовут злыми, негибкими, нетолерантными (какие там еще сейчас слова в моде?), короче – преступно жестокими.
Однажды и с нами произошел показательный случай. Лидушка была еще совсем маленькой, мы ехали с дачи и попали в ураган. Дочка, конечно, испугалась и долго потом не могла успокоиться, она вообще после Дома Ребенка не сразу научилась успокаиваться сама, без препаратов. Погодная аномалия также произвела впечатление и на нашу собаку, животное издавало дикие звуки, пугая малышку еще больше, приходилось на нее прикрикивать, та замолкала ненадолго, а потом вновь принималась выть, из-за чего девочка плакала пуще прежнего. В таком состоянии мы добрались до городской квартиры. А стены у нас тонкие – дом панельный. Моментально прискакали соседи, стали требовать немедленно успокоить ребенка, заявили, что я на дочку кричу, что мы над ней издеваемся. Грозили написать жалобу. Муж даже не пытался что-то объяснить, так как понял, что это бесполезно. Люди находились в экстазе от собственной правоты, им было все про нас ясно. Последствий эта история пока по Божьей милости не имела, но если бы они действительно написали жалобу, могло произойти настоящее бедствие, например, отменили бы опеку, ребенка отобрали бы и вернули в сиротник. Кому было бы от этого хорошо? Соседям. Никто бы не портил нервы испуганным плачем, не нарушал бы их комфорта!
Конец возмущалки! Продолжаем разговор.

Выдержав минут сорок ожидания, мы нашли утешение и покой, когда приложились к мощам великого святого. Вообще-то я очень люблю таких преподобных, о которых в житии сказано всего несколько фраз: родился там-то, подвизался там-то, основал монастырь такой-то. Все остальное неизвестно. Именно такими мне представляются настоящие монахи, жизнь которых проходит не в общественной деятельности, а во внутренней динамике. Преподобный Сергий – из другой когорты святых. Этот человек, возможно, и хотел подвизаться в тишине, чему научил практически всех своих последователей (например, преп. Савву Сторожевского, большую часть жития которого составляют уже посмертные чудеса). Однако, имея склонность к отшельничеству, ему пришлось руководить братией, оборонять обитель от реальной физической опасности, даже принимать политические решения. Он прожил до весьма преклонных лет совсем не так, как ему хотелось. У современного человека в подобной ситуации возникают депрессии, заставляющие рассуждать о самореализации и бегать по психотерапевтам. А преп. Сергий просто жил, и еще при всей внешней активности остался истинным иноком. Это удивляет меня в нем и формирует совершенно особое отношение.

Обратная дорога далась нам гораздо легче. Мы с Лидкой вообще добросовестно проспали половину пути. Начало было положено, а через несколько дней нас ожидало свидание с Питером.



Санкт-Петербург и Вырица


Питер для советского человека – место особенное. Там пока еще сохранилось то, что утратила Москва: спокойный темп жизни, вежливость, интеллигентность, внимание людей друг к другу, интерес к чему-то, кроме денег и успеха. Лет 20 назад это вообще был самый романтический город в стране, ныне стертой с карты мира; поездка в Ленинград с любимым считалась верхом желаний. По сей день, собираясь туда, испытываешь странное волнение, присущее юности; примерно как от весеннего вечера или от нечаянного свидания.
О северной столице пишут мечтательные песни барды 80-х («я надену свитер, связанный тобой, и уеду в Питер поездом «Стрелой»), ностальгируют рокеры 90-х («Питер, Питер, ты много знаешь, ты столько видел. И все, что я могу сказать тебе, это просто слова…»). В 2000-х стали ездить в Париж, Лондон, Венецию, на элитные курорты, на курорты попроще, петь тоже стали о них. Но все наши дороги, даже ведя в Рим, нет-нет да и завернут в Санкт-Петербург по старой памяти.

Нам необъяснимо дороги особенности питерской речи: кура, булка, шаверма, поребрик; мы с завидным упорством запоминаем станции питерского метро: Приморская, Василеостровская, Черная Речка; и у нас порой возникает желание остаться там навсегда; борясь с подобными порывами, мы даже иногда плачем. Потому и возвращаемся туда при каждой возможности.

Но для нас с мужем причиной поездки в Питер явилась не только принадлежность к поколению рожденных в СССР. Мы хотели посетить часовню блаженной Ксении на Смоленском кладбище. Самим своим существованием наша семья во многом обязана этой святой.
Как-то раз давным-давно со мной произошла незадача – я влюбилась. Это случилось ужасно не вовремя, у меня была интереснейшая работа, от которой не предполагалось отвлекаться на всякие там эмоции. Но, сами понимаете, любовь не спрашивает, какие у меня планы. А в тот момент мы с несколькими сотрудниками нашего храма как раз отправились в паломническую поездку в Александро-Свирский монастырь, путь наш лежал через северную Пальмиру, на обратном пути и заехали. Так я попала к блаженной Ксении - вся в розовых соплях и сиреневых слюнях. Какими словами я просила ее о помощи, уже не вспомню, но суть ясна. Вернулись мы ночью того же дня, наутро я пришла в храм значительно позже обычного (отсыпалась), а прямо у входа меня встречает моя подружка Танечка и хитро так улыбается. «Вон она, твоя просьба», - говорит – «с утра здесь маячит, тебя спрашивает!» Гляжу, и правда, ходит мой Сережка, ищет меня. Через 3 месяца мы с ним обвенчались. То есть прошение мое исполнилось не просто быстро, а буквально мгновенно. На следующее же утро я получила то, о чем просила.

В дальнейшем мы с Серегой ездили к блаженной Ксении практически каждый год. Иногда она через кого-то посылала нам весточку. Приедет так кто-нибудь из Питера и привезет цветочек от ее раки, специально для нас, или освященное масло. Вот и теперь мы стремились к ней как к очень близкому человеку, который нас ждет и любит.

В наши намерения также входило поклониться мощам святого праведного Иоанна Кронштадского, а потом еще сгонять в Вырицу, ведь для бешеного жигуленка 70 км – не крюк! Проблема заключалась в отсутствии времени: на все про все у нас было 2 выходных дня, пока бабушка могла посидеть с дочкой.

Бабушка наша работает, так что приходится считаться с ее графиком. Вообще, бабушки – это суровая необходимость и педагогическое зло. У бабушки внуки всегда правы, бабушка лучше всех знает, что им можно ( - все!), а чего нельзя ( - совать пальцы в розетку, да и то если только они свои!). И кстати, то, что внукам как раз положено делать, бабушки по возможности сделают за них: от уборки игрушек до откоса от армии. При постоянном нахождении бабушки рядом воспитание ребенка становится просто невозможным, но на субботу и воскресенье мы малышку оставить рискнули.

Дорога на Питер идет постоянно немного в гору, поэтому машина жрала бензин в бешеных количествах. Сами мы тоже с удовольствием перекусывали почти на каждой заправке, даром что ехали ночью. За последние годы Питерский тракт сильно изменился в лучшую сторону. Появились круглосуточные кафушки с горячей едой, совсем недорогие, но приличные. Основной контингент гостей подобных забегаловок – дальнобойщики. Войдет такой водила, положит кулак на прилавок и пробасит продавщице: «Дай ка мне котлету…» Попробуй дать плохую! Кругом только темнота, елки и еще куча голодных дальнобойщиков, так что питание на трассе хоть и без изысков, но добротное.

Временами по обочинам попадаются мотели, тоже вполне приличные, у нас, правда, в Питере была заказана гостиница, так что спать мы до утра не предполагали. А вот мимо чего не удалось бы пройти, так это мимо туалетов. Я давно заметила, что качество туалетов на АЗС зависит от направления. Северные земли хоть и не располагают климатически к прокладке надежных коммуникаций, все же отличаются туалетами в евростиле, то бишь с наличием унитаза, как минимум. Но если вы решите ехать на юг, то вам предложат исключительно «М/Ж» сельского типа. В «М/Ж» класса люкс, правда, может еще висеть этакий дачный рукомойник, разумеется, без мыла, полотенца, а порой и без воды. К счастью, наш путь лежал на север.

Через 700 с лишним км мы, наконец-то, достигли утра и Питера. Питерское небо совсем не похоже на московское. Скажу вам по секрету, в Москве жить нельзя. Когда из-за города подъезжаешь к Москве, окунаешься в серо-желтый смог. Подъезжая к Питеру, чувствуешь близкое море. Небо словно умыто влагой, а над сонными пешеходами кружат нахальные чайки. И мороз там совсем другой, смело можно прибавить к уже имеющемуся минусу еще минус 5-7 градусов. А ветер с Финского залива пронизывает насквозь. Дома потом холод смешным кажется и несерьезным.

Прогулка по гранитным мостовым в наши планы не входила, вернее, не влезала по времени. Но Питер все же заставил нас и в этот раз насладиться его видами. Коварный город перекрыл для проезда Гороховую улицу, так что Сереге пришлось покружить по переулкам и набережным, чтобы найти простенький отель в доме с двором-колодцем.

Нам удалось заселиться в номер около полудня. Очень хотелось в душ и спать. Но посчитав потраченные на дорогу часы, прикинув возможные задержки на обратном пути, мы рассудили, что возможности для отдыха пока нет, и сразу же отправились на Смоленское кладбище. Я даже забыла переодеться в юбку, а это церковной общественностью, как известно, не поощряется.

Возмущалка. Про брюки.
Ой! Тема, конечно, избитая. На всех православных форумах обсуждается, на страницах церковной прессы, в кулуарах, так сказать, точнее в притворах, между друзьями и близкими. Даже жалко на такую ерунду отвлекаться, но общественный резонанс вопроса не позволяет просто наплевать на эти юбочно-брючные баталии.
Да, в Писании сказано, что одеваться женщине в мужскую одежду – мерзость перед Господом. И речь тут, скорее всего, идет о языческих культах, приписывавших божественное происхождение так называемому третьему полу. Сейчас их величают трансвеститами, они по-прежнему очень популярны в языческих странах, и не в качестве шоу-артистов, а в качестве культовых фигур. К примеру, индусы их приглашают на свадьбы для освящения брака.
Конечно, Писание предостерегает от такого извращения истины, речь здесь идет, вероятно, об опасности языческого влияния. А уж точно не об обязательном соответствии именно северо-европейскому стандарту и именно 19 века, когда мужчины на Руси принялись вдруг носить брюки. Защитникам идеи, что брюки, якобы, мужская одежда, достаточно было бы ознакомиться с историческими, национальными костюмами. Мужчины в наших краях носят брюки очень недолго, а до того носили длинные рубахи, наподобие боярских. Было время, когда и поэкстравагантнее одевались, чего стоят одни трико да пудренные парики! Нашивали и восточные халаты.
Но вот влезли наши любимые в брюки и объявили их своими. С чего бы вдруг? Женщины испокон веков носили шальвары, другие виды, извините, штанов, а где-нибудь на Чукотке о юбках вовсе слыхом не слыхивали. И ведь доходит до абсурда! В монастырях и храмах бабам тряпки раздают, чтоб джинсы обмотать! Дурь да и только! Здесь дело даже не в обрядоверии, а просто в элементарной безграмотности.
Конец возмущалки.

Приближаясь к часовне блаженной Ксении, я подумала, что скоро упаду. Усталость брала свое. Лицо буквально индивело на морском ветру. Уже плохо соображая, я выбрала в цветочной лавочке свежую желтую розу и приготовилась стоять в очереди. Но любимая святая позаботилась о нас, пожалела. Очередь отсутствовала. Как потом выяснилось, она отсутствовала только в тот конкретный момент. Люди, вошедшие в часовню до нас изрядно настоялись, и потом очередь быстренько сформировалась снова.

К блаженной Ксении стекается народ со всей страны. Они оставляют свои дома и едут к той, которая и дом –то обрела только после смерти. Мне вспоминается, как одна моя знакомая возмущалась наличием бомжей в мировых столицах. Она искренне недоумевала, неужели нельзя их прогнать, ведь это же так неэстетично?! Пожалуй. А что дальше? Современным стандартам эстетики не соответствуют масса людей. Устроить всем фэйс-контроль на въезде? Бомжи, калеки, старики, те, чей вес превышает N кг – все за 101 км? Ведь вот блаженная Ксения прожила фактически бомжом все те годы, которые мы почтительно именуем житием святой. Вряд ли она выглядела эстетично и пахла фиалками в мужской одежде, без возможности помыться и причесаться. Могу назвать еще несколько представителей данного социального слоя, хотите? Диоген, Иоанн Креститель, Мария Египетская, блж. Иоанн Власатый. А еще множество преподобных, которые жили кто в дуплах, кто в землянках, кто в чистом поле; и гоняли их князьки со своих территорий, собственность же – имели юридическое право! Все как сейчас. Но теперь у блаженной Ксении своя часовенка, построенная по всем архитектурным правилам и церковным канонам с учетом эстетического восприятия молящихся. Там она нас и приняла радушно теплом, ароматом ладана, благодатью.

