КАМЕНЬ СЧАСТЬЯ.
Вот уже второй день девятилетний Андрей Швецов отдыхал в пионерском лагере. Вернее, не отдыхал, а тосковал по дому, так как чувствовал себя здесь никому не нужным. После сон-часа он сел на скамейку, которая находилась рядом с корпусом самого младшего отряда, и, вспомнив теплую атмосферу, царившую в его семье, горько заплакал.
Из корпуса вышли мальчишки и сели возле него. Одному места не досталось, и он встал напротив Андрея. Звали его Валерка Тюрин. Это был рыжий тип в черном вельветовом костюме. Его жестокие серые глаза казались чужеродными на детском лице, как птичьи крылья на теле лягушки. Тюрин, сверля Швецова пристальным, неприятным взглядом, спросил ядовитым голосом:
-Что, к мамочке хочется?
Андрей поднял на него глаза, но ничего не ответил. Затем встал и пошел прочь от своего корпуса. Ему захотелось побыть одному. Он прошел мимо корпусов, занимаемых старшими отрядами, миновал столовую и баню. Здесь территория лагеря, обнесенная невысоким, редким забором, кончалась.
Швецов остановился и уставился влажными глазами на проселочную дорогу по ту сторону забора. На засохшей грязи проселка виднелись следы лошадиных копыт и колес телеги. В одной колее что-то блестело.
«Что это там?» - подумал Андрей.
Любопытство заставило его перелезть через забор и подойти к блестящему предмету. Швецов поднял его. Это оказался продолговатый, прозрачный камень, одна половина которого была желтой, а другая – синей.
Едва Андрей взял находку в руку, как почувствовал, что его душу затопила волна невыразимого счастья. Он ощутил уверенность в себе, довольство собой и окружающим миром. Две вертикальных морщинки на переносице Швецова разгладились, уголки губ немного приподнялись, а в глазах заплясали веселые искорки. Андрей понял, что причиной перемены, произошедшей в его душе, является желто-синий камень. Швецов сунул его в карман брюк, перелез через забор и бодро зашагал к своему корпусу, насвистывая мотив песенки из фильма «Человек-амфибия».
Пацаны из его отряда, когда он подошел к ним, по-прежнему сидели на скамейке. Они с интересом смотрели на трех девчонок, играющих с мячом. Две их них были настоящими страхолюдинами; одна – слишком тощая, другая – чрезмерно толстая. Зато третья девочка – Лена Столярова – выглядела красавицей из красавиц. У нее были длинные светло-русые волосы и большие голубые глаза, в которых сквозила легкая грусть. В свои девять лет она казалась одиннадцатилетней. Это была поистине маленькая богиня, и Андрей нисколько бы не удивился, если бы увидел над ее головой сияющий нимб.
Тут к мальчишкам подошла одна косоглазая замухрышка с утиным носом.
-Будете играть в почту? – спросила она.
-Что это за игра такая? – поинтересовался Валерка Тюрин.
-Все очень просто. Девчонки будут писать вам, а вы – девчонкам. А я буду почтальоном. Согласны?
-Ага, - ответил за всех Валерка.
Остальные выразили свое согласие кивками.
Тогда «почтальон» достала из кармана платья три записки и вручила их Швецову.
-Это все мне? – удивился тот
-Тебе.
-А нам? – спросил Тюрин.
-Вам пока ничего нет.
Андрей прочитал два мини-послания, сочиненных уже упомянутыми страхолюдинами, которые предлагали ему свою дружбу, и украдкой выбросил их в мусорную урну. Третья записка была написана на бересте, и автором ее являлась Лена Столярова.
«Если ты хочешь дружить со мной, напиши мне», - прочитал Швецов.
Бережно положив записку в левый карман, Андрей извлек из правого блокнот с ручкой, вырвал один листок и настрочил на нем: «Конечно, я хочу с тобой дружить. Сообщи мне свой домашний адрес».
Он протянул листок «почтальону», и та передала его Лене.
А Швецов погрузился в сладкие мечты. Теперь они будут переписываться со Столяровой каждый день. И к концу лагерной смены у него накопится куча ее записок. Дома он поместит их в альбом и станет часто перечитывать. И еще он будет после школы встречаться с ней, а по воскресеньям –ходить с ней в кино. В конце концов он, может быть, удостоится ее поцелуя.
Из грез, согревающих душу, его вырвала команда пионервожатой.
-На полдник.
И ребята колонной направились в столовую.
Андрей и Валерка сидели за одним столиком. Тюрин пил чай, ел печенье и смотрел на Швецова таким взглядом, как будто тот отнял у него последний гривенник.
Подкрепившись, Андрей поднялся.
Когда он доставал носовой платок, чтобы вытереть губы, из кармана выскочил желто-синий камень и упал к ногам Валерки. Швецов хотел было поднять свою находку, но Тюрин его опередил.
-Это – мой камень, – сказал Андрей.
-Был твой, стал мой, - последовал ответ.
-Отдай мне его.
-Что упало, то пропало.
И Валерка сунул штуковину, дарующую счастье, в карман.
Андрей понял, что камня ему больше не видать. И пошел мыть руки. Он намыливал ладони с потухшим взором, со скорбно опущенными уголками рта и с мыслью о том, что вместе с камнем лишился и счастья. Помыв руки и постирав носовой платок, Швецов неуверенной походкой двинулся к своему корпусу.
На скамейке сидел лишь один Тюрин. Взгляд его стал намного мягче. И вообще у него был такой довольный вид, словно он только что нашел мешок с золотом.
«Вот и его этот камень сделал счастливым», - пронеслось в голове у Андрея, чувствовавшего себя так, точно у него в душе нагадили кошки.
Садиться рядом с Валеркой Швецов не захотел и, встав в некотором отдалении от него, принялся смотреть на Лену Столярову, сидевшую за врытым в землю деревянным столом. Цветными карандашами она что-то рисовала на листе ватмана.
Тут к Андрею приблизилась «почтальон» и протянула ему свернувшийся кусочек бересты.
Швецов взял его с таким благоговением, с каким любитель старины берет древнегреческий свиток. Но когда Андрей прочитал записку, внутри у него все похолодело. Вот текст послания: «Больше я не буду тебе писать. И ты тоже мне не пиши».
Швецов поднял голову, чтобы посмотреть на Лену, но за столом ее уже не было. Тогда он взглянул на Тюрина.
Тот сидел, разложив на коленях полученные им от «почтальона» записки. Две из них он убрал в карман, а третью – последнюю – показал «почтальону».
-От кого она? – спросил он. И добавил: - Тут не написано.
-От Ленки Столяровой.
-Так ведь она дружит со Швецовым…
-Не дружит, а дружила. Теперь она хочет дружить с тобой.
Лицо Валерки расплылось в счастливой улыбке.
«Если бы у Тюрина не было волшебного камня, то Столярова не захотела бы с ним дружить» - подумал Андрей.
Но, несмотря на эту утешающую мысль, его душу железным обручем сдавило уныние.