Рассказывать о чувствах – дело неблагодарное. Все равно толком ничего не объяснишь. Я опустила цветок на гробницу, приложилась губами, лбом, постояла немного на панихиде. Вот и все. Но ради этого действительно стоило ехать - это понимание было почти физическим. Даже если бы мы ничего больше не успели.

Но мы успели. В Свято-Иоанновском ставропигальном монастыре на Карповке надо побывать несколько раз, чтобы запомнить, когда туда следует приходить. К примеру, с 17.00 помещение, в котором почивают мощи отца Иоанна, закрыто. Однако после службы его вновь открывают на 5 минут, чтобы монахини могли поклониться святому. Соответственно надо либо подсуетиться до пяти, либо гулять еще несколько часов. Мы предпочли поторопиться.

Река Карповка окована гранитными берегами, в воде отражается здание, которое вряд ли сразу примешь за монастырь: многоэтажное, без куполов, правда с настоящей монастырской оградой, тянущейся от входа до, извините, туалета. Как раз с этого заведения Серега и решил начать посещение обители, видимо, чтобы потом не отвлекаться на земное. Я ждала его между киоском с журналами и противно пищащим светофором. Не представляю, как киоскер работает в таких условиях, ну да не о том речь. Рассказываю я такие подробности из-за одного интересного стечения обстоятельств. Пока мой благоверный находился в санитарном помещении, у стены монастыря остановился московский паломнический автобус. Оттуда вышла группа, а водитель остался в кабине. Поскольку занять свой изможденный мозг мне было решительно нечем, кроме разглядывания обложек в киоске, я заодно зафиксировала и лицо водителя, а еще общий вид машины. Так вот, уже потом, по возвращении в Москву, в мамином любимом Жулебино мы увидели, как паркуется именно этот автобус, именно с этим водителем и выгружает именно эту группу. И я спросила себя: стоило ли мучиться самим, если можно записаться в поездку в ближайшем храме? Кстати, Жулебинский храм освящен в честь св. прав. Иоанна Кронштадского. И ни за что не поверю, чтобы они не заезжали на Смоленское кладбище, наверняка были!

В монастырь ведет классическое питерское «парадное», почти уже выпавшее из лексикона москвичей. К парадному я подходила, спотыкаясь. Сил на то, чтобы зайти в храм уже не было, поскольку для этого пришлось бы подняться на несколько пролетов лестницы. Мы просто приложились к раке отца Иоанна, она находится прямо в цокольном этаже.

Возмущалка. Не про многоэтажные монастыри.
Не замечали, что наши отношения со святыми складываются очень по-разному? Конечно, пребывая в церкви торжествующей, угодники Божии любят всех, и за всех ратуют. Но мы-то грешные пока еще на земле. Какого-то святого мы принимаем сразу и всем сердцем, а о ком-то сначала долго размышляем, пытаемся понять мотивы его действий, в чем то даже не соглашаемся. Признаться, отца Иоанна я полюбила не сразу. Меня очень смущало то обстоятельство, что он обманул жену. Вернее даже не само это обстоятельство, ведь святой и безгрешный – понятия разные. Меня неприятно удивляло, что этот обман ему возводится в достоинство, в добродетельный поступок. Как известно, св. прав. Иоанн женился на так называемой приписной невесте из духовного сословия, настолько он хотел служить. Ну раз женился, то и жил бы с нею как с женой, нес бы этот подвиг. Однако же, он предпочел жить с ней как брат с сестрой, причем без ее на то согласия. Бедная женщина даже епископу жаловалась - ничего не помогло. Я не судья никому, тем более святым! Но подражать такому примеру не призывала бы. На мой взгляд, здесь отец Иоанн недооценил таинство брака, не понял всю глубину брачного пути, нарушил слово Писания, которое предлагает удаляться от супружеской жизни ТОЛЬКО по согласию. То, как он обошелся с женой, равнозначно насильственному пострижению неугодных царских жен. Ну что ж, и на солнце есть пятна. В конце концов, сколько действительно благих деяний совершил этот человек, как он молился, как любил своих духовных чад, как ходатайствует за нас теперь, на небе! Это великий святой, и все. Зачем пытаться подменить понятия? Зачем плохое выдавать за хорошее? Кому это на пользу? Церкви, святому, нам? Вряд ли. Вранье никому не полезно, кроме раненого партизана, про которого говорят немцам, что его нет в деревне! Вы уж меня простите, но не лучше ли признать правду: был человек святой жизни, ошибки совершал, как все, и они остались ошибками. Это же обнадеживает, это свидетельствует о том, что и у нас, на каждом шагу делающих ляпы, есть шанс стяжать святость. Вот где польза, а не в подведении под факты ложной идеологической базы.
Конец возмущалки.

Отец Иоанн Кронштадский прямо добавил нам энергии. Мы вышли от него окрыленные, даже заскочили в магазин и в бистро, о чем прежде страшно было подумать, потому что казалось, будто организм уже не способен даже на переваривание пищи. Все дальнейшие события дня могу описать буквально в двух словах: первое слово – душ, второе – сон. И дай Бог здоровья владельцам маленькой гостиницы на Галерной улице, они мне предоставили и то, и другое!

Проснулись мы окрепшими, в приподнятом настроении и решили сразу же отправляться в Вырицу. С вечера Серега оставил усталого железного коня на стоянке, стоянку охраняли и даже запирали на ночь, но, увы, от мороза не скроешься. Приборы включились только после 20 минут прогрева. Нас это не обескуражило, мы были уверены, что боевой друг ижевской сборки продержится молодцом!

Вырица – мое любимое место на земле. Скажете, что я не была во многих других местах, что есть и получше, и не менее благодатные? Но с городами, как с людьми, со всеми не знакомы, а, тем не менее, выбираем. Давным-давно я прочитала в книге одного священника, что любви с первого взгляда не бывает. Что нужно сначала понять человека, притерпеться к нему, узнать его, только тогда может возникнуть любовь. Эти утверждения тогда казались мне верными. Сегодня - я с ними не согласна. Как говорил другой священник (о. Даниил Сысоев): «Любовь – не чувство, а направление воли». Волю можно направить и сразу. Для любви необходимо лишь согласие. Вот видит юноша девушку впервые и решает: она будет моей женой на всю жизнь. И на венчании его спросят лишь об одном – согласен ли он быть ей мужем? Никаких объяснений, комментариев, оправданий не требуется. Только согласие. Это единственный критерий любви. Города тоже выбирают, бережно воспитывают в себе особое отношение к ним, хранят в памяти то лучшее, что там происходило. Лично мне очень дорога Вырица, я решила ее любить, причем с первого взгляда, с того самого дня, как мы приехали туда в «свадебное путешествие» (в те времена на него отводилось… 3 выходных, гарантированных законом после регистрации).

А не люблю я трассу А-120. Это такая жуткая «бетонка» в Ленинградской области, изрытая ямами, как после военных действий. Еще на ней есть участки, по которым, кажется, прошлись граблями, пока асфальт был горячим. А в некоторых местах она вообще прерывается. Едешь-едешь, вдруг бац, грязь и вязнущие в ней грузовики! К сожалению, поездка по А-120 и посещение Вырицы идут в комплекте. Жигуленок покапризничал, но полосу препятствий одолел, правда, воспользовавшись первой же возможностью, мы съехали с трассы и двигались дальше немного в объезд, по проселкам. Не удивляйтесь, проселки – гораздо ровнее!

Именно тогда посреди открытого заснеженного пространства мы увидели совсем новенький храм с несколькими монастырскими корпусами. Указатель гласил: «Мыза». На карте данный населенный пункт не обозначен, да и самого населенного пункта в обычном понимании там нет, только монастырь. А поехали бы как положено, и не узнали бы о его существовании. Заходить мы не стали и не смогли бы, никакой хоженой тропы возле калитки не наблюдалось. В то время, как внутри ограды очевидно кипела жизнь: дорожки ухоженные, домики беленые, провода не провисли до сугробов, как в окрестных деревнях, а ведь снега в этом году выпало рекордное количество.

Наконец, после железнодорожного переезда показались первые вырицкие домики. О них разговор особый. Вырица потеснила сосновый бор, являющий собой просто сокровищницу материалов для творческого строительства. Архитекторы ездят туда специально фотографировать дома. Выполненные в стиле «северный модерн» деревянные постройки словно соревнуются друг с другом затейливостью. Здесь можно увидеть мансарды и мезонины, окна самых разнообразных видов, какие-то невообразимые элементы декора, и забудьте про привычный квадрат или прямоугольник, вырицкие домики порой столь причудливы по форме, что таких геометрических фигур я вовсе не знаю.

Налюбовавшись вдоволь архитектурными диковинами, мы стали искать храм Казанской иконы Божией Матери, в котором при жизни служил преп. Серафим Вырицкий. Человек это был удивительный, о нем много известно и написано в православной литературе. Но меня в его житии более всего поражали 2 вещи. Первое – это то, что он монашествовал вместе с супругой, сохраняя при этом внешнюю видимость брака так, что советским властям даже нечего было ему предъявить. Насколько я знаю, они даже спали в одной постели, терпели искушение, так как искренно любили друг друга, но держались строго. Вторая вещь, это как раз строгость и есть.

Дело в том, что, на мой взгляд, у нас в последнее время сильно исказилось представление о строгости. Лично я скорее связывала бы строгость с последовательностью в действиях и требованиях, но у нас чаще строгим считается либо сухой человек, либо даже откровенно злой. Еще в раннем детстве нам навязывают такое восприятие. Приходит ребенок в детский сад, и как вы думаете, какая воспитательница будет называться строгой? Правильно, та, которая больше всех орет. А учительница в школе? Строгая – это та, которая лютует, придирается, игнорирует оправдания, ставит двойки направо и налево. Если мы говорим о строгом священнике, то тоже порой ошибаемся, выбирая самого хмурого и нечеловеколюбивого.

Но не в случае с преп. Серафимом. Его строгость никогда не препятствовала любви. Даже во время фашистской оккупации и даже по отношению к фашистским офицерам, которые, к слову сказать, у него по струнке ходили и старались вести себя прилично, отец Серафим умел напомнить им, что они все-таки люди. Думаю, именно благодаря преп. Серафиму Вырица уцелела в те годы.

Подъезжая к храму, мы едва не заблудились, потому что за год нашего отсутствия жители городка успели построить еще одну церковь прямо напротив прежней, и освятили ее в честь той же иконы. Не знаю, с чем это было связано, ведь храмы стоят прямо напротив друг друга на расстоянии метров 100. Но видимо, потребность в другом храме действительно была, раз проект осуществили в столь краткие сроки.

Наконец, мы вошли в высокие деревянные ворота первоначального храма. На его территории, сбоку стоит маленькая часовенка, по виду напоминающая избушку. Именно там покоятся мощи преп. Серафима Вырицкого и его супруги, монахини Серафимы. Кроме гробниц в помещении разместился всего один подсвечник, и осталось немного места для молящегося человека. Вдвоем там уже не развернуться. Если внимательно приглядеться, то можно заметить между бревнами огромное количество мелких бумажек. Это записки, которые отцу Серафиму паломники пишут, как живому. Например «Дорогой батюшка, помогите, у меня сын – оболтус…и т.д.». Для записок даже повесили при входе специальный ящик, но беленьких клочков в щелях не стало меньше.

Когда я оказываюсь перед ракой с мощами святого, то часто не представляю, что дальше делать. Приложились, помолились, поблагодарили. Если есть насущная проблема, можно попросить помощи, но как-то не всегда получается, в таком месте наши проблемы ощущаются иначе, их серьезность как-то меркнет перед лицом вечной жизни. Так я и стояла перед святыми мощами, не зная, что сказать. Впрочем, стояла недолго, желающих зайти в часовню было еще несколько, а на улице был не май месяц, да и сама избушка не отапливается, пришлось вернуться в машину и включить обогрев на полную мощность - восполнить, извините за каламбур, собственную полную немощность.

Из Вырицы мы выехали сразу на трассу, чтобы, не возвращаясь в Питер, сразу двигаться к Москве. Вот тут то мы и почувствовали, что в нашей ночной поездке имелись свои плюсы. Во-первых, тогда солнце не хлестало беспощадно по глазам, мигая в деревьях. Во-вторых, ночью нам сопутствовали в основном грузовики, и нас никто не старался подрезать, теперь же при обилии легковушек приходилось маневрировать. Уже на подъезде к столице нас даже пытались подставить: два автомобиля умело «вели» нас вместе, вынуждая к обгону или резкому торможению. Пришлось достать телефон и сымитировать звонок, подставную парочку как ветром сдуло. Обратная дорога заняла вдвое больше времени, поскольку шла под уклон и страшно скользила. Но все хорошо, что хорошо кончается. Москва, конечно, грязная, перенаселенная, опасная, но это наш дом, так уж сложилось, и мы были рады вернуться.



Арзамас, Дивеево, Муром


В Дивеево, к одному из самых добрых, самых любящих святых, преподобному Серафиму Саровскому, я мечтала поехать давно, но путь туда и обратно занимает около 2 дней, да и существует традиция, по которой следует пробыть там не менее суток. Таким количеством выходных я раньше просто не располагала. Зато теперь мы вполне могли позволить себе подобную поездку, опять же оставив дитё бабушке.

В Серафимо-Дивеевскую обитель, как известно, ведут два пути. Один – через Нижний Новгород, то есть в объезд. Другой, короткий, через Муром, но в этом случае на пути раскидывается река Ока, через которую устроена переправа. Устроена очень уж как-то по-нашему: люди стоят в очереди по многу часов, а потом пытаются не забуксовать во взбитой грузовиками песчаной почве. Какова переправа в феврале, вообще молчу. К счастью, теперь через реку построили мост, им и пользуются многочисленные паломнические автобусы.

Идея поехать вместе с организованной группой зародилась по нескольким причинам: и муж устал, и зимней резины не хватало, и состояние моста было нам неизвестно, да еще тот самый питерский автобус из Жулебино надоумил. А ведь предупреждала меня подружка Танечка, что не стоит этого делать. Жаль, хорошего совета не послушали.

Стоянку автосредства, старенького, но надежного 40каместного мерса, мы хоть и не сразу, но нашли. Водитель оказался бывалым малым, объездившим всю страну за последние 20 лет. Он знал все заправки, знал, на каких из них пускают бесплатно в туалет толпу гомонящих теток, умел чинить любую поломку с помощью имеющегося подручного инвентаря, и еще он был способен гнать на скорости 120 км в час всю ночь в совершенно экстремальных условиях.

Экстремальные условия создавала руководительница группы раба Божия Галина, как она сама настоятельно потребовала себя величать. Эта дама пела в микрофон акафисты и всевозможные молитвенные правила, пела громко, очень-преочень много, одна, а автобус в это время прыгал по рытвинам отечественных дорог. Представляете эффект?

С первой же минуты дама грозно предупредила, что Дивеево – любовь на всю жизнь, мол, только попробуйте не полюбить или иметь другое любимое место для паломничества! А потом собрала со всех деньги в пользу сестер Никольского монастыря в Арзамасе.

Необходимость заезжать в эту обитель явилась для всех сюрпризом, в официальном плане поездка в Арзамас не стояла, но раба Божия Галина быстро расставила акценты, и вскоре мы поняли, что данный город на самом деле являлся чуть ли не главным пунктом ее личной программы, а значит и всем остальным туда ехать пришлось бы в любом случае. Так произошло, что ночью пошел сильный снег, и основную дорогу на Арзамас занесло. Это нисколько не смутило нашу провожатую. Казалось бы, логично отменить посещение Никольского монастыря или заехать на обратном пути. Но нет. Раба Божия Галина решила сделать крюк, протащила нас прямо через Дивеево, и без остановки направила автобус на цель своего путешествия. Напрасно мы жадно оглядывались назад, провожая такие долгожданные купола Серафимо-Дивеевских храмов. Арзамаса было не избежать!

По пути нам устроили небольшой ликбез с рассказом о двух мордовских князьях Арае и Масае, принявших русское войско добровольно, а православие уже по приказанию Иоанна Грозного. Именно в честь двух этих «национальных героев» и названо было поселение.

Возмущалка. Политическая.
Вот такая предстает картина. Русские войска захватывают территорию, подвергают малые народы обрусению, указывают даже, во что и как им верить, а предатели, сдавшие город, входят в анналы истории героями. Для того, чтобы понять абсурдность ситуации, достаточно примерить ее к другой эпохе. К Великой Отечественной Войне, например. Как бы мы отнеслись к градоначальникам, радостно принявшим фашистских оккупантов? А ведь разница только в том, что в Мордву пришли не немецкие, а русские оккупанты. Это делает их правыми? Национальность оправдывает имперские аппетиты? Раз русский, значит можно? Нахватали земли, устроили неповоротливую систему управления, а как же иначе, какой же еще она может быть, если страна така-а-я огромная! На самобытность народов, на их индивидуальность, понятное дело, наплевали. Российская империя важнее! Даже православие люди принимали не добровольно, не руководствуясь положительным примером «старшего брата» - русского народа, а по приказанию. Ну и куда такая вера могла завести? Неужели Церкви нужны насильно обращенные? Конечно, нет. Тогда кому? Государству? А разве государство должно обладать такой духовной властью? Это страшно, ребята. И можете меня ругать за отсутствие патриотизма. Будете неправы. Империализм и патриотизм – вещи разные. Кстати, я чувашка, про малые народы знаю не понаслышке и не из учебников истории.
Конец возмущалки.

К слову, сам город мне понравился. Маленькие здания на холмистых улочках выглядели какими-то нарядными, красочными. Народ приятный, улыбчивый. Парадокс, но насколько радостным показалась нам светская часть города, настолько же «увы» оттолкнула церковная. Да и саму красоту Арзамаса мы заметили потому, что пришлось искать банкомат - местные способы и темпы сбора пожертвований оказались чудовищными.
Возле монастыря стояла целая армия просящих, они бойко подскакивали к приезжим, тыча ладонями прямо в лицо. Время от времени из навороченного авто к ним подходила «крыша» и прямо на виду у горе-жертвователей забирала свою долю. Но это оказались еще цветочки. Кроме денег, собранных по дороге, в самой обители нас убедительно просили жертвовать на каждом шагу: в трапезной, в свечной лавке, прямо на улице перед входом в храм.

Церквушка, в которую нас привели, имела крохотный притвор размером с сенцы, мы едва в нем разместились и были все на виду. Там раба Божия Галина оставила нас ждать очередного акафиста и исчезла минут на 20, ставшие роковыми для многих кошельков.
Дело в том, что в притворе «промышляла» женщина в подряснике. Прости, Господи, но иначе сказать не могу. Не называю ее монахиней, поскольку понятия не имею, какое отношение она имела к Никольскому монастырю и имела ли вообще. Не хочу бросать тень на арзамасских сестер, возможно, они просто не в силах помешать происходящим у них поборам. Нахальная бабища обходила нашу группу по кругу, напирала на каждого пузом с прикрепленным на нем ящиком и орала что есть мочи: «Жертвуй! Ты что, так что ли просто приехал (приехала)?! Не знаете что-ли, что жертвовать надо?! Жертвуйте!»
Когда мытарша подошла ко мне в шестой (!) раз, я уже не выдержала и послала ее подальше, после чего вышла из храма вместе с мужем, не дожидаясь чтения акафиста.
Вместо этого мы перешли на другую сторону площади и в соборе, не относящемся к монастырю, приложились к чудотворному Кресту. Там обстановка была куда более спокойной и благочестивой.

Многие, наверное, скажут, что нам просто выпало такое искушение. Возможно, я и не спорю, и не делаю далеко идущих выводов. Но то, что в тот конкретный день, в том конкретном монастыре происходили те конкретные вещи, это, к сожалению, факт.

Тем временем распогодилось, то есть при температуре – 25 стало очень солнечно, снег заискрился, небо поголубело. Мы сели в автобус, взявший курс на источник преподобного Серафима в Цыгановке. Даже настроение начало исправляться, и тут слово взяла раба Божия Галина. Сначала она долго сетовала на власти Арзамаса, которые, «имея в центре города монастырь, тем не менее, не желают отменять свои городские мероприятия, так и празднуют День Города, не взирая на благодать!» От подобных заявлений группа слегка прибалдела, поднялся даже легкий ропот удивления, но наша дама подавила бунт в корне, сменив тему.

Она внушительно нависла над передними рядами сидений и «напомнила» тоном, не терпящим возражений, что «поездка наша - с купанием». Затем обвела всех суровым взглядом, вдруг кто надеется уклониться от водных процедур. Я как раз надеялась, хотя обычно купаться в источниках очень люблю, смущала меня на этот раз именно строгая организованность мероприятия, но раба Божия Галина, видимо, не догадалась, что в группу затесался отщепенец.

Далее раба Божия поведала, что купаются обычно в специальной купальне или  прямо в проруби, можно выбирать самим, но «в проруби лучше», в смысле благочестивее. Почему она так считает, Галина объяснять не стала, весь ее вид показывал, мол, сами должны понимать. Сам, естественно, никто ничего не понял, но и спросить лишний раз постеснялись. Потом она несколько раз повторила, как нужно перекреститься, какие слова произнести, в какую сторону повернуться. Окунаться полагалось исключительно трижды и обязательно до самой макушки, «чтобы бес в голове не остался», а «полотенцем пользоваться грешно». Вот как раз это дремучее язычество и отбило у меня охоту купаться. Вдруг что не так сделаю, а наша дама ведь следит зорко, как бы кто не «осквернил благодать», перепутав молитву (в ее случае это уже имело смысл заклинания) или недосчитав до трех под водой. Напоследок она гордо подчеркнула, что уже 10 лет учит паломников этим правилам, и нарушать их ни в коем случае нельзя, ей это «один батюшка сказал».

Хоть стой, хоть падай! Упасть, правда, оказалось затруднительно, сидели мы довольно уплотненно, поэтому падение получилось моральное, долго не могла смириться с таким подходом.

Уже на подъезде к Цыгановке стали попадаться лотки с ночными сорочками самых разнообразных расцветок (для купания) и с бутылками больших размеров (для воды). Обихожен источник основательно: хороший туалет, просторная парковка, деревянные мостики, даже кафушка с постными пирожками и горячим кофе. Естественно, имеется книжная лавочка, а также часовенка, где можно помолиться перед иконой преп. Серафима, поставить свечку. Обстановка такая доброжелательная, спокойная, сразу пришло на ум «Свете Тихий…». И хотя, как гласит предание, этот церковный гимн был написан на закате, а у нас солнце стояло в самом зените, именно он отражал ощущения, которые у меня возникли. Особенно разителен был контраст после Арзамаса.

Кофе мы, конечно, выпили. Водички тоже набрали, но не пятилитровый бак, как это здесь было принято, а бутылочку поменьше, на полтора литра, умылись обильно, поспорили с двумя старушками о температуре благодатной влаги ( - 4 или + 4). Я то была уверена, что уже при 0 ключ бы замерз, как это случается в Оптиной Пустыни, но старушек ведь особо не переспоришь. Хорошо было еще и то, что мы просто размяли ноги, после стольких часов в автобусе это имело значение. От холода мы с мужем особо не страдали, после питерского морского мороза сухая зима Волго-Вятского района казалась исключительно приятной.

Конечно, на источнике наша группа стала не единственной. Люди общались между собой в кафе после купания, расспрашивали, кто откуда. Я уже давно усвоила, что о своем проживании в столице нашей Родины лучше не распространяться. Реакция может быть самая странная, и всегда отрицательная.

Возмущалка. Про Москву, москвичей и про байки про Москву и москвичей.
Москвичей не любят. И это не смотря на то, что москвичей совсем не знают. Но байки сильнее правды. О чем обычно судачат в провинции, если речь заходит о Москве?
Байка первая. В Москве все миллионеры, у москвичей квартиры в собственности многомиллионные.
Отвечаю. Действительно, мы живем в квартирах, не на улице же нам жить! И цены на квартиры в Москве заоблачные. Именно поэтому мало кто из нас может себе квартиру позволить. Живем в муниципальных, порой по 5-7 человек на 20 кв. м. жилой площади и без особых перспектив на перемены. Некоторые также точно теснятся в малогабаритках, доставшихся от бабушек. Лично я 20 лет провела в хрущовке, где стены сыпались, на 4-м, между прочим, этаже, а сейчас живу со свекровью, вообще на «птичьих» правах. Коренным москвичам квартир взять негде. Ведь все наши родственники тоже здесь, и детей мы все здесь рожаем, а где ж еще? Каждую семью жильем обеспечить просто немыслимо. Молодежи, конечно, дают ипотеку. Иногда. И они на нее потом всю жизнь горбатятся, боясь лишнюю сосиску купить и из бюджета выйти. Вот вам и миллионеры!
Байка вторая. Москвичам доступны любые товары и услуги.
Отвечаю. А вам цены на эти товары и услуги нравятся? Доступны они лишь формально, просто потому, что они есть. А вот приобрести мы можем очень немногое, приходится выбирать. Отказываем себе обычно в том же, в чем и жители провинции, а порой и в большем. Вот в одной татарской деревне, я случайно узнала, в школе доски интерактивные, а в детсаду бассейн. Большинство московских учебных заведений о таком роскошестве и мечтать не смеет. И телевизора типа «плазмы» у  многих москвичей просто нет, и люди до сих пор смотрят старенькие «Рубины». Мы вот 15 лет эксплуатировали простейший «самсунг», и только недавно приобрели новый «ящик». Самый дешевый, отечественный.
Байка третья. В Москве огромные зарплаты.
Отвечаю. Большинство москвичей погрязли в долгах, как в шелках. Купить что-то серьезное можно только в кредит, иначе не подступишься. Зарплат москвича - рабочего, учителя, врача - едва хватает на коммунальные платежи и еду (о качестве и натуральности последней вообще молчу). А те суммы, которые озвучиваются в провинции, в основном, зарабатывают приезжие – шоу-бизнесом, спекуляцией. Некоторые выходцы из других республик не брезгуют даже воровством и бандитизмом. Диаспора – тире мафия.
Байка четвертая. Москвичи выпендриваются.
Отвечаю. Если честно, то москвичей чаще не видно и не слышно. Мы здесь просто живем, ходим на работу, растим детей, гуляем в парке. Как все. Выпендриваются как раз те, кто в Москве обосновался недавно, видимо, считая это своим личным достижением. Для того чтобы обосноваться в Москве обычно надо идти по головам или обмануть московскую наивную библиотекаршу, жениться на ней фиктивно и заставить прописать. Есть еще несколько схем, но они не лучше в моральном плане. А ненависть падает на коренных жителей столицы. Иногда хочется спросить такого пышущего гневом провинциала, которому все про нас понятно, а он москвича вообще когда-нибудь в глаза то видел? Там, где гости столицы как правило «гостят» (на рынках, в магазинах, в маршрутках, в ресторанах) – работают бойкие приезжие. Москвич трудится себе потихоньку до старости в музее, в НИИ, в театре билеты проверяет, или на фабрике штампует терки для овощей, его даже собственные сослуживцы порой не замечают. По характеру москвич редко отличается от того же питерца. А нахальные тетьки в очередях – из Рязани или из Пензы, или еще откуда-нибудь. Такова правда.
И нечему тут завидовать. И вообще жить надо дома. Поднимать свой город, чтобы там и работа и зарплата была, а не бежать в Москву, чтобы, ненавидя москвичей, стараться стать москвичом. Из нашего дома устроили огромный всенародный базар. И сделали это не мы, и способствовали этому не мы, и мы от этого больше других страдаем. Наше родовое гнездо разрушили, опошлили, оболгали. Москву ежедневно насилуют и называют при этом «шлюхой», простите за резкое сравнение.
Конец возмущалки.

Я предусмотрительно не стала сообщать собеседникам, откуда мы приехали, просто с удовольствием слопала рыбный пирожок. Местные жители ни в чем меня не обвиняли, ни за что не прессовали, и на том спасибо.

В Дивеево возвращались, как говорится, на позитиве. Одних взбодрило купание, других – кофе. Что ни говори, а тоже вещь немаловажная. Не смотря на обилие гостиниц, размещаться решили в частном секторе. Стоило такое удовольствие всего 300 рублей с носа, а домики, в которых нас приняли хозяйки, оказались совсем близко к монастырю, на улице Гагарина.

Мы с мужем «достались» бывалой содержательнице «номеров» для паломников, тете Нине. Она отлично понимала, что нам нужны тепло, покой и чай. С разговорами не приставала, дала нам как семейным отдельную комнатку с большой кроватью, в других помещениях положила по 3-4 человека. Дай Бог этой женщине здоровья и терпения! Мы по крайней мере были тихие, уставшие, а вот другие жильцы в былые времена умудрялись и газовое отопление взорвать случайно, и погреб затопить. Видимо, мы просто не успели, приехали то всего на сутки.

До вечернего богослужения оставалась еще пара часов, можно было поесть, обойти по традиции с богородичным молитвенным правилом знаменитую «Канавку», окружную тропинку, бережно укрепленную и огороженную монахинями, ведь по ней Сама Царица Небесная ступала Своими ногами. Существует предание, что Пречистая Дева незримо является в Серафимо-Дивеевской обители каждый день, правда, всегда в разное время. Именно поэтому считается, что необходимо провести там не менее суток, чтобы не разминуться с Нею.
Все бы ничего, но в группе сложилось стремление делиться впечатлениями. Свелось оно вскоре к сравнению, в ком больше религиозного пыла, а значит, народ друг за другом присматривал. Выглядело это примерно так. «Вы сколько раз по канавке прошли? Три? Да-а? (разочарованное лицо) А мы пять! И еще завтра пройдем. А вы на ближних источниках уже были? Еще нет? Вы ведь обязательно пойдете, да?»

Боюсь, мы общественность разочаровали - вели себя совсем не с таким рвением, как большинство. По канавке прошли всего один раз, да и то, для меня это был очень ощутимый труд, тяжело было не отвлекаться и сопоставлять количество молитв с расстоянием, чтобы хватило времени на 150 «Богородиц». В результате все равно не совпало, чтение закончилось намного раньше, и я решила, что не  будет беды, если я почитаю другие молитвы. А Сережке просто было холодно, он у меня теплолюбивый. Мороз то к вечеру приблизился к 30 градусам. Кстати, вспоминая известные слова преп. Серафима о том, что посещение Дивеево с проходом по канавке равноценно паломничеству в Иерусалим и другие святые места, я задумываюсь, не странно ли галопом за день 5 раз в Иерусалим сбегать? Впрочем, у кого какие потребности и способности! Если б нам и удалось выдержать более плотную программу, то больше бы уже никаких поездок мы не потянули, а наши спутники, в основном спутницы – просто молодцы!

До так называемых ближних источников мы и вовсе не добрались, пораньше легли спать – устали. Едва успели обойти сам монастырь, не зря преп. Серафим называл его женской лаврой! Обитель очень большая, монахинь в ней много, и почти все необыкновенно красивы, статны и плавны в движениях, словно безразличные к разноцветным шумным уткам безмолвные черные лебеди.

Не стараясь угнаться за чемпионами благочестия, мы с мужем потихонечку ходили по обители вдвоем. Сначала посетили не самое высокодуховное заведение на территории монастыря – блинную. Располагалась она у начала канавки, представляла собой палаточку с двумя круглыми столиками и прилавком. Там было тепло, уютно, вкусно – просто уходить не хотелось! Заскочили также в книжную лавку.

Всенощная служилась в большом соборе, и прямо на утрене, отстояв совсем небольшую очередь, нам удалось приложиться к мощам преподобного Серафима. Там же в храме, кроме раки, стояли еще застекленные ковчежцы с одеждой и тапочками святого. Все такое простое, грубоватое, а состояние после поклонения возникает мягкое, умиротворенное.
Жаль, но обстоятельства вынудили Серегу увести меня со службы раньше времени, уж очень мешало одному из работников храма, что мы стоим не так, как положено. Я понимаю, в «чужой монастырь со своим уставом не лезут». Здесь в храме принято стоять мужчинам справа, а женщинам слева. Но мы с мужем всегда и во всех храмах стоим рядом, не видя в этом нарушения каких бы то ни было канонов. Даже напротив. Ведь именно так, рука об руку, нас поставили когда-то во время венчания. Так мы с тех пор и молимся. А «что Бог соединил, то человек да не разлучает». Есть в нашем упорстве и чисто практический смысл. Дело в том, что дама я крупная, а размер стопы у меня маленький. Держать равновесие, стоя на одном месте больше часа без помощи мужа, для меня немыслимо. Я просто упаду. Свалюсь на пол, и все. Так что муж держит меня не только в духовном смысле, но и в буквальном.

А дядечка, поставленный разлучать жен с мужьями на время богослужения, был невероятно настойчив: сначала приказывал, потом стал растаскивать нас за рукава. Пришлось выйти из храма. Прости Господи, но я думаю, это было правильно. Слишком уж значимо таинство брака, гораздо важнее, чем порядок «построения» личного состава паломников даже в самом лучшем на свете монастыре. Обида прошла быстро, а память о посещении преп. Серафима осталась.

Утром Господь сподобил нас приложиться к раке еще раз, хоть и оказались мы в группе самыми нерадивыми – встали то позже всех, только к акафисту, предваряющему вторую литургию. Однако, преподобный Серафим нас не отринул, снова напитал своей ласковой радостью. Я даже физически согрелась, не смотря на довольно жесткий мороз (какой именно, не знаю – все уличные термометры заклинило от холода).

Как я уже упоминала, на ближние источники, находящиеся возле обители, мы не попали, вместо этого заскочили в магазин и купили дочке игрушку, очень захотелось привезти ей что-нибудь из Дивеево. К моменту отъезда общая атмосфера разрядилась. Никто никого уже не контролировал, все мило беседовали. Правда, раба Божия Галина не угомонилась - заставила причастившихся второй раз читать благодарственное правило и потом пела до самого Мурома!!! Но об этом и рассказывать то страшно.

Дорогу на Муром я проспала. Человеческий организм приспосабливается даже к такому шумовому фону, который специально создается в микрофон и погромче. Муж разбудил меня лишь на минуту полюбоваться Окой. Река впечатлила, и мост показался основательным. Я посмотрела на Серегу умоляющим взглядом, и он все понял. «В следующий раз поедем сами, дорогу теперь знаем», - заверил он меня. Это было лучшее, что он мне мог пообещать в тот момент.

Снова я проснулась уже в Муроме. Вокруг все было белым: снег, небо, крепостные стены. Мужская Свято-Благовещенская и женская Свято-Троицкая обители стояли стена к стене, также как благоверные князья Петр и Феврония, прожившие в супружестве до самой старости, а затем хоть и постригшиеся по традиции того времени в разных монастырях, но похороненные в одном гробу. К их гробнице мы устремились в первую очередь. Мощи святых супругов покоятся в женской обители, а в мужской – рака трех князей: Михаила, Константина и Феодора.

Петру и Февронии я начала молиться задолго до замужества. В Москве на Большой Никитской есть Вознесенский храм, его еще называют церковью Малого Вознесения. Просто сам храм маленький, но зато знаменитый. А известен он чудотворной иконой благоверных князей Петра и Февронии. Каждое воскресенье там служат акафист святой чете, но и в будние дни народ стекается туда со своими семейными и любовными проблемами. Особенно много приходит девиц – просить хорошего жениха. Я тоже часто бывала в этом храме по разным причинам, сначала одна, потом уже с Сережкой, а к свадьбе совершенно неожиданно один знакомый прислал нам из Мурома венчальное полотенце, освященное на их мощах. Так сами благоверные князья благословили наш брак.

Вообще, на мой взгляд, у нас в современной церковной среде отношение к браку несколько искажено. Я глубоко уважаю истинное монашество, но утверждение о том, что монашеский путь приоритетен перед брачным, представляется мне неверным. Это довольно поздняя теория. Она, конечно, разработана святыми отцами, а следовательно монахами, людьми, предпочитающими ту стезю, по которой шли сами, что естественно. Существуют и другие богословские мнения, также святоотеческие. Некоторые превозносят брак, как самый главный путь, и в этом смысле совершенно иначе толкуют евангельские цитаты о браке. Но большинство православных богословов склоняются к равнозначности двух путей – брачного и монашеского. Именно такой подход ближе всего и мне. Действительно, как можно сравнить два колодца, если оба бездонны. Результат ведь зависит не от самой дороги, а от того, кто и как по ней идет.

Почему церковная общественность считает монашество более высоким? Да, видимо, потому же, почему бытует убеждение, что на раннюю литургию ходить благочестивее, чем на позднюю. Или потому, что именно это мнение муссируется в православной литературе. А православная литература издается очень интересным образом. Вот пишут, к примеру, о высоте монашества, ссылаясь на святоотеческую экзегетику Писания, а о браке приводят мнение мирян, и выглядит это так, словно какие-то профессора без сана спорят с великими отцами. Сами понимаете, чье мнение будет поддержано. А вот учение других отцов, согласных с профессорами, не печатают, не принято.

Возмущалка. О странностях церковной цензуры.
Я сама давно работаю в православном издательстве. Знаю не понаслышке, какие странные рекомендации иногда даются «благословляющими инстанциями». Например, на обложке молитвослова присутствует рамка как бы из горящих свечек. Организация, берущая на себя функции цензора (не буду ее называть), эту рамку категорически отвергает: «не в традиции православной полиграфии». Можно только несколько видов рамок – византийского и арабского образца, молитвослов в результате по оформлению ничем не отличается от Корана. Спрашивается, в свече что, какая-то ересь заключена или обновленчество?! Другой молитвослов, карманный, был задуман с подстрочником «всегда с собой». Цензоры «запороли» этот вариант. Слово «карманный» можно, а фразу «всегда с собой» нельзя. Бывают моменты и похуже, граничащие с прямым подлогом информации. Печатаем книжку с советами известных духовников. Все, что сказано о слезах, покаянии, скорби – оставляется, а слова о радости, любви – вымарываются. Причем, такая же цензорская организация другой епархии может придерживаться своего особого, совершенно иного взгляда и на полиграфию, и на содержание литературы. Возникает ощущение, что сидят там тетки советского образца, руководствующиеся единственным принципом - как бы кто чего не подумал. Вряд ли это пойдет на пользу православной печати и Церкви в целом.
Конец возмущалки.

Итак, мы поклонились мощам благоверных князей Петра и Февронии. Сам монастырь нам сразу понравился, он совсем небольшой, монахинь мало, но они содержат свою территорию в идеальном порядке (и ведь совсем недавно на его месте находилась городская свалка, говорят, при восстановлении обители мусор вывозили грузовиками полгода), а еще монахини пекут наивкуснейшие пирожки, продающиеся прямо возле стоянки автобусов. Несколько отравило впечатление лишь предостережение против целования мощей накрашенными губами, вывешенное у раки. Понимаю, наверное, допекло монахинь разгильдяйство некоторых паломниц! Но текст был составлен в ужасающе грубой форме, как будто его писала злая продавщица, из тех, что водились во времена моего детства почти в каждом гастрономе. Я боялась их больше зубного врача! И это у мощей кротчайших святых! Резануло. Ну да ладно, все идеальным быть не может.

Святыням мужской обители тоже поклонились с искренним благоговением. Поездка в Муром оставила замечательное впечатление, мне там было хорошо, почти как в Вырице.
На обратном пути раба Божия Экскурсовод (так ее за глаза окрестили паломники) конечно, тоже пела, а потом, отчаявшись привлечь к себе внимание, включила фильм.

Мамочки! Лучше бы не включала! Я потом пыталась выяснить, что это за диск и чье на нем благословение? Оказалось – ничьего. Диски эти почти в промышленных масштабах продавал алтарник N из Арзамаса, естественно из-под полы. Содержание было соответствующим.
Запись явила нам проповеди некоего т.н. «западенского» священника, то есть иерея откуда-то с Западной Украины, где очень в чести обрядоверие, порой граничащие с фанатизмом. Справедливости ради, замечу, что о молитве этот человек рассуждал довольно глубоко, говорил о сосредоточенности, о богообщении. Но потом речь пошла все о тех же юбках и брюках, о домостроевских традициях как образце семейной жизни, о хуле на царей (всех общественных деятелей, даже еще живых, по котлам в аду распределили, кому больше огня, кому поменьше), о бесах, кричащих «машь –не машь, все равно ты наш!» и т.д. Договорился батя до утверждения, что «женщины детей не рожают, рожают мужчины, а женщина - только контейнер». Явно где-то что-то читал, даже думал над прочитанным, но придал почерпнутому у отцов абсурдную степень.

Проповеди перемежались кантами в самодеятельном исполнении. Это было нечто среднее между дворовой поэзией дворового же качества рифмовки и старушечьими «страданиями». До кучи показали ролик про аборты. Во всех подробностях. А ведь в автобусе находились и дети. Короче, жуть!

После фильма народ уже окончательно осмелел, силы на вежливое молчание, видимо, иссякли, людям захотелось поболтать. Обсуждались самые разные темы: дети, внуки, другие поездки, особенности богослужения в разных странах и т.п. Рабу Божию Галину больше никто словно и не замечал. А она тем временем принялась в очередной раз читать правила.

Уже в Подмосковье произошла довольно курьезная история. Две девушки с трассы (ну, понятно, какие) попросили подбросить. Свободные места у нас нашлись, но девчонки не поняли сразу, куда угодили, наш мерс ничем внешне не отличался от обычных рейсовых автобусов. Все остальное нетрудно представить. Даже воцерковленному человеку такое количество молитв не очень по зубам, а у этих неожиданных пассажирок случилась эмоциональная интоксикация церковно-славянским языком!

Смех смехом, но девушки вряд ли скоро придут в храм, такую охоту у них, наверное, надолго отбило. Вот я и задаю себе вопрос, зачем было все это тарабанить? Ведь мало кто может отложить житейское попечение и на 20 минут, а раба Божия Галина в общей сложности в этот день «намолила» 9 часов!!! Мы посчитали. Даже если она сама способна на такой подвиг, зачем мучить других?

Возмущалка. Про вычитывание правил.
Правило - штука непростая. Составлены своды молитв святыми отцами, людьми, выстрадавшими те прошения, которые содержатся в них. А я, например, многие и произнести боюсь. К примеру, прося терпения, надо не иметь малодушия и не бояться скорбей. А как же еще терпение стяжать?! Сто раз подумаешь, прежде, чем попросить.
Или элементарно по форме. Есть в правилах фразы чисто мужские или даже чисто священнические. Помните в благодарственных молитвах по святом причащении («…сыном света соделай Своего служителя…»)? Кто-то может от этого абстрагироваться, а я – нет. Думаю, я такая не одна. Получается, что сосредоточишься (с трудом), а потом р-раз! «Дорогие молящиеся, богообщение прерывается на несколько фраз. Не переключайтесь!» И произнося эти фразы, не подходящие именно мне, те, до которых я еще не доросла, чувствуешь фальшь. Отвратительное ощущение.
 Духовный рост, богообщение, благочестие – вещи довольно индивидуальные, потому что глубоко индивидуальны и сакральны отношения человека с Богом. Опытные духовники обычно это понимают и учитывают при выборе правил для чада. Ну не надо всех под одну гребенку! Не хочу тупого вычитывания. Не хочу, не хочу, не буду! Как в мультике!
Конец возмушалки.

Собственно, на этом заканчивается не только возмущалка, но и рассказ об этой поездке. Мы прибыли в Москву к ночи с затекшими спинами, банками с водой и искренней благодарностью в сердце, что все-таки побывали в Дивеево. Правило на сон грядущим читать не стали, не осилили. Уснули сразу. А в перспективе нас уже ждала дорога к избранным святыням Золотого Кольца. На этот раз никаких групп и автобусов! Только сами!


Годеново и Переславль Залесский


Решение поехать в Годеново возникло еще в Арзамасе, когда в храме на Соборной площади нам довелось приложиться к чудотворному деревянному Кресту, история обретения которого очень похожа на ту, что произошла и в Ярославской губернии: Крест был поставлен на месте явления Господа в селе Аношкино, но после воздвигнутых там гонений на Церковь, его перенесли в соседний колхоз, именно в деревню Годеново. Наверное, правильнее будет сказать – село, ведь там стоит храм, в котором и помещена теперь святыня.

Стартовали мы в 5 утра по Ярославскому шоссе, чтобы обогнать пробки. На этот раз вояж планировался однодневный, поэтому мы не только взяли с собой дочку, но и прихватили мою подружку Танечку. Ей было уже не впервой путешествовать в нашей компании. Эта отважная девушка не побоялась даже пару лет назад отправиться с нами на север, за Ладогу, в Александро-Свирский монастырь, а ведь тогда нам приходилось умещаться в крохотной «Окушке».

Танечка представляет собой милейшее существо, помешанное на архитектуре и очень общительное, духовное чадо нашего же батюшки. Перед ней не приходится ничего из себя строить или отчитываться, как молишься да как постишься. Свой человек! Обстановка в поездке оказалась здоровой и доброжелательной. Лида, опытная уже паломница, вела себя хорошо: то дремала, то пела что-то, подгузники мы ей меняли прямо в машине, кормили в походных условиях, и как-то это все не отягощало. Я вообще не люблю с ней расставаться, особенно если в этом нет крайней необходимости.

Дорога укачивала, и не удивительно – путь шел через Холмогоры. Раньше я слышала это слово только в связи с названием некоего фольклорного коллектива, а теперь лично прочувствовала особенности передвижения по этим русским горкам. Правда похоже на любимый с детства аттракцион, так же дыхание перехватывает с непривычки. Но Серега мой справился с асфальтовыми волнами достойно. Переславль-Залесский, в который планировали заехать на обратном пути, обогнули боковым проселком и затем, следуя по специальным указателям, без труда добрались до Годеново. Мне показалось, что доехали очень быстро, в беседе с подругой время как-то незаметно протекло.

Населенный пункт выглядел не слишком обжитым, только храм существовал как бы отдельно, словно дышал и наполнял окружающее пространство своими звуками, печным запахом, белизной стен. Рядом, на небольшой площади расположились лотки с медом, вареньем, валенками и прочей продукцией кустарного производства. Крепкий мороз внутри храма не ощущался, натоплено было добросовестно, везде сновали монахини, они так шустро и бесшумно убирали огарки свечей, протирали стекла на иконах, замывали стаявшую с сапог прихожан грязь, что казалось, будто идеальный порядок поддерживается сам собой.
Шла Божественная Литургия. Мы приняли решение не торопиться, отстоять Евхаристический канон и причастить малышку. В продолжение исповеди, успели приложиться к самому Кресту. Располагается святыня в отдельном приделе, здесь же продаются бутыли с водой, освященные на молебнах. Да-да, я не ошиблась, именно продаются. Недорого, но за деньги. Это, мягко говоря, удивило.

Возмущалка. Про деньги в церкви.
Я-  не наивная дурочка, понимаю, что на одних свечках приход существовать не может. Денег, собранных с помощью т.н. «кружек» и на оплату электричества не наберешь! Понятна также продажа книг не за символическое пожертвование, а за реальный нал. Это товарооборот, сам храм книги тоже покупает, продавца зарплатой, пусть и мизерной, но обеспечивает и т.д. Я даже привыкаю постепенно к продаже просфор, хотя это и кажется мне противоестественным. Но вот продавать святую воду, которая всегда была в свободном доступе для любого, даже случайно зашедшего в храм человека!..
Впрочем, вода - еще не предел! Я считаю абсолютно недопустимым взимание фиксированной платы за Таинства. Такого обычая, порядка, преступления, называйте, как хотите, просто не должно быть. Это извращение! Это сродни симонии! Особенно если речь идет о Таинствах, без которых человек в принципе обойтись не в состоянии! Например, Крещение и Миропомазание. Венчание стоит дорого, но люди теоретически способны жить, не вступая в брак, хоть и нельзя их к этому принуждать; без Таинства Елеосвящения тоже в принципе обойтись можно, ну заболеешь, ну помрешь, и все – не самое главное, хотя жутко, конечно. А без Крещения нельзя стать христианином! Как же спасаться, не приняв этого Таинства?! Получается: хотите иметь шанс войти в Царствие Небесное – платите деньги, так что ли? Читала множество ответов на подобные вопросы. Все звучат жалко. Нельзя одинаково относиться к простым требам, вроде освящения машины, и к Таинствам, имеющим сотериологическое значение. Здесь даже копейки брать не следует! Можете меня ругать, но таково мое горячее убеждение.
Конец возмущалки.

Вообще финансовая политика в Годеново довольно необычная: все стоит ужасно дорого (от детских раскрасок и свечек до треб и икон), зато ни в притворе, ни на крыльце мы не обнаружили ни одного попрошайки. И это при колоссальном ежедневном потоке паломников! Видимо, настоящим нищим здесь помогают как-то организованно, а мафию сумели нейтрализовать. Позже мы убедились, что такое положение вещей распространяется и на другие храмы Ярославской епархии. Вот и верь теперь, что мафия бессмертна! Владыке Кириллу, епархиальному архиерею – искренний поклон! Кстати, насильственные сборы пожертвований там, кажется, тоже не в чести: хочешь - покупай, не хочешь – не надо! Мы приобрели доченьке крохотную иллюстрированную книжечку про шмелей и этим ограничились, действительно очень дорого.

К Кресту мы приложились свободно, без какой-либо очереди, Лидуша сама встала на коленки и положила земной поклон, даже попыталась перекреститься, но для того, чтобы сделать это как следует, ей еще не хватало уверенной координации движений. Пока ждали Причащения, доча бегала, приставала к молящимся, смеялась громко, но никто не сделал ей ни одного замечания. На улицу, как в московских храмах, детей здесь тоже не прогоняли, наверное, из-за крепкого мороза. Служба очень понравилась, хотя это и не обязательно – служба нравиться не должна, богослужение не ставит перед собой такой цели, но вот понравилась, и все.

А что не понравилось, так это, извините, туалет. В нем мы испытали настоящий культурный шок! Думаете, не уместно после рассказа о святыне описывать поганый сарай? Вообще-то, туалет – замечательный показатель отношения к людям. И важно здесь не наличие унитаза или горячей воды. Важна чистота. Как-то давно мы с мужем посетили один крохотный монастырь в Воронежской глубинке. Там не только основной санитарный домик для посетителей, но и второстепенный, на источнике, оказался безупречным. Настоятель специально отряжал монаха, чтобы тот следил за чистотой узеньких деревянных строений с дырками в полу. И никакого евроремонта не надо! А порой видишь красоту убранства в храме, ощущаешь кажущуюся элитарность прихода, а в туалете – замерзшие пирамиды фекалий в полметра высотой и скользкие желтые наледи из мочи. Вонь опять же. Я в таком случае делаю вывод, насколько люди тут вообще нужны. К сожалению, в Годеново оказался один из худших общественных туалетов, который только можно себе представить. Я предпочла дотерпеть до ближайшего кафе с удобствами, а Танечка, рискуя утонуть в снегу, воспользовалась простым сугробом на повороте к Переславлю.

В древний город, основанный еще Юрием Долгоруким, мы въехали со стороны Никитского монастыря. Знаменитого Плещеева озера, на котором Петр Первый создавал свою потешную флотилию, не видели – зима, кругом снежная равнина. Но собственно, не озеро же было целью путешествия. Мы прибыли к переславским святыням, и, поверьте, в этом отношении не разочаровались. Дорогу на источник, правда, пропустили, но, в любом случае, программу пришлось сокращать, чтобы ребенка не измучить.

Никитский мужской монастырь находится в пригороде, он просто вырос справа по пути нашего следования. Мы его обнаружили без карты, которую, к слову сказать, потом так и не удалось отыскать. И это в туристическом центре Золотого Кольца! Ну, ничего, сориентировались. Порядок в обители царил идеальный, под каждым образом белели небольшие прямоугольнички из бумаги, оказалось, что там распечатаны тропари святым, изображенным на иконах. Мы поклонились мощам, и лично я почувствовала, что можно уже больше никуда не ехать. Такое появилось чувство внутренней наполненности!

В храме почивали нетленные мощи великомученика Никиты Столпника, удивительного подвижника, убитого то ли народом, то ли слугами князя, маскировавшимися под народ. Его тяжеленные вериги висели прямо возле раки и представляли собой огромные цепи. Там же еще находился мощевик в виде креста с частичками мощей ап. Павла, ап. Андрея, вмч. Пантелеимона и многих других. Уверена, что если бы эту святыню привезли в Москву, то к ней выстроилась бы колоссальная очередь, люди занимали бы ее за много часов, переписывались в многочисленных списках и т.д. Кстати о наличии подобного мощевика в Переславле информации много, но только речь идет обычно о Корсунском кресте, хранящемся в Никольской обители, а о Никитском – нигде ничего. Даже странно.

Монахи отличались приветливостью - поиграли с малышкой, построили ей смешные рожицы, доча была в восторге! Насильственных поборов, как и в Годеново, здесь не производили, но цены на книжки (опять же, как и в Годеново) зашкаливали в глазах. Попрощавшись с крепостными стенами почти тысячелетней обители, мы въехали ( а хочется величественно сказать «вступили») в черту города, на родину св. блгв. кн. Александра Невского.
В нашу программу входила еще только одна обитель, женская свято-Никольская. Мимо других монастырей и храмов решили просто проехать, накормить архитекторскую душу Танечки древним зодчеством. Заодно показали ей Красную площадь и торговые ряды. А многие ли знают, что не только в Москве имеется Красная площадь? Вот для меня, например, это явилось сюрпризом!

Мимо Горицкого монастыря тоже проскочить не удалось, хотя и хотелось. Уж очень я не люблю музейные ансамбли на месте святых обителей. Посетили мы сие с позволения сказать «заведение» из физиологической необходимости, и, не взирая, на евровариант туалета, я ощутила вокруг «мерзость запустения». Все-таки, это страшно, когда в храмах, предназначенных для совершения божественной Литургии, пустуют алтари, а люди заходят в церкви лишь поглазеть на остатки росписи.

Возмущалка. Про музейные святыни.
Сейчас в прессе и на телевидении усиленно педалируется идея оставить многие иконы и исторически-ценную церковную утварь в музеях. Звучит все очень обоснованно, но вместе с тем совершенно абсурдно. Представьте себе, что у вас были трудные времена, приходилось скрываться, например. На этот период ваш… ну, пусть будет сосед, без вашей просьбы взял у вас на сохранение необходимые вам функционально и очень дорогие вашей душе вещи, а когда беда миновала, отказывается отдавать. Говорит, что у него условия лучше,  температурный режим там и уровень влажности всякий. Как картинка? Загляденье?
К тому же, мой хоть и небогатый, но все же реально существующий жизненный опыт подсказывает, что не атмосферные показатели в этом деле главные. Святыня лучше хранится там, где молятся, и сохраняется благодатью.
Пару лет назад мне довелось видеть фрески Феофана Грека в Ильинской церкви Великого Новгорода. Кое-где кое-что проступало, иначе не скажешь. При этом вокруг каждого посетителя роились надменные музейные дамы, стремящиеся рассказать про их уникальные методы сохранения красок. В тот же примерно период я побывала и в Александро-Свирском монастыре, где в храме, отданном все же Церкви, фрески обновлялись сами. Яркость красок и четкость рисунка поражала. Мало того, сторож храма по секрету признался, что уже с полгода не подметает там полы. Нет нужды, храм всегда остается чистым, словно только что выметенным, не смотря на немалый поток паломников.
Вот и спрашивается. Зачем нам образа и утварь? Чтобы хранить и иногда любоваться, купив билет в музей? Или все же иконы - окна в духовный мир, имеющие свое предназначение, а золотые потиры созданы ради Тела и Крови Христовых?! И если эти святыни не «используются по назначению» (простите за грубость, но так доходчивее), то Господь попускает им разрушаться или скрывает до поры до времени. Я так думаю.
Конец возмущалки.

Вид на город со смотровой площадки Горицкого монастыря тоже не захватил, может, это субъективное впечатление, но все показалось каким-то унылым. Крыши, лоточники, вяло торгующие сувенирами, да пара застрявших друг в друге собак. Купола, однако, лечили пространство от полного растворения в снежном мареве, и именно к куполам мы направили свои…не стопы, конечно, а колеса.

Никольский женский монастырь заинтересовал Танечку с архитектурной точки зрения. Она провела для нас небольшую лекцию по теме «классические храмы и новодел», учила отличать подлинное искусство от современной «попсы». Из всего ею сказанного я вынесла только один принцип: если взгляд задерживается на деталях, то это хорошо, а если бесконечно смотреть на постройку не охота – плохо. Бедная Танечка! Таких тупых слушателей, как замерзшая и голодная я, еще поискать!

Насколько мы помнили, основана обитель была еще преп. Димитрием Прилуцким, учеником преп. Сергия Ражонежского и насельником Никитского монастыря. Мы поклонились мощам блгв. кн. Андрея Смоленского и преп. Корнилия Молчальника, приложились к иконе свт. Николая.

Заодно сделали несколько фотографий. Особенно смешно было фотографировать Лидушу. Она нам вообще скучать не давала. Сначала подошла к клиросу, деловито потрогала пол руками, словно проверила на прочность. Издала не очень внятный звук:  то ли в знак одобрения, то ли сомнение выражала. А вот потом доча увидела игуменское кресло. Обстучав его со всех сторон, она победно провозгласила: «О!», будто определилась с выбором. Находящиеся в храме монахини так и прыснули.

Обратную дорогу Лидуша проспала. Проснулась лишь один раз, чтобы изумленно полюбоваться гаишником. Страж порядка остановил наш Жигуль. Он был молодым и, видимо, еще не выслужившимся, а поэтому оч-чень подозрительным. Его внимание привлекла, как ни странно, я, пассажирка на заднем сидении. Мент решил, что я что-то судророжно пыталась спрятать, узрев его грозную фигуру. На самом деле, я его вовсе не заметила, пока он не нагнулся к окну для своего мини-допроса. Я просто возилась с курточкой дочки, аккуратно подкладывая малышке капюшон под головку. Потом, когда шок от ложных обвинений прошел, мы хохотали над бедным юношей до умопомрачения, даже немного совестно стало, каюсь.

Домой прибыли к 7 вечера. Совсем недолгая поездка, а усталость все же сказывалась. Нам предстояло еще раз проследовать той же дорогой в ближайшие выходные. На этот раз мы собирались гораздо дальше, в Ростов и Ярославль.




Ростов и Борисоглебский, Ярославль и Толга



И снова под колесами Холмогоры. Только теперь мы едем гораздо дальше. В Ростове заказан гостиничный номер, и мы ни капельки не торопимся, времени должно хватить на все, ведь возвращаться домой сразу не надо.

В Ростов Великий мы отправились вдвоем. Дорога тяжелой не показалась, мы уже немного попривыкли к подобным нагрузкам. Шоссе обрамляли деревянные домики с резными наличниками. Я  любовалась на них, удивляясь разнообразию узоров и цветовых решений. Многие дома имели также украшенные деревянной резьбой углы – очень красиво и необычно! По пути нам удалось вкусно перекусить в небольшом кафе у обочины. Именовалось оно величественно – «Медведь», но внутри из всего животного мира оказались лишь двое милых котят. Они лезли к нам на колени, выпрашивали кусочки еды и громко мурлыкали.
Ростов Великий, как это ни парадоксально, оказался совсем небольшим городком, зато со своим особым, неповторимым лицом. Мы не заметили там ни одного высотного здания, 2 этажа – предел. Даже хрущевок не обнаружили. Только в слободе за городом стоят несколько многоквартирников образца московского строительства 80-х. А в центре между каменными строениями примостилось несколько деревянных избушек, которые даже датировать страшно, такими древними они выглядят.

На заледеневшем озере Неро везде виднеются полыньи, в которых множество людей удят рыбу. И ведь наверняка не безуспешно, уж очень массовость процесса показательна. А летом, как говорят, в Ростове еще красивее, но с озера летит немыслимое количество комаров. Одна местная жительница нам призналась: «К этим гадам не привыкнешь!» Так что, мы правильно выбрали время для визита.

Люди в Ростове выглядят иначе, нежели в Москве или других русских городах. Причина проста: они не русские. Издавна здесь проживали фино-угорские племена мери и веси. Их лица имеют благородную бледность, черты уже, чем славянские. Комплекция у местных жителей в основном астеническая. За все время пребывания в городе я приметила только одну полную женщину (кроме себя), да и та, наверняка, была приезжая. Общаются ростовчане спокойно, уравновешенно. На вопрос отвечают не сразу, словно задумываясь над тем, что собираются сказать. Вобщем, впечатление производят очень европейское. И это посреди сокровищ древне-русского зодчества.

Сокровища архитектуры ростовчане стараются сохранять, но как-то без фанатизма. Никто не митингует у памятников старины, реставрационные работы если и идут, то в очень неспешном темпе. Может, это и правильно. Конечно, память прошлого надо беречь, никто не спорит. Но есть такое богословское понятие – тление. Его не избежать. То, что должно умереть, в конце-концов умрет. Можно лишь выиграть немного времени для чудных каменных храмов и все еще шумных торговых рядов. Но изначально в этом есть некая обреченность, это все равно, что ловить ускользающий сон, когда будильник уже звенит.
Процветает в Ростове и современное искусство. На каждом шагу продаются сувениры, чаще всего знаменитая ростовская финифть. Мы не купили, так как цели у нас были иные, но многие мастера работают очень талантливо, это мы успели понять.

С самого начала, еще до заселения в гостиницу, мы заехали в большой Спасо-Яковлевский Димитриев монастырь, основанный еще свт. Иаковом. Он был вторым епископом, которого ростовские жители изгнали с кафедры. (Первым оказался свт. Леонтий). На месте изгнания, которое сегодня вошло в черту города, и стоит мужская обитель с потрясающе красивыми соборами и святым источником, над которым воздвигнута деревянная часовенка. Вода в источнике очень приятная на вкус и не слишком холодная, не смотря на морозы. Мы приложились к мощам, расположенным в двух основных храмах: самого свт. Иакова, гробового старца Амфилохия, свт. Димитрия Ростовского, преп. Авраамия Ростовского, помолились перед Зачатьевской иконой, венчающей врата монастыря.

У ворот опять не оказалось попрошаек, как и во всей Ярославской епархии, и теперь, кажется, мы поняли, как местному епархиальному начальству удалось добиться такого результата: возле каждого храма обязательно бродит мужик в камуфляже. Он никого не трогает, ни к кому конкретно не обращается, морозит себе усы спокойненько. Говорю в единственном числе, потому что похожи эти мужики, как оловянные солдатики из одного игрушечного набора, только вид у них куда внушительнее. При мне ни одному из них не пришлось применять силу, но, видимо, само присутствие этих «гвардейцев кардинала» предупреждает в местах скопления верующих проявления всевозможного вымогательства и несанкционированной торговли.

После посещения Спасо-Яковлевского монастыря мы проследовали в центр города, к самому кремлю. И тут я испытала настоящий восторг – кремль очаровал меня, покорил, изумил. И не столько своей крепостной формой, которая, конечно, тоже очень впечатляет, сколько цветом. Стены ростовского кремля имеют нежно-лососевый, рассветный оттенок. Просто глаз не оторвать! Я даже, кажется, ахнула, как плохая актриса в советском фильме. Мы беспрепятственно проследовали на территорию музея-заповедника «Ростовский Кремль», поскольку наша гостиница находилась прямо там, почти в кремлевской стене, в старых бревенчатых(!) митрополичьих палатах. Вокруг ходили экскурсии, рядом проводился конкурс ледяных скульптур, туристы фотографировались с ряжеными боярами, а мы осваивались в просторном теплом номере с высоченными потолками и массивной деревянной дверью. Одна дверная ручка размером напоминала человеческую голову! Номер оказался на редкость удобным, в коридоре имелся душ с горячей водой, а на лестнице еще и автомат с капучино и фруктовым чаем. Забегая вперед, скажу, что ровно в 17.00 кремль закрылся для посетителей, а у нас оставался свободный доступ на его территорию, мы могли сколько угодно гулять по опустевшему двору между ледяными скульптурами и любоваться знаменитыми переходами на стенах. Ночью, видимо специально для обитателей гостиницы, включили яркую иллюминацию. А для кого же еще, ведь в кремле больше никого не было?!

Впрочем, когда мы разместились и разобрали вещи, до ночи оставалось еще очень много времени. Мы решили сразу же посетить Успенский собор, чтобы поклониться мощам свт. Леонтия Ростовского, почивающим там под спудом в специальном приделе. Говорят, прежде святого положили в драгоценной раке, но это привлекло грабителей, и тогда, спасая святыню от осквернения, мощи перезахоронили в Успенском соборе.

Сам собор относится к музею. Там продаются свечки, сидит озябший послушничек, готовый ответить на необходимые вопросы, но богослужения не проводятся. Реставрация собора идет вяло, внутри очень холодно. Колокол Сысой, известный как самый большой действующий колокол в стране, укоризненно молчал. Кроме мощей свт. Леонтия, там оказались гробницы других служителей Божиих, некоторые из которых тоже причислены к лику святых. Мы помолились перед ними, в том числе и о возвращении литургической жизни в этот храм. Над гробом свт. Леонтия пропели тихонечко тропарь и кондак. А затем направились загород, в Варницкую обитель, на родину преп. Сергия Радонежского и его святых родителей.

Свято-Троицкий Сергиев Варницкий монастырь – это место обучения православного юношества ярославской епархии. Там находится духовная гимназия, мальчики в подрясниках бойко водят паломнические группы по обители. Наверное, это одно из любимых их послушаний, во всяком случае, рассказывают они много, интересно, и выглядят вполне довольными. Мы недолго задержались в этом монастыре, просто помолились немного в часовенке преп. Сергия, на месте которой планируется воздвигнуть каменный храм.

Следующим пунктом нашей программы шел Борисо-Глебский монастырь в отдаленном поселке Борисо-Глебский. Добрались мы туда без особых приключений. Спросили дорогу у забулдыжки, мучающегося похмельем. За несколько купюр, обеспечивших его бутылкой пива, он милостиво махнул нам рукой в правильном направлении и настрого наказал не забыть перекреститься, когда будем входить в обитель. Монастырь тоже относится к музейному ведомству, но в нем имеется действующий храм, возрождается иноческая жизнь. Сравнивая данную обитель с музейным комплексом в Переславле-Залесском, признаю, что обстановка в Борисо-Глебском совсем иная, чувствуется молитва, чувствуется благодать. Там же, в стене монастыря, мы нашли келью преп. Иринарха затворника: совсем низенькая дверца и живые цветы на снегу возле нее. Из обители ушли в умиленном состоянии. А прямо напротив врат, у подъезда поселковой администрации наткнулись на свадьбу. Я заслушалась пением фольклорного ансамбля, а Серега с интересом наблюдал, как дворовая почти такса таскала шашлык из тарелок отвлекшихся пьяненьких свидетелей. Поездка понравилась.

В гостиницу возвращаться не хотелось, мы пообедали в Ростове и решили объехать максимум городских храмов до пяти вечера, а потом пойти на всенощную в Богоявленский-Авраамиев монастырь. Ростов устроен довольно интересно. Вроде, и видишь объект, к которому стремишься, а попасть к нему сразу не можешь из-за множества тупичков и объездных дорожек. Все совсем близко, а покружить пришлось.

Мы посетили много храмов – и древних, и новых. Но особенно запомнилось несколько. Во-первых, церковь Вознесения, где под спудом находятся мощи св. Исидора Твердислова. Люди там удивительно приветливы: отперли для нас придел с гробницей, включили свет, принесли листочки с молитвами. Во-вторых, церковь Толгской иконы Божией Матери. Там произошло мое личное обретение мощей блж. Иоанна Власатого. Я читала об этом святом, я думала о нем, я относилась всегда к нему с особым почтением, но понятия не имела, где покоятся его мощи, а тут просто зашла в незнакомый ростовский храм и увидела раку. А над ракой написано: «Блж. Иоанн Власатый». Понимаю, что для кого-то, возможно, данное событие не несет в себе ничего особенного, но только не для меня! Я ощутила это как личную встречу.

Далее произошло еще одно «обретение», имевшее сакральный смысл уже для нас обоих с мужем. В поисках Богоявленского женского монастыря мы забрели в мужской, Петровский. Я четко запомнила адрес: улица Ленинградская, 13. Основана обитель еще царевичем Петром Ордынским, сегодня он представляет собой домик с колоколенкой, на втором этаже домика храм величиной с комнату. Служит игумен, похоже, он же и является единственным монахом. На клиросе поет одна пожилая певчая, на службе в тот день стояли 2 человека, кроме нас, хотя была суббота. Серега мой вышел поискать туалет, не нашел, зато нашел во дворе гробницу самого царевича! Я поразилась, ведь ни на православных сайтах, ни в атласе достопримечательностей никакой информации о мощах этого святого я не видела.

Мы постояли вечерню. Я заметила некоторые особенности богослужения, часть из них меня даже смутили. Нет, ничего криминального, все в рамках канонов. Но, например, в ектенье вместо прошения о «тихом и безмятежном житии» речь шла по-монашески о «тихом и безмолвном житии». Я мирянка, и не готова была присоединиться к такому прошению. Еще один нюанс: святые супруги Петр и Феврония поминались здесь не как благоверные князья, а как преподобные. Опять же, очень по-монашески, но не совсем об их великом подвиге, правда?

На утреню мы все же решили пойти в Богоявленскую обитель, и на этот раз легко ее нашли по одному признаку: небо над главным собором монастыря оказалось абсолютно чистым, в то время, как вокруг уже сгущались сумерки и облака имели мглистую структуру. Не буду заявлять, что это чудо, просто спрошу, а что тогда? Случайность? Случайности, по-моему, куда более невероятны, чем чудеса, и встречаются в жизни гораздо реже чудес.
Силенки кончились. По возвращению в наш замечательный номер, я сразу же завалилась в душ и спать, даже ужинать толком не стала. Сережка еще немного посмотрел телевизор и тоже уснул. А рано утром выехали в Ярославль.

Кстати, возмущалок в данной главе не будет. Просто нет желания возмущаться!

Признаюсь честно, Ярославль не вдохновил. Если, конечно, не считать Толги, впрочем, данный район лежит на другом берегу реки и воспринимается как что-то отдельное от самого Ярославля. Сам город встретил нас Макдональдсом, его символическая буква «М» была прикреплена на приличной высоте и буквально парила над городом при въезде. Народ в Ярославле круглолицый, рыжеватый, шумный, гораздо менее вежливый, чем в Ростове. Город большой, современный, но мы не ощутили его самости, особенности, неповторимости. Он просто похож на Москву, и все. Только продавщицы в свечных лавках еще противнее, чем в Москве, а о водителях автотранспорта даже вспоминать не хочется. Мощей и чудотворной иконы в тех местах, где указывал путеводитель, не оказалось. Зато мы посетили два больших собора: на самой Волги и в женском Казанском монастыре. Один поразил нас пышностью, другой – современностью, там в притворе даже был установлен интерактивный экран, по которому транслировали службы, а между службами показывали информационные ролики. Возле обоих храмов стояли неизменные «гвардейцы кардинала», везде царил порядок. Мы приложились к мощевикам (справедливости ради замечу, что их здесь оказалось довольно много), еще раз удивились, как окрестности Казанской обители похожи на московские дворы где-нибудь в районе Павелюги (возле метро Павелецкая), и решили сюда больше не ездить. Вместо подробного осмотра города, как планировали раньше, отправились сразу в Толгский монастырь.

За один месяц Господь дал нам возможность побывать в двух самых больших женских монастырях России: в Дивеево и на Толге. Перебравшись по огромному мосту через Волгу, мы подъехали к стене, напоминающей заводскую. Парковка находилась довольно далеко от ворот, и мы с удовольствием прогулялись пешком. Местность оказалась довольно тихой, дышалось легко.

Сам Свято-Введенский женский монастырь очень похож на воинскую часть. У ворот расположен КПП, где в «будке» сидит монахиня и строго следит за проходящими. Строго, но ненавязчиво. Гвардейцев в Толге мы не обнаружили, видимо, сестры прекрасно справляются с охраной сами. Внутри монастырской ограды сходство с военным объектом только усиливается: ровные дорожки, кромки сугробов, кажется, измеряли по линейке в ширину и в высоту. Снег чист до такой степени, что аж слепит. Елки, простите если совру, но по-моему, подстрижены, как садовые кусты!!! Ровные ряды теплиц аккуратно законсервированы на зиму. Ни одной праздно бредущей куда-нибудь монахини на улице, все заняты делом, кто метет, кто мусор выносит, кто ковер в храме пылесосит. В помещениях вообще ни пылинки! А вот туалет оказался заперт! Может, чтоб лишней грязи не разводили? Так что писать пришлось потом, в сторонке от забора.

Перечислить все святыни, которые есть в Толгской обители невозможно. Особенно запомнились главные из них: рака свт. Игнатия Брянчанинова и Толгская икона Божией Матери, а также ковчежец с мощами киево-печерских старцев и камешки со святых мест по всему свету.

Обитель произвела яркое и вполне положительное впечатление. Ярославскому владыке и матери игумении – респект!

Обратную дорогу проскочили по скоренькому. Остановились лишь один раз покушать в трактире, домой добрались раньше, чем бабушка успела уложить Лидушу спать. Очень соскучились. Устали, естественно, но из всех поездок  нашего отпуска, пожалуй, больше всего впечатлила именно эта.



Шамордино и Оптина пустынь




В Оптиной пустыни я была когда-то давно, вместе с сыном и целой группой прихожан нашего храма. С тех пор сынуля успел вырасти, и уже собирается сделать меня бабкой, однако воспоминания о поездке свежи. Нас тогда везли на большом автобусе, происходило это тоже зимой, ночевали мы прямо там. Мужчин размещали в скиту – добротной деревянной избе, моему оболтусу понравилось. Женщин отправляли в старую «чемоданную», где на полках, предназначенных для багажа, лежали не слишком чистые матрасы и одеяла. Говорят, что теперь все изменилось, но в тот раз многие сочли, что так женщин «смиряют» специально, чтобы в мужской монастырь не ездили. Мнение, конечно, не выдерживает никакой критики, но почему-то нисколько не удивляет.

Возмущалка. О смирении.
Смирение – великая добродетель, кто ж спорит?! Но почему-то в церковной среде часто слышишь не о смирении себя, а о смирении других. Например, наорал священник на прихожан - «это нас так батюшка смиряет»,  или не заплатили певчим за выход - «это они так поступают, чтоб мы смирялись». Похвально искать возможности смиряться, но предполагать, что некто вправе смирять тех, кто себя добровольно в послушание не отдавал, довольно странно. Особенно поражает, когда и смиряющая сторона именно так оправдывает свои действия. И это православно?! Простите, но никак согласиться не могу. Смирение можно применить только к себе. Исключение составляют случаи, когда старец, наставник, помогает смириться своим ученикам, долго и упорно просившим его об этом. Уверена, что более 10 лет назад женщин в Оптиной Пустыни не старались смирить или, тем более, прогнать с помощью чемоданной, а просто еще неустроенность быта мешала принять паломниц в лучших условиях. И вообще, не стоит подводить принципы православной аскетики под обстоятельства, а порой и под откровенное хамство. Простите, если выражаюсь очень резко.
Конец возмущалки.

Памятуя ту первую поездку, а также «попадос» с Дивеево, мы решили поехать на один день. Взяли с собой дочку и Танечку. Срезали дорогу через Перемышль, и сэкономили столько времени, что даже нашли возможность ненадолго заскочить в Шамордино.

Шамординская обитель, официально Казанская Амвросиевская женская пустынь, находится в холмистой местности. Территория у монастыря большая, ухоженная. Пахнет дровами и дымом, упитанные кошки всех окрасов сидят на подоконниках и лестницах. Храмы в очень хорошем состоянии, почти все иконы убраны драгоценными вышитыми ризами. Не скажу, что шитье мне понравилось с художественной точки зрения, но выглядело этот как проявление благоговения по отношению к святыне. Туалет явился вершиной заботы о ближнем! Он был не просто чист, а стерилен! Даже душистое мыло лежало у каждой раковины для мытья рук!
Осмотрев храмы и «достопримечательности», приложившись к иконам, мы решили посетить и источник. Находится он у подножия холма. До спуска довезли Лидушу на саночках, а вот дальше вниз шла лестница, такая длинная, что ее даже оборудовали несколькими площадками со скамейками для особо отсталых физкультурников. К ним то я себя и относила, но твердо вознамерилась искупаться, поэтому все-таки полезла по ступенькам, стараясь не задумываться, как поднимусь обратно. Сереге пришлось еще тащить на руках дочку, санки тоже мешали. И как я не сообразила оставить их наверху?!

Когда спуск оказался позади, я направилась к бревенчатой избушке с куполом и обнаружила, что все ее внутреннее пространство заиндевело от влаги. Танечка посмотрела на меня, как на сумасшедшую. Она холода не любит, в эти последние дни зимы всю дорогу моя подружка пыталась рассмотреть на деревьях весенние изменения, направление то мы держали южное. Разумеется, для набухающих почек было еще слишком рано. А вот для купания в источнике – в самый раз. Признаюсь честно, тут есть секрет, зимой в воду входить легче, там, в воде, теплее, чем снаружи. Но для тех, кто этого секрета не знает, купание выглядит эффектно. Впрочем, за внешними эффектами я не гналась, просто хотела окунуться в святую воду целиком. Муж поддержал меня не только морально, но и физически, помог не поскользнуться на обледенелых досках, однако сам лезть в купальню категорически отказался.

Я выполнила все общепринятые действия: трижды перекрестилась и с молитвой трижды окунулась. Это не вызвало у меня никаких внутренних противоречий, как на Цыгановке, ведь делала я это добровольно, а не под пристрастным контролем дамы, которая сама себя всем в контролерши назначила. Ощущение от купания необыкновенное. Как будто день внезапно закончился, и начался заново, с чистого листа. Все плохое осталось в прошлом, даже вредничать не хотелось. Хотелось молчать. Я молчала, пока в течение 40 минут с одышкой ползла по лестнице на холм, молчала и потом, до самого Козельска. И никто мне не мешал, даже доченька притихла, не отвлекала от такого спокойного, но бодрого состояния.

Как бы мне ни было хорошо, голод – не тетка, голод - дядька. Прежде, чем прибыть в Оптину Пустынь, мы перекусили в Козельске. Сначала нам казалось, будто люди в этом городе не едят. И не потому что они очень худые. Они как раз-таки очень разные. А вот открытое кафе нам удалось найти только с большим трудом. Зато мы здорово подкрепились вкуснейшим супом и пирожными, такими свежими, что даже еще теплыми! Танечка ради них прервала свою строгую диету, она у нас редкая красавица, и за фигурой следит строго. Кстати, именно Танечка предложила потом на обратном пути заехать за пирожными еще раз, чтобы запастись на вечер.

К Оптиной Пустыни подъехали часа в 3 пополудни, вдохнули чистейший воздух, насышенный ароматом сосновой смолы. Народу в монастыре оказалось немного, но все храмы стояли открытыми. Чтобы не утомлять малышку, мы долго задерживаться не планировали. Обошли все святыни, поклонились мощам оптинских старцев. Лидуша крестилась и клала поклоны, почти как взрослая. На ее милом личике все это время сохранялось серьезное выражение.
В Оптиной Пустыни мы на источник не попали. В виду сильных морозов, державшихся всю последнюю неделю, вода в ключе замерзла. А колодец, тот, что возле скита, говорят, и вовсе испортился. Экспериментировать на себе мы не стали.

Обратный путь показался ужасно длинным. То ли это субъективное восприятие у меня такое, то ли просто устали. А ведь нам с Сережкой предстояла еще одна поездка, мы запланировали ее на последний день сырной седмицы, то есть масленицы. Зима заканчивалась, отпуск продолжался.



Калязин и Кашин, снова Сергиев Посад.



Канун Великого Поста. Мы ног под собой не чуяли, но в Кашин очень хотелось. Лидушу оставили бабушке, Танечка совсем заучилась, поэтому не смогла поехать. Бедная девочка, сначала она закончила колледж, потом дополнительный курс колледжа, потом в ВУЗе ей дважды или трижды продлевали обучение на полгода, а теперь она готовит диплом и задумывается об аспирантуре.

Возмущалка. Про учебу.
Помешались все что ли на образовании? Нахватаются дипломов: один, два, три! Кстати, не факт, что становятся от этого умнее, ведь такой поток интеллектуальной материи надо уметь еще систематизировать. А это, в том числе, означает и отбрасывать лишнее. Данной тенденции в современном образовании не наблюдается. Один ВУЗ уже как-то не котируется. Человек получает все новую и новую информацию, не учась при этом ею разумно пользоваться, не наращивая мастерство ее применения. Результат, как легко предположить, плачевный.
 Особенно странно, когда девушки хапают специальности, а потом выходят замуж и выпадают из обоймы. Порой навсегда. Спрашивается, зачем такой неэкономичный расход юных лет, ради чего? И вот уже эти заучившиеся дурочки сами боятся детей рожать, вдруг образование им не дадут, не по карману окажется! На полном серьезе об этом рассуждают, как будто без магистратуры и жить не стоит. Странная гонка за наполовину бесполезным призом с сомнительными последствиями! Не подумайте, я не против учебы, я – за понимание, какие знания и для чего конкретно тебе нужны, а также за дополнение их практическими навыками и за правильную расстановку акцентов в жизни.
Конец возмущалки.

Итак, едем вдвоем. Оно, может, и к лучшему, что так получилось, дорога была очень тяжелой. Скользко, снеговая каша, видимость низкая. До Сергиева Посада добрались потихоньку, а потом свернули на Калязин. Вот тут началась свистопляска. Шоссе то боковое, ни тебе кафушек, к которым мы так привыкли, ни даже открытых магазинчиков. Едем голодные, напряженные. Поспорили о чем-то горячо, чуть не поругались. Прощенное Воскресенье! А ощущение такое, будто пост начался на день раньше.

Где-то в середине пути мы чуть не погибли. Машину развернуло на 180 градусов, а едва мы выровнялись, как точно на том же месте развернуло следующую за нами машину. Чудо, что не столкнулись! Серега мой и тот водитель пар выпустили в перебранке и разъехались, тем и обошлось.

В Калязине в храмы не заходили. Сразу проехали к памятнику преп. Макария Калязинского. Его там действительно глубоко почитают, у подножия монумента лежали живые и очень свежие цветы.

За памятником раскинулось водохранилище с вмерзшей в него затопленной колокольней. Впечатление это производит неизгладимое. Ведь там когда-то находился город: дома, улицы, магазины. Неудачное решение водных инженеров или чья-то продуманная «диверсия» привели к тому, что у нас на Руси появилась своя Атлантида, а древний Калязин отстроили заново, уже на возвышенности.

Я бы долго там могла стоять, но надо было двигаться дальше по направлению к Кашину. Перекусив свежей выпечкой на одинокой заправке, мы уже в более благодушном настроении достигли моста через Волгу. Надо признать, по Тверской области вообще передвигаться удобнее, чем по Московской. И дороги чистят получше, и указатели везде развешаны. Там, где нужно подсказать водителю путь к совсем маленькому населенному пункту, даже попадаются схемы и миникарты. Оставив позади засаженную рыбаками ледяную поверхность великой русской реки, мы вскоре уперлись носом в едва тащившийся фургончик, который не представлялось возможным обогнать. Места для маневра не хватало, а нарушать правила после недавнего разворота мы не рискнули, так и плелись. Впрочем, это был совсем непростой фургончик, а очень даже особенный. В нем везли лошадок для маслиничных гуляний на главной площади Кашина. Города мы достигли вместе, а потом наш жигуль вынужден были кружить в поисках собора, лошадок же запрягли для катания детей. Парой часов позже одно из этих милых животных чуть на меня не наскочило. Вот уж когда вспомнишь Остапа Бендера: «попал под лошадь»! А ведь 21 век! Запись в амбулаторной карте выглядела бы фантасмагорически!

Кашин понравился очень. Народ добрый, много молодых семей с детьми. Праздничное настроение передалось мгновенно. Шутки, пляски, песни, даже конкурсы какие-то проводились. Вот только весь центр города перекрыли для автомобильного движения, и ходить мы были вынуждены пешком. Ничего, полезно даже. Спросили у нескольких человек, где покоятся мощи св. блгв. княгини Анны. Увы, пару раз нас послали не в том направлении. В Кашине 2 основных собора, и лишь один из них действовал на тот момент, во второй только еще набирали певчих.

Наконец, мы нашли нужный храм, поклонились главной кашинской святой, приложились к ее раке. Для меня это имело особое значение, ведь она являлась женой святого князя Михаила Тверского, с которым так несправедливо в свое время обошелся свт. Алексий Московский. Именно из-за того, что святитель держал мужа Анны в заложниках, политический перевес оказался на стороне Москвы, а не Твери. Я не горжусь данной страницей московской истории, отнюдь. Даже наоборот. В свое время мне заказали книгу о свт. Алексии, я отказалась ее написать. Не хочу сказать о нем что-то плохое здесь, ведь все же он стал святым и достиг Царствия Небесного, но… А св. блгв. княгиня Анна тоже пострадала во время тех давних событий как жена, преданная своему мужу.

Все. Программа паломничеств завершена. Мы пообедали плотно в местном кафе, видимо, одном из лучших в городе, и медленно двинулись обратно. Сережка мой уже «мышей не ловил», и я стала уговаривать его, проезжая через Сергиев Посад, окунуться в источник преп. Саввы Сторожевского. Самое удивительное, что мне-таки удалось его убедить. Но искупаться нам так и не пришлось. Судя по всему, не только нам. Купальня в тот день была абсолютно пуста. Дело в том, что лаврское начальство закрыло парковку для легкового транспорта, не знаю уж временно или постоянно, но в тот день она оказалась закрытой. То есть парковаться разрешали исключительно автобусам, а люди на автомобилях, откуда бы ни приехали, хоть с Владивостока, должны были, не солоно хлебавши, разворачиваться обратно. Встать просто негде. Разве что далеко за чертой города? Но мы уже не стали пускаться в подобную авантюру и направились к дому. Надо будет поискать в Москве икону с мощевиком преп. Сергия, наверняка ведь такая имеется. А в Лавру теперь, видимо, нескоро поедем, если поедем вообще. Поразило меня такое отношение к паломникам.

Вот и все. Рассказала без утайки и хорошее, и плохое. В том числе, показала себя со всех сторон, даже с не самых привлекательных. Простите, если кого-то чем-то смутила. Все наши поездки имели для меня огромное значение, поверьте. Легко ли трудно ли, но Господь сподобил нас совершить эти паломничества. Слава Богу!